Франкское государство. Институты

Более двух веков ученые вели спор о роли германских и римских институтов в истории меровингской Галлии. Спор этот продолжается и поныне, хотя хронологические его рамки значитель-

[50]

но расширились, а постановка вопроса в корне изменилась: вместо противопоставления германских и романских порядков в историографии сложилась тенденция отрицать самый факт социального перелома, связанного с германской колонизацией *.

Углубленный анализ фактического материала заставляет, однако, отказаться как от упрощенного подхода родоначальников дискуссии, требовавших признать определяющее значение либо только франкского, либо только романского начала, так и от концепции «подобия» римского и германского обществ. Трудами многих исследователей (в том числе историков-марксистов и прогрессивных западных ученых) выяснено, что, как это отмечалось выше, между галло-римскими и франкскими распорядками существовала принципиальная разница. Прямая преемственность в социальном развитии Галлии в V—VII вв. оказывалась поэтому исключением, а не правилом. Но подспудное влияние римского наследия было огромным. Оно обнаруживается во всех районах Галлии. Его интенсивность и значение для путей социальной эволюции зависели от конкретно-исторических условий, существовавших в той или иной области. Действительную роль галльских, римских и германских институтов в становлении общественного строя франков можно поэтому определить только при тщательном учете локальных особенностей, и прежде всего различий между севером и югом Галлии.

Однако, каково бы ни было соотношение германских и романских элементов в том или ином районе Галлии, повсюду смысл социальной перестройки, пережитой после падения Рима, состоял в постепенном переходе к новой общественной системе — феодализму. **

С этой точки зрения рассматриваемый период повсеместно был временем глубокого общественного переворота, опережавшего по времени своего осуществления многие соседние страны.

_______

* Тенденции такого рода прослеживаются уже у немецкого историка начала XX в. А. Допша, доказывавшего сходство общественного строя в поздне-римской империи и во Франкском государстве. Они получают затем отражение у бельгийского медиевиста Анри Пиренна, подчеркивавшего сохранение позднеантичных отношений в меровингский период и считавшего, что гибель римского наследия была связана лишь с арабскими вторжениями VIII в. Идеи германо-римского континуитета защищали затем послевоенные последователи А. Пиренна — С. Булин, М. Ломбар, Р. Лопес, отстаивавшие преемственность экономического развития Галлии вплоть до вторжений норманнов в IX в. или даже вплоть до XI в. О сходстве или даже родстве позднеримских и германских порядков пишут и авторы только что вышедших во Франции общих работ по западноевропейскому средневековью Р. Фоссье н Г. Фуркэн (см.: «Histoire medievale». Serie dirigee par G. Duby. Paris, 1969—1970).

[51]

Цитируется по изд.: История Франции. (отв. ред. А.З. Манфред). В трех томах. Том 1. М., 1972, с. 50-51.

Примечания "Исторической географии"

** В 1972 году, когда вышла эта книга, в период брежневского «расцвета застоя», авторы приведенного текста и не могли сказать иначе – марксистко-ленинская доктрина требовала от них беспрекословного признания прогресса – поступательного перехода от низкой формации, рабовладения, в высокой, феодализму. Возможно, что автор знал об условности произошедших на территории Галлии изменений. Ведь еще в V веке до н. э. (!) на этой же территории существовали те же отношения клиентелы, которые мы находим в средневековье. Римские институты поглотили управленческие структуры диких франков-германцев, а галльские еще отношения сеньора и клиента вновь восторжествовали после веков римского господства. Признаков же формационных сдвигов – если сравнивать состояние в V веке до н. э. с положением в V—VII веках и даже позже – мы не найдём. Они существовали лишь в воображении марксистов-ленинцев. * В 1972 году, когда вышла эта книга, в период брежневского «расцвета застоя», авторы приведенного текста и не могли сказать иначе – марксистко-ленинская доктрина требовала от них беспрекословного признания прогресса – поступательного перехода от низкой формации, рабовладения, в высокой, феодализму. Возможно, что автор знал об условности произошедших на территории Галлии изменений. Ведь еще в V веке до н. э. (!) на этой же территории существовали те же отношения клиентелы, которые мы находим в средневековье. Римские институты поглотили управленческие структуры диких франков-германцев, а галльские еще отношения сеньора и клиента вновь восторжествовали после веков римского господства. Признаков же формационных сдвигов – если сравнивать состояние в V веке до н. э. с положением в V—VII веках и даже позже – мы не найдём. Они существовали лишь в воображении марксистов-ленинцев.