Древний Иран (Дьяконов, 1961)

До конца XIX века мы ничего не знали о доклассовом обществе Ирана. Раскопки Ж. де Моргана впервые открыли нам своеобразную культуру крашеной керамики древнего Элама, но вследствие отсутствия какого бы то ни было сравнительного материала невозможно было определить место этих находок в ряду других. Пампелли, раскапывая Анау, близ современного Ашхабада, также открыл древнюю культуру крашеной керамики, отнесенную им на первых порах к IX тысячелетию до н. э. Эти раскопки были произведены без должной научной тщательности. Он, по-видимому, в погоне за исключительными находками, разрушил жилища древних жителей Анау, затруднив, таким образом, определение характера их общественной жизни. В 1911 году Э. Герцфельд обнаружил в Месопотамии, «вблизи от развалин Самарры — столицы халифов IX века,— погребения времени раннего энеолита (медно-каменного века). В 1911—1913 годы в той же Месопотамии, в Телль-Халафе, М. Оппенгейм открыл другую энеолитическую культуру 2. Затем находки последовали одна за другой. Культура крашеной керамики была обнаружена и дальше на юг, в древнем Шумере. Вскоре стало очевидно, что в Месопотамии до начала «исторической эпохи», т. е. до появления классового общества, государства и письменности, существовала развитая земледельческая культура. Это время делят теперь на периоды, получившие названия по наиболее характерным местам находок. Так, идя от более поздних периодов к более ранним, мы различаем в Шумере периоды Джемдет-Наср, поздний и ранний (около 3000 года до н. э.), соответствующие концу энеолита, период Урука — средний энеолит и, наконец, период Обейда, по-видимому, относящийся к концу неолита 3. Более ранних этапов развития человеческого общества в южном Междуречье не найдено, и, как мы увидим ниже, не случайно.

В процессе работы над материалами месопотамских раскопок была установлена несомненная близость этих культур

[29]

к открытой де Морганом древиеэламской. Теперь можно считать установленным, что период «Сузы I» (или «Сузы А») соответствует началу периода Урука в Шумере (приблизительно середина IV тысячелетия до н. э.), промежуточные слои («Сузы В и С») — периодам Урука и Джемдет-Насра (до начала III тысячелетия до н. э.), а «Сузы II» (или «Сузы D»)—раннединастическому периоду (около 2800— 2300 годов до н. э.) 4. В связи с этим особое значение стали приобретать и находки Пампелли в Анау. Фантастическая датировка была снижена наполовину, и было установлено, что нижние слои Анау соответствуют периоду Обейда (начало IV тысячелетия до н. э.). Культурам Анау в Южной Туркмении предшествовала неолитическая земледельческая культура Джейтун. На городище Намазга-тепе и других советскими археологами  прослежена последовательная смена культур северного предгорья Копетдага с IV по I тысячелетие до н. э. 5.

Открытая Джоном Маршаллом в начале 20-х годов XX века в долине Инда своеобразная культура медного и бронзового века, весьма похожая на древнейшую культуру Элама и Месопотамии, заставила искать звенья, связывающие все эти культуры, разбросанные на обширных пространствах Передней Азии 6. Эти звенья должны были находиться на Иранском плато. И действительно, начиная с 20-х годов XX века, благодаря трудам ряда ученых, главным образом Э. Герцфельда, Ж. Контено, Р. Гиршмана, О. Стейна и Э. Шмидта, было обнаружено несколько центров древней культуры на территории Ирана 7.

Так были открыты энеолитическое поселение у Персеполя и ряд других в юго-западной части Ирана, неолитические и эиеолитические поселения Северо-Западного Ирана (важнейшие — раскопанные близ Нихавенда: Тепе-Гиян и другие). О. Стейном прослежена целая цепь древнеземледельчеоких поселений, расположенных вдоль берега океана от Белуджистана до Фарса (Персиды). На северо-востоке обнаружена группа поселений, непосредственно связанных с Анау и противополагаемых южной и юго-западной группам (важнейшие исследованные центры — Шах-тепе и Тюренг-тепе, около со-временного Горгана, и Тепе-Гисар, около Дамгана).

Если добавить к этому исследования советских археологов, производившиеся за последнюю четверть века на территории Средней Азии (работы Д. Д. Букинича 8, А. А. Марущенко 9, Г. В. Григорьева 10, С. П. Толстова 11, А. И. Тереножкина 12, Б. А. Куфтина 13, М. Е. Массона 14, А. Ю. Якубовского 15, Б. А. Литвинского 16, Я. Г. Гулямова 17, М. М. Дьяконова 18, В. М. Массона 19 и других), то мы можем сказать, что, несмотря «а еще большие пробелы, особенности культур-

[30]

Городища Древнего Ирана и окрестных стран.

[31]

ной жизни доклассового Ирана встают перед нами с достаточной отчетливостью.

Археологическими исследованиями в Иране обнаружен целый ряд памятников каменного века. Так, около Бисутуна, где расположены известные наскальные рельефы, была открыта стоянка времени Мустье 20. Здесь найдены кремневые орудия, кости диких животных: газели, оленя, лошади, леопарда. Возможно, к верхнему палеолиту относится стоянка в Восточном Хорасане.

Стоянки мезолитических и неолитических охотников-собирателей были обследованы у юго-западного побережья Каспийского моря (Гар-и Камарбанд, Хоту) 21. Орудия представлены микролитами геометрических форм. Охотились в основном «а быков, оленей, газелей, диких баранов. Радио-карбоновым анализом мезолитическая культура в этом районе датируется 8500—6000 годы до н. э. Постепенно в благоприятных природных условиях древние охотники и собиратели переходят к возделыванию культурных злаков. По долинам мелких речек и ручьев возникает культура древнейших оседлых скотоводов и земледельцев V тысячелетия до н. э. 22

Важным для понимания древнейшей истории населения Ирана является открытое Э. Герцфельдом в 1923 году и раскопанное в 1928—1931 годы энеолитическое поселение близ развалин Персеполя. Особый интерес представляет жилище, так описываемое Э. Герцфельдом: «Постройки сделаны из битой глины с низкими тонкими стенами и состоят из множества мелких комнат. Здесь нельзя говорить о домах... Комнаты составляют одно большое здание». Э. Герцфельд предположил, что мы имеем здесь дело еще с материнским родом, жившим групповым браком и не знавшим моногамной семьи. В большом количестве были найдены каменные орудия микролитического типа, характерные для позднего неолита, и тысячи фрагментов простой и крашеной керамики, сделанной без гончарного круга. Лук и стрелы не были известны обитателям этого поселения. Погребений не найдено 23.

Древние жители Персеполя уже знали примитивное земледелие. Исследованиями последних лет доказано, что первоначально земледелие развивалось по течению мелких ручьев, стекающих с гор, так как освоение долин больших рек, связанное с обширными ирригационными работами, требует уже высокой общественной организации и более высокой техники. Такая «ручьевая» культура характерна не только для описываемого поселения, но и для ряда других районов Иранского плато. Древние насельники Анау также были «представителями такой «ручьевой» культуры. Высказывались даже предположения, что земледелие вообще впервые появляется на

[32]

Иранском плато 24. Трудностью освоения первобытным человеком долин больших рек и объясняется отсутствие в Шумере поселений раньше конца неолита.

В свете последних находок становится очевидно, что в энеолитическую эпоху Иран, несмотря на ряд местных особенностей, составлял единую культурную область со Средней Азией, Северной Индией, Месопотамией и Анатолией. Юго-западная и южная группы поселений Ирана тяготеют больше «к Эламу и Шумеру, а северная (Тюренг-тепе, Тепе-Гисар на востоке, Тепе-Риян на западе) — ближе к Анау и среднеазиатским культурам.

Рис. 1. Расписной сосуд энеолитического времени из Персеполя.

 

Персепольское поселение может быть датировано примерно IV тысячелетием до н. э. В этот период древние насельники Ирана знакомятся уже с употреблением металлов: сначала — меди, позднее — бронзы. Аллювиальные долины — центры позднейших культур древнего Востока — не содержат металла. Есть все основания предполагать, что древнейшая металлургия в этой культурной области зарождается в изобилующих металлами районах, примыкающих к юго-восточной части Черного моря — в Армении и Закавказье, и оттуда проникает в Иран 25.

В поселениях около Нихавенда (Тепе-Гиян и другие) встречаются изделия из меди, а верхние слои относятся уже к бронзовому веку, полностью захватывающему II тысячелетие до н. э. Характерными для этого периода являются наход-

[33]

Рис. 2. Распиской сосуд. Район Нихавенда. II тысячелетие до н. э. Бостонский музей изящных искусств

 

ки в Сиалке (близ Кашана), которые Э. Герцфельд характеризует как продолжение культуры Нихавенда и последний этап развития крашеной керамики Ирана 26.

Все попытки приписать эти памятники древней культуры какому-нибудь определенному народу терпели полную неудачу. Наиболее осторожные из западных исследователей предостерегают от таких попыток. Э. Герцфельд условно называет этих древних насельников Ирана «каопиями» и склонен считать эламитов ветвью этих каспиев — «первой, вступившей в историю». С другой стороны, есть довольно веские основания предполагать, что эламиты были родственны по языку дравидам 27, а древние племена восточного Закавказья и прикаспийской полосы, которых античные авторы, собственно, и называли каспиями. могли быть — по крайней мере

[34]

Рис. 3. Наскальный рельеф Ану-банини, царя луллубеев. Вторая половина III тысячелетия до н. э. Схематическая зарисовка

 

частью — родственны племенам восточной части Северного Кавказа. Поэтому этот термин <в понимании Э. Герцфельда молено применять только очень условно.

В письменных источниках Двуречья имена отдельных народов, обитавших на западной окраине Иранского плато, в долинах Загроса, спускающихся к Тигру, встречаются уже с середины III тысячелетия до н. э.

Нам известно, что в предгорьях Загроса, тяготевших к Месопотамии и Эламу, очень рано создается классовое общество, причем в местной культуре заметно влияние Вавилона. Так, луллубеи, жившие, во всей вероятности, в долине Диялы, уже в середине III тысячелетия до н. э. имеют своего паря, носившего вавилонское имя Ану-банини 28 (на дороге между Багдадом и Хамаданом известен рельеф, «изображающий этого царя) 29. Около того же времени племя гутиев (кутиев), происходившее, вероятно, также из горных районов Загроса, покорило Вавилонию. Впоследствии это племя

[35]

исчезло, но в поздневавилонское время «все Иранское нагорье называлось архаическим термином «Гутлум» 30. Знаем мы также древних насельников Северной Месопотамии и левых притоков Тигра — хурритов, или субарейцев 31. Ни один из этих народов не говорил на индоевропейских языках, распространенных, как известно, в Иране «в настоящее время.

В Эламе первые государственные образования появились, возможно, к середине III тысячелетия до н. э., а во II тысячелетии здесь уже существовало могущественное государство, соперничающее с Ассирией. Оно было завоевано Ассирией лишь в VII веке до н. э. Но историю Элама необходимо изучать отдельно. Поэтому здесь она будет лишь кратко изложена.

Аллювиальная долина Сузианы (рек Каруна и Керхи), по природным условиям во многом сходная с Двуречьем Тигра и Евфрата, — одна из древнейших областей земледельческих культур Передней Азии и один из центров производства характерной расписной (крашеной) керамики. Эта керамика типична для земледельческих обществ Азии времени перехода от каменного века к медному и наивысшего развития в этих обществах первобытнообщинного строя. Древнейшие поселения Сузианы (Элама) относятся, по-видимому, к V тысячелетию до н. э. и современны переднеазиатским культурам Хассуны, Самарры и Халафа. К середине IV тысячелетия до н. э. следует отнести основание большого поселения — Суз, которые в течение тысячелетий были главным центром Элама. Это период сложения культуры «Сузы А» («Сузы I»), с характерным для него великолепным черным или коричневым геометризованным орнаментом тонкостенных, светлых погребальных сосудов ручной выделки. Этот орнамент в какой-то мере отражает религиозные представления охотников и земледельцев. В Эламе в это время уже применяется медь. Появляются личные печати, что свидетельствует, вероятно, о развитии не только личного владения, но и частной собственности. В последующие периоды («Сузы В и С») Элам развивается аналогично Шумеру периода Джемдет-Наср; наблюдается быстрый рост культуры и техники; общество, видимо, быстро приближается к грани классовой цивилизации; керамика — и материальная культура вообще — претерпевает значительные изменения; при этом усиливается связь с Двуречьем, а связи с Иранским нагорьем заметно ослабевают. В этот период Сузы превращаются в «город» типа шумерских храмовых «городов» того же времени.

Классовое общество начинает складываться, по-видимому, в течение следующего периода — «Сузы D» («Сузы II»), современного ранним шумерским государствам (начало и середина III тысячелетия до н. э.). Для материальной культуры

[36]

Элама этого времени характерны уже бронзовые орудия; нового расцвета достигает расписная керамика— но уже иного стиля, чем в период «Сузы А». Возникает своеобразная иероглифическая письменность, аналогичная письменности Шумера предшествующего периода, но значительно более архаичная, чем шумерская письменность III тысячелетия. В шумерских документах середины III тысячелетия встречаются упоминания о торговле и военных столкновениях с эламскими городами.

Культура Элама этого и следующего периода (конца III тысячелетия) была распространена далеко за пределами долины Керхи и Каруна. Так, эламские хозяйственные таблетки с иероглифическим текстом найдены в Сиалке, в Центральном Иране. Эламские надписи найдены в Персиде (например, в древнем Лияне — современном Бушире).

В XXIV—XXIII веках до н. э. Элам попадает под политическое господство царей Двуречья из династии Аккада: Саргона Древнего, Римуша, Маништусу, Нарам-Сина. Аккадские цари ведут многочисленные войны с носящими разные титулы правителями и «судьями» эламских городов; по-видимому, на территории Элама существовал в это время ряд мелких государств: А паи. Адамдун, Сузы, Анчан, Симаш, Барахсум и другие.

С аккадским влиянием в Сузиану проникает и аккадская клинопись, при помощи которой здесь пишут как по-аккадски, так и по-эламски (на последнем языке клинописью написан союзный договор эламских правителей с Нарам-Сином).

Примерно к XXII веку до н. э. следует отнести первую попытку создания Пузур-Иншушннаком крупной эламской державы. При нем в последний раз применяется эламская иероглифика. Во время III династии Ура («царей Шумера и Аккада» — XXI век до н. э.) некоторые области Элама, такие, как Аван. Сузы, Анчан, находились в зависимости от Двуречья. Покоренными областями Элама управляли частью шумерские наместники, частью собственные династии правителей. Эламиты (при царе Кутер-Наххунте?) приняли деятельное участие в разрушении державы «Шумера и Аккада» около 2000 года до н. э.

Начало II тысячелетия до н. э. — время расцвета Элама. Верховный правитель Элама этого времени носит шумерский

[37]

титул суккаль-мах, что значит «великий посланец». Однако Эламская держава была в сущности федерацией более мел-ких государств, управлявшихся «царями» (например, Сузы), суккалями и адда («отцами»). Суккали были связаны между собой династически. Время от времени их переводили из менее значительных владений в более важные. Только пройдя такой путь, суккаль мог стать суккаль-махом. Природа этих перемещений еще недостаточно выяснена. Характерно частое наследование власти не родными сыновьями, а сыновьями сестры — явление, наблюдающееся в Эламе еще и в I тысячелетии до н. э.

От II тысячелетия до н. е. до нас дошло из Суз много деловых документов на аккадском языке, однако, несмотря на существование специальных работ, посвященных эламскому праву, социальная история древнего Элама остается неразработанной.

 

Рис. 4. Эламский культовый сосуд типа "Сузы-А".

 

В XIX веке до н. э. Кутурмапук, адда Ямутбала — пограничной области Элама — сумел посадить своих сыновей (сначала Варад-Сина, а потом Рим-Сина I) на престол одного из важнейших царств Двуречья — Ларсы. После завоевания Ларсы вавилонским царем Хаммураби (1792—1750 годы до н. э.) Элам попадает под вавилонское влияние.

Касситское завоевание Вавилона (с XVIII—XVI веков по XIII—XII века до н. э.) затронуло и Элам; с XVII по XIII век у нас мало сведений о политической истории Элама.

Новое усиление Элама было связано с падением касситской династии в Вавилоне и усилением Ассирии. Эламские цари Шутрук-Наххунте и его сыновья — Кутер-Наххунте (II?) и Шильхак-Иншушинак — создают сильную державу. Они ведут оживленную строительную деятельность, вторгаются в Вавилонию и Ассирию, завоевывают обширную территорию в Западном Иране и в горах Загроса, свозя в Сузы богатую добычу, в том числе ряд исторических памятников (например, столб с законами царя Хаммураби), надписи вавилонских царей, статуи богов и т. «п.

Наибольшего расцвета Эламское царство достигло при Шильхак-Иншушинаке (около 1165—1150 годов до н. э.). Этот царь распространил свою власть на юго-восток до Лияна на Персидском заливе, «а северо-восток, возможно, до Центрального Ирана, на север до Нузу (около современного Киркука) и южных ассирийских городов, на западе доходил до Евфрата. При его сыне Хутелутуш-Иншушинаке Элам потерпел серьезное поражение от вавилонского царя Навуходоносора I (1146—1123 годы до н. э.), которому при поддержке местных касситских вождей удалось занять долину Диялы. Эламская держава рухнула 32.            

[38]

Рис. 5. Псалия бронзовых удил. Луристан. Частная коллекция

 

Помимо культур Элама, первой археологически засвидетельствованной культурой на территории Иранского нагорья, которую можно отнести к определенному народу, является своеобразная культура бронзы, открытая в Луристаие (в Западном Иране). Появившиеся за последнее время серьезные работы по этому вопросу, быть может, позволят установить связь луристанских памятников с касситами 33.

Касситы (коссеи, акк. кашшй) — горный народ, живший в современном Луристаие и в XVIII—XVI веков до н. э. на длительное время подчинивший Вавилонию. Касситы не были индоевропейцами по языку (хотя, правда, поклонялись богам, имена которых, как думают некоторые исследователи, индоевропейского происхождения) 34, а скорее народом, родственным эламитам.

Так называемая луристанская бронза: мечи, украшения, конские удила с причудливыми изображениями животных — порой имеет клинописные надписи 35, иногда точно датируе-

[39]

мые. Луристанская культура знаменательна появлением железа, означающим переход к новой, более высокой стадии в развитии общества.

С середины II тысячелетия до н. э. в языках Передней Азии встречаются явные индоевропейские элементы. Чтобы правильно разобраться в трудных вопросах этногенеза народов Ирана, необходимо подробнее остановиться на состоянии вопроса о роли индоевропейцев.

Как упоминалось выше, у касситов встречаются имена богов, которые могут быть истолкованы как индоевропейские, хотя это толкование далеко не бесспорно. В XVI—XV веках до н. э. «в Месопотамии существовало государство Митанни, цари которого (как и ряда окрестных государств) носили индоевропейские имена 36. В договорах царства Хеттов к Митанни упоминаются индоевропейские (точнее, индийские или индо-иранские) имена богов (Индра, Варуна, Митра, Насатья). В таблетке митаннийского происхождения (найденной а Богазкёе, в Малой Азии), где говорится о разведении лошадей, встречаются отдельные специальные термины, имеющие индо-иранское происхождение. Эти немногочислеиные факты дали, основание некоторым исследователям высказать предположение о появлении индоевропейских племен в Передней Азии в первой половине II тысячелетия до н. э.

В настоящее время существуют различные теории о происхождении индоевропейцев. Обычно предполагают, что древнейшие племена, говорившие на индоевропейских языках, обитали сначала в Юго-Восточной Европе, а затем и течение III—II тысячелетий до н. э. распространились в разных направлениях, в том числе на Восток до Средней Азии. Постепенно племена, говорившие на индоевропейских языках, смешиваясь с местным населением, продвинулись и в Юго-Западную Азию, то ли через Кавказ, то ли через Среднюю Азию. Намечаются последовательные волны .передвижения племен индоевропейского языка в Иран и Индию: -индийская—в первой половине II тысячелетия (может быть, ряд последовательных волн), западно-иранская — около 1000 г. до н. э., или ранее, и несколько восточно-иранских волн (последняя - сакская— во II веке до н. э.). Языки всех этих племен были: близки между собой; они объединяются под названием индоиранских или арийских (соответственно тому названию, которым называли себя эти племена — «арья» — см. ниже о» термине «арийцы»).

Однако трудно объяснить всю сложность социальных и. культурных изменений лишь притоком новых этнических групп, да и не всегда можно доказать, что действительно- происходили -массовые, ограниченные во времени, переселе

[40]

Рис. 6. Навсршие. Бронза. Лурпстан. Частная коллекция

 

ния народов. Шел сложный процесс усвоения языков определенных групп разнообразными по происхождению племенами, вступавшими между собой в различные конкретно-исторические формы контакта. Еще в начале XX века крупнейший французский лингвист Антуан Мейе предостерегал от смешения понятий языкового и расового родства 37. Э. Герцфельд неоднократно в своих работах указывал на то, что «...языковая близость еще не влечет за собой близости этнической» 38, и прямо говорил о целом ряде неразрешимых загадок, которые задает ученому материал костных остатков из ранних поселений на Иранском плато.

В расовом отношении население древнего Ирана, как и современного, состояло из представителей так называемой

[41]

средиземноморской и арменоидной, или асоироидной, рас и различных промежуточных типов, образовавшихся в результате их скрещивания 39. В языковом отношении с середины II тысячелетия до начала IX века до н. э. у нас пока вообще нет достаточных данных о существовании в Иране племен, говоривших на индоевропейских языках 40. Только «начиная с упоминания мидян и персов в ассирийских анналах IX века и с появлением мидян «на исторической арене мы можем говорить об ариях в стране, которая до сих пор носит их имя (Eran из древнего Aryanam — страна ариев) 41.

Расисты извратили этот термин, начав употреблять слово «арийцы» для обозначения вымышленной ими «высшей расы». Но истинные ученые еще до начала «второй мировой войны воздерживались от такого употребления этого термина и протестовали против злоупотребления им. Так, в 1939 г. Э. Герцфельд и А. Кис писали: «...Материал, которым мы располагаем, не подтверждает связи арийцев с „северной расой" Европы... На арийских диалектах говорили в Иране начиная примерно с 900 года до н. э.» 42

Какова же точка зрения советских историков на индоевропейцев?

Советские ученые не отрицают передвижений народов, порою очень значительных, «но считают, что они не являются решающими в формировании народов. Сложение языков индо-иранской, или арийской, группы индоевропейской семьи языков происходило в основном на просторах юга европейской части Советского Союза и Средней Азии. Целый ряд советских ученых связывает, «в частности, с носителями иранских языков племена так называемых «срубной» и андроновской культур юга Европейской части СССР, Южной Сибири и Казахстана. В Иран носители иранских языков просачивались постепенно, в течение многих столетий. Складывались племенные союзы, включавшие и местные, и некоторые пришлые племена. Различные исторические причины приводили к тому, что в этих племенных союзах побеждал тот или иной язык. Особенно жизнеспособным оказался язык иранских племен, понятный на обширной территории, по которой он был разнесен подвижными скотоводческими племенами. При этом массового истребления прежних жителей Ирана и скачкообразной смены этнического состава населения, как показывают данные антропологии, да и археологии, не было.

Как много столетий спустя Средняя Азия была местом господства языков тюркской семьи, откуда носители этих языков растекались во все стороны и главным образом на юго-запад, так и во II тысячелетии до н. э. в ней складывались индоиранские языки, распространяясь медленно и постепенно на юго-

[42]

восток, юго-запад и запад. Порой мы встречаемся с какими-то узловыми моментами этого процесса, временными его ускорениями, каким являлось, например, происшедшее уже при «полном свете истории» передвижение саков.

[43]

Цитируется по изд.: Дьяконов М.М. Очерки истории древнего Ирана. М., 1961, с. 29-43.

Примечания

2. M. v. Oppenheim, TeU-Khalaf, London. 1932.

3. Ср. Гордон Чайлд, Древнейший Восток в свете новых раскопок, М., 1956, стр. 162 и сл.

4. L. Le Breton, The Early Periods at Susa, Mesopotamian Relations,— «Iraq», XIX, 4967,2, p. 79 44.

5. В. M. Массой, Первобытно-общинный строй на территории Туркмении, — «Труды ЮТАКЭ», VII, 19156, стр. 233 и сл.

6. Е. Herzfeld and Arthur Keith, Iran as a Prehistoric Centre, — SPA. 1, 1938, p. 42 ff. и см. примечания 5—9 к Введению.

7. E. Merzfeld, Iran in the Ancient East, London and New York, 1941, p. 10 ff.; p. 94 ff.

8. Д. Д. Букинич: «История первобытного орошаемого земледелия в Закаспийской области, в связи с вопросом о происхождении земледелия и скотоводства, — «Хлопковое дело», 1924, Кг 3—4, стр. 92 и сл.; «Некоторые новые данные об Анау и Намазга-Тепе», — «Туркменоведение», 1929. № 5.

9. А. Марущенко: «У истоков культуры. Следы протонеолитических культур в Каракумах», — «Туркменоведен не», 1931, № 7—9; «Анау. Историческая справка», — «Архитектурные памятники Туркмении», выл. 1, Москва—Ашхабад, 1999.

10. Г. В. Григорьев, Находка мустьерского остроконечника в Самарканде, — КСИИМК, VIII, 1940. стр. 89.

11. С. П. Толстов: «Основные вопросы древней истории Средней Азии»,— ВДИ, 1938, № 1, стр. 176 и сл.; «Древности Верхнего Хорезма»,— ВДИ, 1941, № I, стр. 155 н сл.; «Древний Хорезм», М., 1948; «По следам древнехорезмийской цивилизации», М., 1948; «Новые материалы по истории культуры древнего Хорезма», — ВДИ, 1946, ЗМг 1, стр. 60 и сл.; ср. также его предварительные отчеты Хорезмской экспедиции за 1952— 1955 гг. —ВДИ. 1953, Ks 1, сгр. 160 и сл.; 1993, 2, стр. 164 я сл.; № 3, стр. 192 и сл.; «Советская этнография», 1955, № 6, стр. 89 и сл.; С. П. Толстов, Итоги 20 лет работы Хорезмской археолого-этнографической экспедиции, — «Советская этнография», 1957, №4, стр. 31 и сл.

12. А. И. Тереножкин: «Археологические разведки в Хорезме», — С А, VI, 1940, стр. 168 и сл.; «Археологические находки в Таджикистане»,— КСИИМК. XX, 1948, стр. 74—77; «Согд и Чач», — КСИИМК, XXXIII, 1950, стр. 152 и сл.

13. Б. А. Куфтин: «Работы ЮТАКЭ в 1952 г. по изучению „культур Анау"», — «Известия АН Туркм. ССР», 1954, № 1, стр. 22 и сл.; «Полевой отчет о работе XIV отряда ЮТАКЭ»,—«Труды ЮТАКЭ», VII, 1956, стр. 260 и сл.

14. М. Е. Массой: «Южно-Туркменская археологическая комплексная экспедиция (ЮТАКЭ) 1947 года»,—«Труды ЮТАКЭ», II, Ашхабад, 1953, стр. 7 и сл.; «Краткая хроника полевых работ ЮТАКЭ за 1948— 1952 гг.», — «Труды ЮТАКЭ», V, Ашхабад, 1995, стр. 197 и сл.

15. А. Ю. Якубовский, Согдийская экспедиция, —КСИИМК, XXI, 1947, стр. 34 и сл.; см. также «Труды Согдийско-Таджикской (т. I, Таджикской— т. II) археологической экспедиции (МИА СССР, т. XV и XXXVII)» под ред. А. Ю. Якубовского, М. —Л., 1950—1953.

16.  Б. А. Лытвинский: «Намазга-тепе»,— «Советская этнография», 1952^ № 4, стр. 30 и сл.; «Археологическое изучение Таджикистана советской наукой (краткий очерк)»,—«Труды АН Тадж. ССР», т. XXVI, Стал и н аба д, 1954; «Работы отряда по изучению памятников бронзового века в Койрак-Кумах в 1955 г.»,— «Археологические работы в Таджикистане в 1955 г.», Сталинабад, 1956, стр. 27 и сл.

17. Я. Г. Гулямов, Археологические работы к запади от Бухарского- оазиса, — «Труды Института истории и археологии АН Узб.ССР», VIII, Ташкент, 1956, стр. 149 н сл.

18. М. М. Дьяконов: «Археологические работы в нижнем течении реки. Кафирнигана (Кобадиан) (1950—1951 гг.)»,  — МИА СССР, т. XXXVII, 1957, стр. 253 н сл.; «Перспективы археологического изучения Таджикистана»,— «Труды Таджикского Филиала АН СССР», т. XXIX, стр. 19 и сл. (1951); «Археология Средней Азии», — «Вестник АН СССР», № 8, 1948; «Сложение классового общества в Северной Бактрии», — СА, XIX. 1954, стр. 121 и сл.

19. В. М. Массой: «Первобытно-общинный строй на территории Туркмении».—«Труды ЮТАКЭ», VM, 1056, стр. 233 и сл.; «Расписная керамика Южной Туркмении по раскопкам Б. А. Куфтина»,—там же, стр. 291 и сл.; «Памятники культуры архаического Дахистана в Юго-западной Туркмении»,—там же, стр. 385 и сл.; «Древнеземледельческие племена южного Туркменистана в их связи с Ираном и Индией», — ВДИ, 1957, № I, стр. 34 и сл.; «Джейтун и Кара-тепе»,—СА, 1957, № 1, стр. 143 м сл.; «Изучение энеолита и бронзового века Средней Азии»,—.СА, 4957, № 4, стр. 44 и сл.; и др.

20. См.: D. А. Е. Garrod, The Palaeolithic of Southern Kurdistan, — «Bull, of American School of Prehistoric Research», № 6, 1930; H. Field, —AJSL, LI, 1934—1905. — В этих статьях идет речь о случайных находках мустьерского и ориньякского инвентаря. Ср. также С. S. Coon, Cave Explorations in Iran 1949, Philadelphia, 11961.

Для палеолита Средней Азии см.: А. П. Окладников: «гДревнейшее прошлое Туркменистана», — «Труды Института истории, археологии и этнографии АН Туркм.ССР», I, Ашхабад, 1966; «Об исследовании памятников каменного и бронзового века в Таджикистане летом 1954 года», — «Труды АН Тадж. ССР», т. XXXVII. Сталинабад, 1957, стр. 7 и сл.; сб. «Тешик-таш», — «Труды Научно-исследовательского института антропологии Моск. Грс. университета», М., 1949.

21. Coon: «Cave Excavations in Iran, 1949», Philadelphia, 1951; «Excavations of Hotu Cave, Iran», — «Proceedings Araer. Philos. Soc.», 96, № 3, 1951; «Seven Caves», London, 1957.

22. К этому времени можно отнести раннее поселение Сиалка (R. Ghir- shman, Fouilles de Sialk, I, Paris, 1939) и древнейшие слои раннеземледельческих поселений Хузистана (L. Le Breton, Note sur la ciramique peinte aux environs de Suse. MDP, XXX, 1947, стр. 116—219; L. Le Breton, Early Periods at Susa, — «Iraq», XIX, 2, 1957, стр. 82—04).

23. E. Merzfeld, Iran in the Ancient East, p. 10. [Э. Герцфельд преувеличивал древность этого поселения. — Ред.].

24. Е. Herzfeld and A. Keith, — SPA, I, .р. 42 sq.: «Каспии четвертого и пятого тысячелетий были не только земледельцами, но, вероятно, первоначальными земледельцами».

25. А. А. Иессен, Древнейшая металлургия Кавказа и ее роль в Передней Азии, — ТИК, стр. 91 и сл.; А. А. Иессен и Б. Е. Деген-Ковалевский, Из истории древней металлургии Кавказа,— ИГАИМК, 120, М.—Л., 1935. См. еще Б. Б. Пиотровский, Урартские бронзовые статуэтки Эрмитажа,— ТОВЭ, I, 1939, стр. 45 и сл.

26. Е. Herzfeld, Iran in the Ancient East, pp. 110—111.

27. SPA, I, p. 47.—О вероятных связях эламского языка с дравидскими см. В. С. Воробьев-ДесятовскиА, К вопросу о роли субстрата в развитии индоарийских языков, — «Советское востоковедение», 1956, № 1, стр. 100 и сл.

28. F. Thureau-Dangin, Die sumerisclien und akkadischen Konigsinschrif- ten, Leipzig, 1907, S. 172, XIII; И. M. Дьяконов, История Мидии, M. — Л., 1956, стр. 102 и сл. — Высказывалось мнение, что Ану-банини не аккадское, а «эламо-каспийское» имя.

29. Рельеф Ану-банини у Сар-и Пуля см.: J. de Morgan, Mission scientifique en Perse, Angers, 1896, pi. IX; J. de Morgan et V. Scheil, — MMAS, XIV, p. 9 fob; E. Herzfeld. Am Tor von Asien, Berlin, 1920, p. 3 ff. См. также Введение, прим. 19.

30. И. М. Дьяконов, История Мидии, М—Л., 1956, стр. 59 и сл., 104 и сл.

31. A. Ungnad, Subartu, Beifrage zur Kulturgeschichte und Vdlkerkunde Vorderaqiens, Berlin, 1936.—А. Унгнад считает, что Телль-Халаф является поселением субар ейской культуры. О субарендах и хурритах см. еще: Б. Грозный, Доисторические судьбы Передней Азии,— ВДИ, 1940, № 3—4, стр. 33 и сл.; о работах О. Goto, Е. A. Speiscr, W. Brandenstein, A. Ungnad, см. J. Friedrich, — ZDMG, Bd 91, S. 204 ff. Ср. также: E. A. Speiser, Meso- potamian Origins, Philadelphia, 1930; E. A. Speiser, Hurrians and Subarians, — JAOS, vol. 68, 1948, № 1, pp. 1—13; И. M. Дьяконов, О языках древней Передней Азии, — «Вопросы языкознания», 1954, № 5, стр. 52 и сл.; G. Husing, Der Zagros und seine Vdlker,— «Der Alte Orient», IX, 1908, №3—4.

32. Обзор истории Элама см.: G. G. Cameron. History of Early Iran, Chicago, 1936; «Reallexikon der Assyriologie», II, Berlin—Leipzig, 1938 s. iv. El am (F. W. Konig, V. Christian, E. Unger); «Reallexikon der Vorgeschichte» hrsg. von M. Ebcrt, I'll, 1925, s. v.—Памятники см. в серии французской археологической миссии (ср. Введение, прим. 1). О праве Элама см.: Е. Cuq, «rZ.es actes juridiques susiens», — RA, XXVIII, 1931, № 2, pp. 43—74; «Le droit Slamlte», — RA, XXXIX, 1932, № 41, pp. 149—183.

33. Создателей луристанекой бронзы отождествляет с касситами В. Ф. Минорскнй (V. Minorsky, The Luristan Bronzes,—«Apollo», XIII, 1991, p. HI sq.) См. русский перевод: В. Ф. Минорскнй (Луристанские бронзы, — ВДИ. 1959, № I, стр. 220—222) и И. М. Дьяконов (История Мидии, М.—Л., 1956, стр. 130); Ф. Аккерман (Ph. Ackerman, The Luristan Bronzes, New York. 1940) не решается сделать какое-либо отождествление. Р. Гиршман (R. Ghirshman, Iran, p. 105 sq.) датирует луристанские бронзы началом I тысячелетия до и. э. и считает их создание результатом напластования культуры иранских кочевников (киммерийцев и скифов) на местную культуру.

34. См., например, F. Delitzsch, Die Sprache der Kossaer, Leipzig, 1884, S. 25. — Принадлежность имен касситских богов к числу индоевропейских берется под решительное сомнение многими исследователями, например И. М. Дьяконовым (И. М. Дьяконов, История Мидии, стр. 122) и еще более— Балканом (К. Balkan, Die Sprache des Kassiten, Kassitenstudien I,— «American Oriental Series», vol. 37, New Haven, 1954).

35. Эти надписи собрал н издал S. Langdon, Some Inscriptions, — SPA, I, ip. 281 sq. Они относятся ко времени с XXVII по VI века до н. э. и не могут служить решающим материалом для датировки всей группы памятников в целом. В большинстве своем они находятся па предметах привозных (оружие, бронзовые чаши) и нехарактерных для основной массы луристанских бронз.

36. Литература по этому вопросу очень обширна. Можно назвать, например, «Reallexikon ider Assyriologie», s. v. lArier. См. также И. M. Дьяконов, История Мидии, стр. 124.

37. А. Мейе, Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков Орусск. пер.), М.—Л., 1938, стр. 106, 107.

38. Е. Herzfeld, Iran in the Ancient East, «pp. 6—«10.

39. H. Field, Contributions to the Anthropology of Iran, Chicago, 1939 («Field Museum Anthropological Series», XXIX, 1,2).

40. E. Herzfeld and A. Keith, — SPA, I, -p. 42 sq.

41. E. Meyer, Die Sltesten datierten Zeugnisse der iranlschen Sprache,— «Kuhn's Zeitschrift fur vergleichende Spraohenkunde», 42, 1908, S. 14 ff.

42. E. Herzfeld und A. Keith, — SPA, I, p. 57.