Первый порт России

Морские иноземные торговые суда по причине большой осадки и мелей на Северной Двине не могли летом подниматься до Холмогор, расположенных в ста двадцати километрах от моря. Встал вопрос о подыскании новой стоянки и пристани для морских судов. В 1584 году на урочище Пурнаволок была найдена удобная и глубокая гавань.

В том же году воевода Нащокин по высочайшему указу царя Ивана IV основал новый город. Первое время вновь основанный город находился в. ведении холмогорского воеводы и назывался Новые Холмогоры. Только в 1613 году он получил название Архангельск.

Царской грамотой от 1587 года в новый город было поселено сто тридцать семейств. В грамоте говорилось:

«И жить им на посаде, в новом Холмогорском городе торговати, а корчемного питья и приезду лихих людей у себя не держати, и никаким воровством не воровати, а с немцами приезжими не дружити, и товаров у них заморских на встрече и у города таем не покупати, и в государственных ни в каких делах хитрости не чинити».

Первые посадские жители были освобождены на пять лет от всяких податей для того, чтобы могли обстроиться и обзавестись хозяйством.

О внешнем облике Архангельска мы можем судить по сообщению двинского писца Мирона Вельяминова, проводившего перепись в 1623 году. На высоком правом берегу Двины стоял деревянный острог, окруженный глубоким рвом. За его стенами были укрыты: монастырь, дом воеводы, дом городского приказчика, подворья Сийского и Соловецкого монастырей, сто мирских избушек и одиннадцать обывательских амбаров. Город часто опустошали пожары, и он выгорал почти дотла.

[68]

В 1637 году пожар уничтожил половину города и весь Михайло-Архангельский монастырь. В 1664 году пожаром был полностью уничтожен стрелецкий посад, а в 1667 году выгорели немецкий и русский гостиные дворы, таможня и несколько церквей.

Для предотвращения пожаров часто издавались правительственные указы, в которых наказывалось жителям, «чтобы печи были бы крепкие с напыльниками и железными заслонами, а продушин бы среди печей не было и на всех дворах и на поварнях, и на амбарах, и на лавках поставить кадки с водою и помела, чтобы от пожару было спасно; пива безъявочно не варили б и вина не курили б, и в вечеру с огнем поздно не сидели, а по улицам в ночи никакие б люди не ходили, а буде учнешь что делать не по сему указу, за то тебе быть в великой опале, а целовальникам и стрельцам в жестоком наказании без всякой пощады *.

Но, несмотря на такие строгости, противопожарные мероприятия проводились плохо, и пожары по-прежнему оставались страшным бичом города.

В 1668 году по указу царя Алексея Михайловича в Архангельск были наряжены из Москвы находившиеся на русской службе два иноземных архитектора: Петр Марсалис и Виллием Шарф. Им было поручено подыскать место для постройки каменного города и начать возведение городских стен.

Начатое этими архитекторами строительство длилось шестнадцать лет и было закончено в 1684 году. В докладной записке о завершении этого строительства сообщалось: «где прежде стояли гостиные дворы, вновь сии дворы и около оных городские стены с успехом совершены».

Новые гостиные дворы представляли собой величественное четырехугольной здание, замыкаемое четырьмя башнями по углам и с двумя башнями, расположенными по середине на западной и восточной сторонах. Подступы »со стороны реки прикрывал высокий земляной вал и палисад. Часть этого здания сохранилась и до наших дней — помещение, занимаемое сейчас типографией и редакцией газеты «Правда Севера».

Местные жители и горожане жили лавочной торговлей, ловили рыбу, занимались мелким ремеслом, а также получали доходы от постоев во время многолюдного съезда на летнюю городскую ярмарку.

_____

*  Двинская летопись, стр. 28—29.

[69]

Крупную торговлю в городе вело немногочисленное купечество. Среди них были иностранцы, жившие в особой так называемой Немецкой слободе *, расположенной на берегу Северной Двины, к северу от гостиных дворов (район между современными улицами Свободы и Ломоносова).

Решающую роль в развитии северного порта сыграло троекратное посещение Архангельска Петром I.

Русский Север, безбрежный простор ледовых морей с юношеских лет манил к себе этого великого государственного деятеля. В «Морском регламенте» Петр I вспоминает историю рождения русского флота, свои первые шаги по созданию морской мощи России.

«Несколько лет исполнял я свою охоту на озере Переяславском, наконец, оно стало для меня тесно, ездил на Кубенское озеро: оно было слишком мелко. Тогда я решил видеть прямо море и просить позволения у матери съездить в Архангельск. Многократно возбраняла она мне столь опасный путь, но, видя великое желание мое и неотменную охоту, нехотя согласилась, взяв с меня обещание в море не ходить, а посмотреть на него только с бережка»,

В 1693 году Петр совершил первую поездку на Беломорский север и посетил город Архангельск. В это дальнее путешествие он выехал 4 июля, а в Архангельск прибыл 30 июля. В свите царя были князья: Ф. Ю. Ромодановский, Б. А. Голицын, Ф. И. Апраксин, И. И. Бутурлин, генерал Лефорт, восемнадцать стольников, дьяки Зотов, Виниус и Войнов, восемь певчих, двое карлов — Ермолай и Тимофей, сорок стрельцов при трех капитанах, десять солдат из потешного полка. Таким образом вся свита и ее охрана насчитывали сто пять человек.

Между Холмогорами и Орлецом 27 июля царь был встречен архангельским воеводой А. А. Матвеевым. 28 июля в Холмогорах Петра и свиту торжественно встретил архиепископ Афанасий, вышедший навстречу с иконами, при колокольном звоне и пушечной пальбе из тринадцати орудий.

29 июля царь выехал из Холмогор. 30 июля во втором часу пополудни стоявшие на набережной архангелогородские стрельцы стали палить из пушек и ружей. Мимо города медленно плыл по Двине царский струг. На палубе стоял Петр в камзоле сержанта Преображенского полка. За царским

_____

* «Немцами» в те времена называли всех иноземцев без разбора, за исключением поляков.

[70]

стругом шли десятки больших и малых лодок. Вся Двина пестрела парусами. Во всех церквах города звонили в колокола, разряженный народ толпился на берегу. Всем хотелось увидеть царя, впервые в истории посетившего Север.

 Петр и его свита остановились на расположенном ниже города Мосеевом острове, где для них был построен небольшой деревянный дворец, погреб и поварня. Пребывание Петра в Архангельске сопровождалось пышными празднествами с фейерверками и пушечной пальбой.

В это время в порту стояло на якоре несколько иностранных кораблей под английскими и голландскими флагами. Все суда были уже нагружены товарами и готовились к обратному рейсу. Устроив торжественный прием в честь иноземных моряков, царь решил непременно проводить их в море, посмотреть на плавание настоящих кораблей по морским просторам.

Караван иностранных судов под прощальные салюты снялся с якоря 4 августа и при попутном ветре лег на обратный курс. Петр с несколькими помощниками отплыл вместе с караваном1. Он совершал свое первое путешествие по морю на яхте «Святой Петр». Большая часть свиты, побаивавшаяся морского путешествия, отказалась от этой прогулки.

Миновав дельту с ее низкими зелеными островами, суда вышли на морской простор. Наконец-то! Петру удалось увидеть глубокое и бурное Белое море. Морская стихия пленила его навсегда. Петр решил приложить все силы к тому, чтобы отсталую Россию превратить в великую и сильную морскую державу.

Проводив иностранные корабли до Терского берега, он простился с ними близ устья реки Поноя, у трех островов и 10 августа вернулся в Архангельск.

В одежде простого шкипера он расхаживал по корабельным пристанищам, внимательно приглядывался к иноземным судам, заводил разговоры с моряками, пытливо расспрашивал их о морских обычаях, изучал мореходное дело и кораблестроение.

На севере Петр загостился дольше, чем предполагал. Напрасно мать умоляла его скорее вернуться в спокойную Москву с ее тихой и медлительной жизнью, неторопливым «малиновым» звоном колоколов. Наталья Кирилловна простодушно писала сыну, что нельзя дождаться всех кораблей. «Ты, свет мой, видел, которые прежде пришли, чего тебе, радость моя, тех дожидаться!» Петр как мог успокаивал мать в ответных письмах: «По письму твоему, ей-ей, зело печалился,

[71]

потому тебе печаль, а мне какая радость? Пожалуй, сделай меня бедного без печали — сама не печалься. Я истинно не заживусь».

10 сентября в порт пришли за товарами гамбургские корабли. Петр тотчас же отправился их осматривать и щедро одарил капитанов и всех матросов, а генерал Лефорт дал пышный праздник в честь иностранных моряков, по обыкновению сопровождавшийся пушечными салютами.

Задумав следующим летом еще раз посетить Архангельск, Петр назначил архангельским воеводой своего друга Федора Михайловича Апраксина (позднее стал первым русским адмиралом) и дал ему наказ купить в Голландии один корабль, а один корабль построить к следующей навигации на создаваемой Морским ведомством Соломбальской кораблестроительной верфи.

Побыв на севере пятьдесят дней, Петр 19 сентября, по настойчивой просьбе матери Натальи Кирилловны, выехал в обратный путь в Москву.

«И так, — рассказывал сам царь впоследствии, — в 1693 году был у города, и от города ходил на море до Поноя с английскими и голландскими купеческими кораблями и одним голландским конвоем, которым командовал капитан Голголсен, а мы были на своей яхте, именуемой «Святой Петр» *.

Летом 1694 года Петр вторично побывал в Архангельске, снова плавал по Белому морю, посетил Соловецкий монастырь. На обратном пути из Соловецкого монастыря судно, на котором находился царь, попало в сильный шторм. Волны стали захлестывать его. Гибель казалась неизбежной. Паруса убрали. Буря не утихала. Петр сам стал к рулю. Но монастырский кормщик Антип смело отстранил его: «Коли ты отдал мне руль, так не мешай», — сурово сказал он царю. Петр молча отошел. Кормщик смело повел корабль через узкий проход между двумя рядами подводных скал. Корабль благополучно достиг берега. Выйдя на берег, Петр шутливо напомнил лоцману: «А помнишь, как ты отделал меня?» Лоцман упал их ноги Петру, прося прощения за свою дерзость. Но Петр сам поднял его, трижды поцеловав, сказал: «Ты был прав, а я виноват. И впрямь вмешался не в свое дело»... Петр подарил ему лоцманский кафтан, дал двадцать пять рублей и на всю жизнь освободил от монастырских работ.

____

* Устрялов, О высочайших происшествиях, стр. 20.

[72]

Для того чтобы защищать город от нападения с моря, s 1694 году Петр издал указ а построении на взморье «Новодвинской» крепости. Крепость основана в пятнадцати километрах ниже Архангельска, на острове Линской Прилук, у Корабельного устья. В указе говорилось: «Неприятельских людей в Двинские устья не пропускать и города Архангельского и уезду ни до какого разорения не допускать».

Крепость строили не мешкая. Тысяча восемьсот крестьян из ближних и дальних двинских деревень были обязаны заготовлять камень, рыть рвы, строить жилые дома. Из Москвы были присланы мастера для возведения каменных стен и бастионов.

Число рабочих, занятых на строительстве крепости, достигало двух тысяч. В сооружении приморской цитадели принимали участие семь городов. «Изба» (канцелярия), ведавшая постройкой крепости, называлась «Семиградской».

В 1700 году Петр I начал войну со Швецией за овладение русскими восточными берегами Балтийского моря. Шведы, воспользовавшись тяжелым положением русского государства, в 1610 году захватили исконные русские земли по берегам Финского залива, по Неве и Ладожскому озеру. Здесь они стали сооружать крепости.

Швеция, желая окончательно отрезать Россию от морских путей, посылает в 1701 году эскадру военных кораблей на север, в Белое море. Командование эскадрой было поручено адмиралу Шабаланду.

Через надежных и доверенных людей Петр заранее узнал о намерении шведов, снаряжавших в городе Готтербурге корабли для нападения на Беломорье. В Архангельск был прислан царский указ, предупреждавший о надвигающейся опасности и запрещавший поморским судам выходить на дальние рыбные промыслы в открытое море к берегам Мурмана, Канина и к Святому Носу. Все торговые суда были задержаны в порту, а для заграждения фарватеров были приготовлены брандеры — баржи, нагруженные взрывчатым веществом и подготовленные к тому, чтобы в случае появления вражеской эскадры в протоках реки поджечь их и спустить по течению реки навстречу неприятельским судам. Пудожемское устье было запружено и сделано непроходимым для судов. По берегам возводились земляные укрепления — «шанцы». Отряды стрельцов выехали в Кольский, Пустозерский и Сумский остроги, в Кемь, Мезень и Соловецкий монастырь.

[73]

В Архангельск из Холмогор прибыли два стрелецких полка, а из Москвы прислали полтысячи драгун. На Мурманском устье стояла сотня Стрельцов, вооруженная пушками, они также построили шанцы. Но все эти укрепления не могли полностью обезопасить город от сильной вражеской эскадры.

Тревожная весть о том, что возможно нападение шведов, всполошила все деревни на побережье Белого моря и на Двине.

Выполняя предписание царя, воевода Прозоровский распорядился снять с фарватера все опознавательные знаки. Лоцманов и всех знающих реку людей переселили со взморья на остров Айнской Прилук и в Соломбалу. Вместо лоцманов на острове Мудьюг разместился воинский караул. У каждого прибывшего корабля караул, как это водилось раньше, отбирал сведения о людях н грузе н сверх того отправлял в Архангельск для допроса «лучших людей с корабля». Только после этого корабль получал лоцмана.

Несмотря на строгие запрещения выходить в море, на промысел потянулось немало народу, кто неволей, а кто и по своей охоте. Николо-Карельский монастырь послал своих рыбаков на ранний семужий промысел и на морского зверя, а позже на лов трески и палтусины. Так же поступил и холмогорский архиепископ Афанасий. Чтобы не лишить свое хозяйство обычного дохода, он отрядил на путину своих рыбаков.

Рыбаки Николо-Карельского монастыря, во главе с лодейным кормщиком Иваном Рябовым промышляли недалеко от острова Сосковца. Вскоре они увидели белое облако, летевшее над клочковатой пеной воли от Терского берега по направлению к рыбакам. Поморы, быстро выбрав ловушки, стали уходить на юг. Но рыболовные суда были неуклюжи и тихоходны. Вскоре стало видно, что это целая эскадра. Два фрегата отделились от нее и пошли за лодками. На мачтах развевались голландские флаги; Рябов не поверил им — голландским «купцам» незачем было преследовать рыбачьи суда *.

Вскоре передовой фрегат подцепил ладью абордажными крючьями, и шведские матросы с мушкетами спрыгнули в лодку. Все восемнадцать рыбаков были арестованы и посажены в- носовой трюм. Там уже сидели рыбаки, захваченные у Святого Носа и в других местах.

______

* Излагается по книге А. Ф. Шидловского «Петр Великий на Севере», Архангельск, 1909.

[74]

На другой день командир корабля но очереди вызывал на допрос пленников. Через переводчика-шведа, говорившего на коверканном русском языке, рыбакам стало ясно, что шведы отбирают местных жителей, хорошо знающих дельту Двины и ее фарватер. Дошла очередь и до Рябова.

На вопрос капитана, знает ли рыбак здешние места, Рябов отвечал:

— Как не знать! Мы люди здешние, по Белому морю и по рекам с детских лет ходим на промыслы. И не знать нам никак нельзя, когда подлинно известно, где какой берег или какой рыбе ход.

— Ты был старшим на лодке?

— Да!

— А знаешь ли путь к городу?

— Плавал не раз, все мели и перекаты мне ведомы.

По распоряжению адмирала его хорошо накормили и вернули обратно в трюм.

Утром 15 июня эскадра бросила якорь у Мудьюга. Небольшой гарнизон острова во главе с поручиком Крыковым выехал на «досмотр» торговых судов. На корме лодки сидел архангельский посадский человек Дмитрий Борисов. Он исполнял должность переводчика. Карбас был принят на флагманский корабль. Едва караул успел подняться на палубу, как был обезоружен и арестован.

Допросы солдат и побои не дали желанных результатов. Два бота, посланные на остров, вернулись ни с чем. Больше никого на острове не нашли. Лоцманская изба стояла пустой.

То, чего опасался шведский адмирал, полностью оправдалось: Архангельск не был захвачен врасплох. Вести корабли в Двину было некому. Единственная надежда была на лодейного кормщика Рябова.

На другой день по приказу адмирала к городу были направлены два фрегата и яхта. В их задачу входило разведать подход к городу.

Иван Рябов и Дмитрий Борисов были на головном фрегате. Матросы поворачивали штурвал, а Рябов через переводчика давал указания.

Вскоре на горизонте показался Марков остров и слабые очертания строившейся крепости. Наперерез фрегату из-за острова вышла лодка. В ней ехали солдаты Гайдуцкого полка во главе с сержантом Животовским. Они намеревались произвести допрос «голландца». Вскоре с лодки послышался окрик.

[75]

на голландском языке. Спрашивали, чей корабль и почему он идет без лоцмана. Один из солдат, сидевших в лодке, увидел на корабле лежавших у борта солдат с мушкетами. Сержант Животовский приказал повернуть карбас обратно. Шведы, приметив, что их обман раскрыт, открыли с обоих кораблей стрельбу из ружей и нескольких пушек.

Гром орудий поднял на ноги гарнизон строившейся крепости. Солдаты Гайдуцкого полка выехали на помощь своему караулу и спасли от пленения раненых товарищей.

Шведы потребовали, чтобы Рябов повел корабль по другому руслу, минуя крепость. Выполняя задуманный план, лоцман для виду согласился.

Разворачивая фрегат, он со всей силой посадил его на мель. Фрегат содрогнулся и на всем ходу стал.

Капитан корабля с бранью и угрозами набросился на Ивана Рябова. Пригрозив расстрелом, капитан потребовал без промедления снять фрегат с банки и нести по фарватеру. Лодейный кормщик спокойно отвечал:

— Вы, господа шведы, думали найти предателей в русской земле? Не было такого и не будет! Я не продаю родины ни за золото, ни за серебро. Я русский и земле, вскормившей меня. буду верен до последнего вздоха!

В это время на крепостной мачте взвился боевой сигнал, проиграл военный рожок, и сразу же со стен крепости грянули пушки. Огонь на первых порах был не метким, но постепенно пушкари пристрелялись, и ядра стали ложиться все ближе и ближе. Шведы отвечали из всех орудий, но после ряда удачных попаданий ядер в корабль их охватила паника. Отстреливаясь, они стали грузить наиболее ценное имущество с обоих судов в лодки. Прежде чем покинуть фрегат они подошли к чулану, где были заперты два пленника и в открытую дверь залпом разрядили восемнадцать пистолетов.

Вскоре после бегства шведов русские солдаты прибыли на подбитые вражеские корабли. На головном фрегате они обнаружили умирающего от тяжелых ранений Дмитрия Борисова и тяжело раненного Ивана Рябова, которому была оказана медицинская помощь. Он был перевезен в крепость. Благодаря заботливому уходу врача его жизнь была спасена.

Шведский адмирал, узнав о случившемся, приказал поднять якоря и вернуться. По пути позорного бегства враги сожгли ряд поморских селений. Своих пленников и поморов шведы высадили на необитаемом острове в горле Белого моря.

[76]

Гарнизон Новодвинской крепости, руководимый стольником Селиверстом Иевлевым и инженером Егором Розеном, в этом сражении проявил свойственную русским людям беззаветную храбрость, захватил два неприятельских корабля н обратил и бегство другие.

Воевода Прозоровский счел действия Ивана Рябова изменой и приказал заковать его в цепи и посадить в острог. Действия стольника Селиверста Иевлева честолюбивый воевода счел нарушением закона, ибо Селиверст Иевлев, будучи штатским человеком, ввязался в военное дело без указания воеводы. Иевлев был подвергнут телесному наказанию.

В Москву Прозоровский незамедлительно послал донесение о том, что благодаря его распорядительности и умелым действиям успешно отбито нападение шведского флота на Архангельск.

Получив радостное известие с севера о победе над шведами. Петр написал своему ближайшему помощнику адмиралу Апраксину: «С сим нечаянным счастьем поздравляю вас, где чего не чаяли, бог дал. Зело чудесно, что отразили злобнейших шведов». Петр велел всем участникам сражения выдать награды: офицерам по десять серебряных рублей, а рядовым по рублю.

Фрегат и яхта, искалеченные ядрами, были сняты с мели и приведены в Соломбалу. Среди трофеев было пять флагов, тринадцать исправных пушек, много пороха, ядер, спасти и другое корабельное имущество.

Весной 1702 года снова над Архангельском разливался звон колоколов и гром пушечных салютов. Петр прибыл на многих судах и с большой свитой. Надо было укрепить город, спустить на воду корабли и заложить новые. Царь поселился на Марковом острове и сам взялся за работу. В течение нескольких недель он наблюдал и руководил закладкой бастионов, равелина, одевал камнем эскарпы и контрэскарпы крепостного рва.

Основание крепости было ознаменовано большим торжеством. Во время праздника кто-то вспомнил про Рябова, о котором воевода не обмолвился ни словом.

Петр захотел повидать храброго помора и расспросить о ходе боя. Оказалось, что архангельское начальство все еще держало Рябова в остроге. Выслушав внимательно лодейного кормщика, Петр наградил его за геройский поступок, приказал выдать лоцманскую одежду и освободил на всю жизнь от государевых повинностей.

[77]

Восхваляя героизм Рябова, царь сказал: «Он поступил как древнеримский герой Гораций Коклес» *.

Воевода Прозоровский был смещен и заменен новым. Рябов еще много лет проводил в Архангельск суда.

Домик Петра на Марковом острове имел четыре комнаты и кухню. С 1787 года он был перенесен в Архангельск и стоял здесь на берегу Северной Двины против Большого драматического театра до 1934 года. В 1934 году этот домик был перевезен в город Коломну в Коломенский государственный музей.

В августе 1702 года с отрядом войск Преображенского полка в четыре тысячи человек на тринадцати кораблях Петр вышел из Архангельска в море. Это была скрытная десантная операция обходного типа, замечательный маневр, рассчитанный на дезориентацию шведов.

По Белому морю войска Петра проплыли к Сороке, а оттуда по прорубленной в лесу просеке двинулись на Повенец. Из Белого моря на Онежское озеро перетащили волоком на катках две военных яхты и несколько крупных лодок.

Из Повенца со своими войсками и небольшим флотом через Онежское озеро, Свирь, Ладогу Петр подоспел на помощь Шереметьеву и Апраксину, руководившим в те дни крупными боевыми действиями против шведов. Прибытие самого Петра с подкреплением подняло дух сражающегося войска и решило исход боя. Крепость Орешек была взята штурмом русских войск.

Эта блестящая победа укрепила положение России на подступах к Балтийскому морю. Недаром город, взятый у шведов, Петр назвал ключом к Балтийскому морю.

После отъезда Петра из Архангельска работы по постройке Новодвинской крепости велись ускоренными темпами. Возведение цитадели было закончено в 1705 году. Вновь построенная крепость представляла собой первоклассное военно-техническое сооружение, расположенное в виде квадрата с массивными бастионами по углам. За стенами на северной стороне  был построен внушительный равелин со рвом и подъемным мостом. Внутри крепости разместились церковь, пороховой

____

* Гораций Коклес — древнеримский герой. Он спас Рим во время борьбы с Парсеной в 507 году тем, что защищал мост на реке Тибр до тех пор, пока он не был разобран римлянами. После этого, раненый, бросился в реку и переправился на другой берег к своим товарищам.

[78]

погреб, два каменных дома и деревянные солдатские казармы. Под стенами в северо-восточном углу был проложен подземный выход на ров.

Новодвинская крепость закрывала вражеским судам подход к городу с моря по широкому рукаву дельты.

У деревни Лапоминки, там, где вливается в море правый рукав Двины — река Кузнечиха, были насыпаны курганы песку и на них установлены пушки. Это вспомогательное укрепление имело своей целью закрыть подход к городу вражеским кораблям по Кузнечихе и Маймаксе, в обход крепости.

С 1708 года Архангельск становится губернским портовым городом, административным, хозяйственным и политическим центром огромного Севера.

Торговля России через Архангельск увеличивалась из года в год. Если в 1600 году в порт пришел двадцать один иностранный корабль, то в 1715 году к причалам Архангельского порта уже швартовалось двести торговых судов разных стран мира.

Летом в Архангельск съезжались купцы из Москвы, Ярославля, Перми, Вологды, Каргополя и других городов. Во время летней ярмарки они покупали иностранные товары и продавали свои.

До возникновения северной столицы — Петербурга Архангельск был оживленным торговым центром России, связанным морским путем с Западной Европой.

[79]

Цитируется по изд.: Томилов Ф.С. Север в далеком прошлом. Краткий исторический очерк. Архангельск, 1947, с. 68-79.