Северная Вэй: надельная система

В конце V в., спустя 100 лет после образования державы тоба, на севере Китая стала возрождаться и широко развиваться та форма феодального землевладения и крестьянского землепользования, которая начала устанавливаться еще в конце III — начале IV в. в империи Цзинь. Создание в этой части страны довольно прочной централизованной государственной власти подготовило известные политические предпосылки для внедрения такой формы. Введение государственной надельной системы в ее более зрелом виде означало окончательное укрепление феодальных производственных отношений в Северном Китае. Вместе с тем утверждение надельного строя свидетельствовало, что к концу V в. завоеватели-тоба завершили экономическую эволюцию от преобладания примитивного кочевого и полукочевого скотоводческого хозяйства к господству оседлого земледелия.

Содержание надельной системы регламентировалось указами 477— 485 гг. и последующими актами. Согласно этим законам земля явля-

[56]

лась собственностью государства и находилась в распоряжении правительства. Император считался верховным носителем государственной земельной собственности. Тем самым юридически оформлялась и закреплялась победа в итоге длительной борьбы той тенденции развития аграрных отношений в раннесредневековом Китае, которая выражалась в установлении монопольной собственности на землю всего феодального класса в целом в форме общегосударственной собственности как господствующей.

Казенные земли предоставлялись крестьянам в держание наделами, состоявшими из пахотного, промыслового (или садово-огородного) и усадебного участков. Статут каждого участка был неодинаков. Пахотная земля, предназначавшаяся под зерновые культуры (главным образом просо), отводилась тяглым крестьянам, т. е. трудоспособным в возрасте от 15 до 70 лет, на началах временного пользования. Она подлежала переделу, не могла быть предметом купли-продажи, аренды, передачи другому лицу и отходила государству для перераспределения, если держатель достигал предельного возраста, утрачивал работоспособность или умирал. Дополнительные участки пахотной земли полагались на каждую голову рабочего скота (но не свыше четырех голов). Садово-огородный (или промысловый) участок, дававшийся под тутовник, огородные и садовые культуры, предоставлялся по подворному принципу (хотя размер его определялся по числу душ) на правах бессрочного наследственного распоряжения и мог отчуждаться казной лишь при исчезновении всей трудоспособной части семьи либо в случае полного уничтожения двора, т. е. как выморочное имущество. Промысловые земли можно было продавать и покупать по закону только при наличии соответственно излишков или, наоборот, недостачи, доводя до нормы, и исключительно под контролем администрации. Усадебный участок для хозяйственных и жилых построек выделялся тоже на двор и тоже в качестве наследственного держания крестьянской семьи.

Следовательно, принцип государственной собственности в отношении крестьянского землепользования, строго говоря, распространялся в полной мере только на пахотные угодья. Отчуждение надела целиком могло произойти в любое время как репрессия за совершенное держателем преступление или за уклонение от повинностей.

Принцип нормативности крестьянского землепользования сохранился в аграрном законодательстве и практике Северной Вэй. С этим связано и название, под которым надельный строй известен по китайским летописям: «система равных полей». Максимальный размер надела, приходившегося по закону на тяглого мужчину, обычно равнялся 120 му. Фиксированная мера крестьянского надела выводилась из необходимости дать тяглым минимально необходимое количество земли для организации хозяйства, а феодальному государству — гарантированную основу для раскладки оброка и повинностей в определенном объеме. Однако полного равенства крестьянских наделов практически никогда не существовало. Не исчезая на протяжении всего раннего средневековья, государственная надельная система воспроизводилась на основе пониженных норм крестьянского землепользования.

В условиях утвердившегося в Северном Китае с конца V в. надельного строя феодальному классу обеспечивалось право на эксплуатацию труда тяглых крестьян, законодательно закреплявшихся за казенной землей, которую они обрабатывали при помощи своих орудий труда и которую им запрещалось покидать. В декрете 485 г. говорилось: «Там, где земли хватает, переходить без достаточных оснований в другое место не разрешается».

[57]

Отчуждение прибавочного труда земледельца — держателя триединого надела — облекалось в форму «триады повинностей»: двух натуральных — поземельного налога зерном с пахотного участка и промысловой подати (как правило, тканью или пряжей) с садово-огородного участка, а также трудовой. Ведущей формой эксплуатации, как видно, теперь в отличие от «реформы Сыма Яня» с самого начала выступала не барщина, а рента продуктами.

Надельный строй с его принципом наследования крестьянских земельных держаний и преобладанием продуктовой ренты, дававшими хозяйству земледельцев точку опоры, благоприятствовал развитию производственной инициативы и самостоятельности крестьян, увеличивал их заинтересованность в результатах труда.

На севере кропотливым трудом народа было восстановлено хозяйство, подорванное междоусобными войнами феодалов и опустошительными нашествиями кочевников. В начале VI в. на севере численность податного населения государства возросла по сравнению с концом III в. более чем вдвое. Заметно увеличились поступления в казну. Происходил рост посевных площадей за счет использования огромных массивов нови и заброшенных участков, расширялась и улучшалась ирригационная система, дальнейшее распространение получили более совершенные орудия земледельческого труда. Китайская агротехника обогатилась такими культурами, как чай, сахарный тростник. Все это свидетельствовало об общем исторически прогрессивном характере государственной надельной системы, раскрывавшей экономические преимущества утвердившихся феодальных отношений по сравнению с предшествовавшей эпохой.

Экономической основой складывания и функционирования государственной надельной системы было соединение земледелия и домашнего ремесла в рамках сельской общины. В то же время «триада повинностей» способствовала укреплению натурального хозяйства и консервации общинных отношений.

Сохранением общинных распорядков обусловливались и характер деревенских поселений, и формы административной организации крестьян («система трех старшин»). Каждые пять соседних дворов составляли низовую единицу — «соседство». Средним звеном организации сельского населения являлось объединение из пяти пятидворок («деревня»), высшим — пять «деревень» («селение»). Во главе каждой единицы этой трехчленной административной структуры стояли выборные старшины. Жизнь сельских объединений пронизывал принцип круговой поруки и взаимной ответственности перед властями. Вся эта система должна была обеспечить установленное законом прикрепление крестьян к земле и стабильное поступление налогов в казну, привлечь громадные людские ресурсы для выполнения государственных работ и в армию, содействовать обузданию антифеодального сопротивления крестьян.

В сельской общине сохраняли силу кровнородственные отношения (на началах патронимической организации), однако из-за значительных перемещений населения связи с патронимией ослабели. В коллективном пользовании всех семей, входивших в общину, находились лес, выгоны, земля общинного храма, поля для жертвоприношений; члены общины пользовались общинной родственной помощью в работах.

Помимо «системы трех старшин» внедрение надельного строя вызвало к жизни широко разветвленный чиновничий аппарат управления на местах, через который государство непосредственно эксплуатировало крестьян.

[58]

С надельной системой землепользования связана и возникшая в первой половине VI в. система «войск округов». Поначалу структура этих войск носила следы влияния военной организации племени тоба. В «войсках округов» могли состоять преимущественно лица из высших прослоек населения сяньбийского происхождения и лишь несколько позднее — китайского; военное дело являлось их наследственным занятием. Подвластная тоба территория была поделена на округа, каждый из которых выставлял определенный контингент воинов из числа взрослых мужчин (в возрасте от 21 года до 60 лет). Солдаты подчинялись только начальникам округов.

Позднее в «войска округов» было допущено значительное число китайцев из имущих слоев, а затем и крестьян. За службу солдатам полагался земельный надел, для них вводились податные привилегии.

[59]

История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970, с. 56-59.