Афинское государство в годы Перикла

Афинское государство в годы Перикла управлялось народным собранием (экклесия), юридически обладавшим всей полнотой верховной власти. Экклесия никому не передоверяла своих верховных прав и пользовалась ими непосредственно. В античной Греции и, в частности, в Афинах это было в какой-то степени возможно, поскольку все граждане могли свободно уместиться на площади своего города. Афинские граждане собирались, примерно, через каждые 10 дней для решения государственных дел. К наиболее важным из них принадлежали: избрание стратегов и других высших должностных лиц; объявление войны и заключение мира; решение всех внешнеполитических вопросов, в том числе и заключение договоров о союзе; принятие отчётов у высших должностных лиц; издание различных постановлений. Все органы Афинского государства были подчинены народному собранию. В число этих органов входили: «совет пятисот» (булэ), гелиэя, ареопаг, коллегия десяти стратегов, избираемых по одному от каждой филы, архонты и ещё ряд должностных лиц, в большинстве своём избираемых по жребию.

Организация булэ в общем была той же, что при Клисфене. Члены булэ избирались по жребию из числа граждан, имевших не менее 30 лот от роду, по 50 человек от каждой из 10 фил. Эти 50 человек образовывали так называемую пританию. Каждая из пританий по очереди выполняла обязанности булэ в течение одной десятой части года. Обязанности эти состояли в подготовке дел для экклесии, а также в решении текущих дел в промежутках между заседаниями экклесии.

Гелиэя (суд присяжных) занималась в Афинах не только обычными судебными делами, но и играла определённую роль в законодательной деятельности. Она состояла из 6 тыс. избранных по жребию присяжных судей, разделённых на 10 палат (дикастериев), в среднем по 500 человек в каждой (100 присяжных в каждом дикастерии считались запасными). Опасность подкупа судей предотвращалась многочисленностью присяжных заседателей, к тому же подсудимые обычно не знали, какому дикастерию будет поручено рассмотрение их дел. Во время заседания гелиасты выслушивали обвинителя, обвиняемого и свидетелей и, когда суть дела становилась им ясной, приступали без предварительного совещания между собой к голосованию судебного постановления. Специальных государственных обвинителей в Афинах не было; любой из граждан мог возбуждать и поддерживать обвинение, в том числе и в тех случаях, когда оно касалось интересов государства или охраны существующего правопорядка. Не было на суде и защитников; каждый подсудимый должен был защищать себя сам. Когда подсудимые не чувствовали себя достаточно подготовленными, они заучивали наизусть заранее написанные для них речи. Если по ходу дела требовались свидетельские показания рабов, их подвергали пыткам, так как считалось, что добровольным показаниям рабов доверять нельзя.

Из выборных афинских государственных органов наибольшим политическим весом обладала коллегия десяти стратегов; отправление должности стратега не оплачивалось и при Перикле. Таким образом, на неё могли претендовать только богатые граждане. Между тем в руках афинских стратегов сосредоточивались наиболее важные государственные функции. Во время войны они командовали армией и флотом, ведали всей внешней политикой Афинского государства и распоряжались значительной частью государственных финансов. Располагая такими широкими полномочиями, стратеги в то же время были подотчётны экклесии и постоянно ею контролировались.

Своеобразное право контроля было предоставлено и каждому афинскому гражданину в виде особого права заявлять «жалобу на противозаконие» (так называемая графэ параномон). Каждый гражданин мог обжаловать любое из поступавших в народное собрание предложений или уже принятые постановления и законы. Если после рассмотрения жалобы в суде присяжных (гелиэе) она признавалась справедливой, обжалованное постановление или закон отменялись, а лица, виновные в их проведении, привлекались к судебной ответственности. С другой стороны, если жалоба на противозаконно признавалась неосновательной, то жалобщик подвергался крупному штрафу.

Всемирная история. Том II. М., 1956, с. 53-54.