Цинь и Хань

Все еще к раннему периоду древности, хотя и к его самому последнему отрезку, относится создание цивилизации на крайнем востоке Старого Света — китайской.

Считается, что значительная часть древних племен не только нынешнего собственно Китая, но также Тибета, Бирмы, Таиланда и Северного Вьетнама говорила на языках сино-тибетской (китайско-тибетской) 2 семьи. Лишь некоторые из этих говоров, особенно распространенные в бассейнах Хуанхэ, Янцзы и южнее, легли в дальнейшем в основу позднейшего китайского языка. Полагают, что, возможно, уже в V тысячелетии до н. э. в бассей-

[401]

не Хуанхэ существовал как самостоятельная единица отдаленный предок китайского языка. Однако общего самоназвания — хань-жэнь, как теперь называют себя китайцы, не существовало вплоть до позднего периода древности. К этому же времени восходит и нынешнее наименование китайской письменности — ханьцзы (ханьское письмо).

Надо сказать, что ни один из пародов КНР никогда не называл свою страну Китаем, а себя — китайцами. Принятые у нас, эти названия произошли от передачи тюрками этнонима кидань (кытай, Китай) — народа, образовавшего в средние века огромную империю на территории Маньчжурии, Монголии и части Северо-Западного Китая. Самоназвание же народа, создавшего на территории Китая совместно с другими народами Восточной Азии одну из великих мировых цивилизаций, которая сохранила преемственность на протяжении тысячелетий и продолжает развиваться поныне,— «ханьжэнь», или «ханьцы» — происходит от наименования дальневосточной империи эпохи поздней древности — Хань (202 г. до н. э.), хотя засвидетельствовано в памятниках лишь значительно позже. Предшественница Хань — империя Цинь (221—206 гг. до н. э.) также не была забыта в мировой истории: к ее имени восходят европейские названия Китая со времен античности — латинское Sinae, французское Chine, английское China.

Государственные образования, возникавшие в пределах Китая, вплоть до династии Цинь, осуществившей объединение страны, не были результатом исторического развития, одних ханьцев. На территории Китая начиная с эпохи каменного века обитало множество разных этнических общностей (предположительно наряду с разными племенами — носителями сино-тибетских языков, носителями языков тунгусо-маньчжурской семьи, австронезийской семьи и т. п.). Они создавали свои самобытные культуры; к тому же экологические факторы обусловливали образование на этих территориях целого комплекса устойчивых этнокультурных ареалов, по своим масштабам соответствовавших целым странам. Лишь синтез этих культур сформировал на протяжении веков тог удивительный культурно-исторический феномен, который мы называем китайской цивилизацией. До того как возник термин «ханьцы», протокитайцы наделяли себя разными самоназваниями, среди которых нам известен как один из самых ранних и, пожалуй, доминирующий собирательный этнический термин — этноним хуа. Судя по древнейшим надписям конца II тысячелетия до н. э., другими ранними самоназваниями населения бассейна Хуанхэ, колыбели древнекитайской цивилизации, были шан и чжоу. Хуа, шан 3 и чжоу с известными оговорками можно считать наиболее древними из известных нам этнонимов носителей бронзовой культуры в Северном Китае.

[402]

Надо заметить, что территория обитания хуа и других далеких предков современных китайцев сначала охватывала лишь небольшую часть нынешней Китайской Народпой Республики. Поэтому, рассматривая древнюю историю Китая, целесообразнее говорить не о «древнем Китае» вообще, а об «Иньском Китае», территориально ограниченном средней частью бассейна Хуанхэ, или «Чжоуском Китае», занимавшем значительную часть бассейна Хуанхэ и северную часть бассейна Янцзы. Лишь «Цинь-Ханьский Китай» был своего рода древней «вселенской» империей, охватившей весь собственно Китай. По не одни лишь протоханьцы (хуа) и хапьцы занимали в те времена его территорию: взаимодействие разных этносов и различных общественных укладов продолжалось во все периоды истории «древнего Китая».

Принципиальное (в социально-экономическом и политическом плане) единство империй Цинь и Хань несомненно; ведущая роль ханьской народности в этой огромной древневосточной деспотии окончательно определяется с конца III в. до п. э.

Древнее общество па территории Китая представляет собой самостоятельный замкнутый социальный и политический комплекс с особыми, присущими древним обществам закономерностями и узловыми вехами развития. Вместе с тем древнекитайское общество является одним из важнейших звеньев в мировой цепи цивилизаций древности. Однако есть понятия, привычные для позднейших времен и современности, которые для этого общества либо вовсе не приемлемы, либо обладают применительно к нему иным смыслом. Так, в древнем мире Китая люди, как правило, не знали «национальной», языковой или расовой розни. Основная антагонистическая общественная грань пролегала между свободными и несвободными. Понятие «рабство» было и синонимом «варварства», «бескультурья», в противоположность «культурности» истинно благородных «господ» (цзюнь-цзы). И наоборот, люди некитайской культуры именно поэтому третировались (а не по национальному или расовому признаку) как низшие, «варвары». Показательно, что термин «ханьжэнь» как символ осознания этнического единства китайской народности появляется лишь в конце древности. Прежде всего осознавалось приобщение к миру сначала Чжоуского объединения, а потом Цинь-Ханьской империи, соседних с нею стран, племен и народов. Это выражалось в добровольном или вынужденном принятии ими, сначала хотя бы номинально, официальной идеологии и культуры этой империи (в конце древности — ортодоксального восточно-ханьского конфуцианства), что, естественно, предполагало социально-культурную ассимиляцию прежде всего аристократии с включением в состав правящего класса империи. Общественные низы недавних «варваров» органически смыкались при этом с «ханьжэнь», угнетенными массами коренного населения империи, о чем свидетельствует, например, мощный взрыв восстания «Желтых повязок», охватившего все области Позднеханьской империи, как в центре, так и на периферии.

[403]

Как шанцы и чжоусцы в бассейне р. Хуанхэ, так и многие другие этносы, обитавшие с эпохи каменного века па огромной территории — от Тибета до Восточно-Китайского моря и от пустыни Гоби и степей Монголии до берегов Тихого океана, по своему физическому типу и этническому облику почти не отличались от современных китайцев и других народов КНР. Все основные антропологические типы, существующие сейчас на территории Китая и сопредельных стран, сложились уже в неолите. Антропологическая и культурная преемственность в эпоху древности наблюдается в пределах всей Юго-Восточной Азии. Несомненна этнокультурная общность древнего населения Южного Китая (в том числе всего бассейна р. Янцзы почти вплоть до р. Хуанхэ) и Юго-Восточной Азии, как несомненно и то, что древние племена Северо-Восточного Китая, Маньчжурии и Кореи составляли на заре человеческой истории общую историко-этнографическую область — особый культурный мир Ся. Культура населения бассейна Хуанхэ входила в эту область, хотя ее носители проявили себя на арене истории, возможно, несколько позже.

Говоря о древнем Китае, мы будем иметь в виду всю территорию, на которой в эпоху древности происходили отмеченные выше процессы,— восточнее нагорий Тибета, к югу от Маньчжурии и Кореи, к северу от земель горных районов, отделявших Китай от Индокитая. В древности этот Китай этнически разделялся на две части — северную, тяготевшую к бассейну Хуанхэ, и южную — от долины Янцзы до берегов Южно-Китайского моря.

По мнению сторонников полицентрической гипотезы антропогенеза, территория Китая входила в область возникновения Homo sapiens sapiens, участвуя в процессе формирования восточной ветви человечества. Китай — одна из прародин земледелия и скотоводства. Здесь определяются два самостоятельных очага зарождения растениеводства — зерновых культур проса и чумизы в Северном Китае и рисоводческого и огородно-садоводческого земледелия в Южном Китае, связанного с древнейшим мировым очагом земледелия в Юго-Восточной Азии, восходящим, возможно, к IX—VII тысячелетиям до н. э. (ср. находки в Пещере Духов в Таиланде) 4.

И в Северном, и в Южном Китае существовали различные местные культуры, обладавшие собственной историей. Тому способствовал характер ландшафта, обусловливающий известную изоляцию целых историко-географических областей, хотя и относительную, ибо контакты и взаимные влияния не только в пределах Северного и Южного Китая, по и между этими основными контрастными зонами со времен глубокой древности были весьма ощутимыми. Это было тем более возможно, что экологические условия севера и юга страны до середины I тысячелетия до н. э.

[404]

были несравненно менее различными, чем сейчас. По данным археологических раскопок, в это далекое время в бассейне Хуанхэ обитали животные жаркого пояса: слоны, носороги, буйволы, тигры, антилопы, леопарды, тапиры, бамбуковая крыса, относящиеся к тропической и субтропической фауне. Местность была покрыта широколиственными лесами, бамбуковыми зарослями, болотами и озерами и отличалась жарким и влажным климатом. Средняя годовая температура была на 2° (по Цельсию) выше, чем сейчас. Таким образом, бассейн Хуанхэ в те далекие времена был более сходен с южными районами. Это облегчало возникновение более отдаленных и оживленных контактов между севером и югом, чем в ранние эпохи каменного века. Следует иметь к виду наличие месторождений олова в Южном Китае и Юго-Восточной Азии и обнаруженный в Таиланде древнейший очаг выплавки меди и бронзы, существовавший не менее чем за 3000 лет до н. э. В условиях влажных тропиков открытие бронзы не привело к столь значительному общественному прогрессу, как и Передней Азии. Но, возможно, этот факт помогает объяснить «внезапность» появления развитого бронзолитейного производства у обитателей Великой Китайской равнины, заложивших основу древнекитайской цивилизации. II тысячелетие до н. э. вошло в историю Китая как эпоха распространения локальных протогородских поселений («городских культур») в долинах среднего и нижнего течения р. Хуанхэ.

Великие аллювиальные долины Северного Китая с их речными наносными почвами (охватывающие современные провинции Хэнань, Хэбэй, запад Шаньдуна и север Аньхоя до долины р. Хуай), а также лёссовые плато, возникшие, вероятно, в результате долговременного оседания частиц тонкого песка с разъедаемых ветровой эрозией нагорий Центральной Азии и занимающие районы Шэньси (т. е. долины р. Вэй, р. Цзин, верхнего течения р. Хань) и Шаньси (т. е. долину р. Фэнь), были исключительно благоприятны для земледелия. Муссонные ветры приносили сюда достаточное количество осадков, так что ирригация не была непременным условием земледелия, каким она стала в этом ареале тысячелетием позже. Однако равнина вдали от рек была обводнена недостаточно. В низинах же, орошаемых Хуанхэ, русло реки подвергалось резким изменениям, затопляя огромные пространства. Показательно, что в древнейших архаических надписях конца II тысячелетия до п. э. из Аньяна знак «потоки воды» (наводнение) означал и общее понятие «беды», «бедствия». Тайфунные ветры, дующие с океана, тоже вызывали частые наводнения. К тому же дремучие леса при переложном характере земледелия неолитических племен требовали постоянных корчевок. Осадки выпадали здесь нерегулярно: чрезмерные ливни сменялись засухами. Ненадежность погоды была постоянным фактором. Все это объясняет, почему развитие земледелия, восходящее в Северном Китае к концу V — началу IV тысячелетия до н. э., если не раньше, — притом что неглубокие и легкие почвы могли быть

[405]

использованы под земледелие с помощью примитивной палки-копалки,— лишь во второй половине II и в I тысячелетии до н. э. привело к созданию прибавочного продукта и возникновению классового общества и государства.

Южный Китай — от долин великой реки Янцзы до берегов Южно-Китайского моря — покрыт субтропическими и тропическими вечнозелеными лесами. Он относится к экваториальному поясу, где природные условия со времен глубокой древности не очень отличались от современных.

Археологические находки свидетельствуют о непрерывной деятельности человека на территории Южного Китая па всем протяжении каменного века. С VI—IV тысячелетий до н. э. здесь проявляются самобытные неолитические культуры. Благодаря хозяйственно-культурной деятельности племен Юго-Восточной Азии эта историко-этнографическая область стала родиной многих культурных растений и домашних животных.

Однако, несмотря на наличие здесь древнейших очагов примитивного земледелия п обработки металлов, пересеченность рельефа, нездоровый климат, непроходимые тропические заросли и фауна джунглей крайне затрудняли межэтнические контакты, препятствовали дальнейшему освоению человеком этих территорий, тормозили общественное развитие. Поэтому эпоха цивилизации в целом наступила здесь позже, чем на севере Китая. Уточнить время возникновения цивилизации в Юго-Восточной Азии не позволяет пока ее недостаточная археологическая изученность. Есть данные о наличии здесь раннебронзовой культуры уже » IV—III тысячелетиях до н. э.

В IV—III тысячелетиях до н. э. в Северном Китае складывается ряд неолитических комплексов, наиболее изученным из которых является яншаоский — с основным ареалом распространения в районе бассейна р. Вэй и среднего точения Хуанхэ, простирающийся на юг в бассейн р. Ханынуй до долины Янцзы. Характеризуемая расписной керамикой, полуоседлым неполивным подсечным земледелием (основная культура — просо) и одомашниванием целого ряда животных (свиньи, козы, овцы, собаки, кур и крупного рогатого скота), культура Яншао типологически относится к развитому неолиту  5.

Завершает каменный век в бассейне Хуанхэ поздненеолитический и энеолитический луншаньский комплекс, знаменитый своей серой и особенно тонкостенной чернолощеной керамикой 6. Поэтому луншаньская культура называется также «культурой черной керамики». Этногенетически связанный с классическим Яншао среднего течения Хуанхэ, луншаньский комплекс простирается [406]

на восток н северо-восток до полуостровов Ляодун и Шапьдуи и на юг и юго-восток в бассейн р. Хуай. Этот комплекс более компактен, чем Яншао; он отличается крупными укрепленными поселениями, более оседлым палочно-мотыжным земледелием и безусловно большей, чем в Яншао, ролью скотоводства, с признаками отделения ремесла от земледелия и зачатками обработки металла. Для культуры Луншань характерны поселения, окруженные стенами из утрамбованной земли (до 6 м высотой и 10— 14 м толщиной). В Шаньдуне сохранилась «городская» стена протяжением 450 м с севера на юг и 390 м с востока на запад. Использование жителями луншаньских поселений разработанной техники гадания па лопаточных костях баранов, коров, свиней свидетельствует о складывании организованного культа и выделении в луншаньской родовой общине жречества как особой социальной категории. Именно здесь намечается тот коренной перелом, который завершится созданием в бассейне Хуанхэ комплексов укрепленных протогородских центров — очагов бронзовой индустрии — с присущим им быстрым увеличением прибавочного продукта за счет выделения оседлого мотыжно-плужного земледелия (возможно, с применением способа «спаренной вспашки» — сугэн, использующей тягловую силу двух человек) и отгонного скотоводства, в том числе коневодства, не говоря уже о развитии металлического, деревообделочного и других ремесел.

Сооружение стен вокруг поселений свидетельствовало о том» что в жизни общин Великой Китайской равнины резко возросла роль такого вида экономической деятельности, как война, и соответственно в особую категорию выделилась военная знать во главе с вождем-военачальником.

[407]

История древнего мира. Ранняя древность. М., 1989, с 401-407.

Примечания

2. В сино-тибетскую языковую семью в настоящее время входят помимо китайского (ханьского) со многими, частично взаимно непонятными диалектами также вьетнамский и языки тибето-бирманской ветви, включающие кроме тибетского и бирманского также каренский в Бирме и Таиланде и ряд мелких языков в Ассаме (Индия), Бирме и Юго-Западном Китае; к той же семье могут быть отнесены тайские языки: тайский, или сиамский, в Таиланде, шанский в Бирме и ряд других. По гипотезе С. А. Старостина и С. Л. Николаева, сино-тибетские языки (и кетский на Енисее) входят в другой языковой порядок, нежели языки ностратические (куда входят индоевропейские, финно-угорские, алтайские, картвельские, афразийские и т. п.). Однако деление языков на порядки не соответствует (как можно было подумать) делению человечества на первичные большие расы. Так, монголы, принадлежащие к монгольской расе, и хауса в Нигерии, принадлежащие к негроидной расе, относятся по языку к ностратическому порядку, а северокавказцы, которых в расовом отношении считают европеоидами, к ностратическому языковому порядку не относятся.

Прародину первых носителей языков сино-тибетской языковой семьи следует искать на востоке Азиатского континента (Юго-Восточная Азия была долго заселена племенами, близкими к веддам Индии, негритосам Филиппин, меланезийцам Тихого океана).— Примеч. ред.

3. Не смешивать с современными шанцами, живущими в Бирме.

4. Несмотря на древность здесь земледелия и горнорудного дела, классовое общество и государство возникло в Юго-Восточной Азии значительно позже.— Примеч. ред.

5. Самый ранний период культуры Яншао — «Баньпо I» — датируется около 4000 г. до н. э. Культуру Яншао ряд ученых связывает с иротокитайскими племенами.

6. Дата раннего Луншаня – конец III в., может быть, начало II тысячелетия до н. э.