Римская империя в I веке н. э. (до 70-х годов)

Императоры и сенат

Начавшийся ещё во времена Августа процесс изменения состава правящего класса продолжался и при его преемниках. К середине I века потомки старой знати составляли ничтожное меньшинство (около 1/10 общего числа сенаторов). Остальные сенаторы разбогатели и достигли высокого положения уже при империи. Это были выходцы из италийской знати, выслужившиеся императорские чиновники, иногда даже сыновья богатых вольноотпущенников. Попадали в сенат, хотя ещё в небольшом числе, уроженцы Нарбонской Галлии и Испании, а затем и наиболее знатные и богатые представители общин Великой Галлии.

Крупнейшие рабовладельцы и землевладельцы Италии всё ещё не могли примириться с потерей политической власти и поступиться своими исключительными правами и привилегиями. Среди них процветал культ республики и «последних республиканцев» — Брута и Кассия. Но по существу о республике всерьёз они уже не мечтали, а хотели лишь видеть у власти принцепса, избранного сенатом и от него зависящего.

Представители этой группы сенаторов стремились к подавлению всех подданных, будь то рабы, плебс или провинциалы, путём прямого насилия. Они были недовольны тем, что знать провинций получила право высказывать одобрение или порицание уходившему в отставку провинциальному наместнику, которого в соответствии с этим император награждал или предавал суду. Когда в сенат были допущены галлы, это вызвало среди оппозиции негодование и насмешки. Ещё больше эта группа негодовала на богатых и влиятельных вольноотпущенников, требуя, чтобы был издан закон, разрешающий патрону вернуть в рабство вольноотпущенника, показавшегося ему «неблагодарным».

Особенно беспощадной суровости требовала эта сенаторская группировка по отношению к рабам. В 61 году префект Рима Педаний Секунд был убит своим рабом. По восстановленному Августом закону все 400 человек его городской фамилии подлежали смертной казни. В народе, возмущённом этой жестокостью, началось волнение. Вопрос был поставлен на обсуждение в сенате. С речью выступил потомок «тираноубийцы» Кассия — Гай Кассий. Он считал, что закон должен быть исполнен, так как только непрерывным страхом можно держать в узде разноплемённых рабов. Речь Кассия убедила сенаторов, и рабы Секунда были казнены.

Те сенаторы, которые лишь недавно вошли в состав высшего сословия, готовы были безоговорочно поддерживать сильную императорскую власть и приветствовали борьбу со старосенатской знатью. К этой группе примыкали и представители других сословий, которые делали карьеру на императорской службе: всадники, императорские вольноотпущенники. Самую значительную роль среди них играл префект преторианцев. Должность эта впервые получила решающее значение уже при первом преемнике Августа. Тогдашний начальник преторианцев Сеян собрал разрозненные преторианские части в один лагерь. В этом лагере и происходило фактическое провозглашение императоров, хотя формально их утверждал сенат.

Из числа всадников выходило большинство военных командиров. Всё большее влияние приобретали прокураторы, ведавшие в провинциях императорскими землями, возраставшими в результате конфискаций имущества осуждённых. Возросла роль императорских вольноотпущенников. Формально они занимали различные должности в личной канцелярии императора. Наиболее важными были должности в ведомствах, занимавшихся финансовой отчётностью, прошениями, поступавшими на имя императора, и ответами на эти прошения. Но постепенно грань между императорским хозяйством и государственной администрацией всё более стиралась, и главы ведомств фактически стали управлять большинством государственных дел. Император Нерон уже посылал своих вольноотпущенников ревизовать дела даже сенатских провинций, а, отправившись в Грецию, поручил управление Римом своему отпущеннику Гелию.

Между всеми этими группировками шла непрерывная борьба. Оппозиция сената проявлялась в самой различной форме — от анонимных памфлетов и сатирических песенок против императоров до заговоров на их жизнь. Наиболее ярким представителем сенатской оппозиции императорскому режиму был крупнейший римский историк Корнелий Тацит (около 55— 120), писавший спустя несколько десятилетий после смерти последнего представителя первой императорской династии Рима, известной в исторической традиции под именем Юлиев-Клавдиев (поскольку сменивший Августа Тиберий и последующие принцепсы принадлежали по рождению или усыновление к этим родам). Знакомство Тацита с официальными источниками и закулисными интригами того времени и его огромный писательский талант позволили ему мастерски обрисовать образы тиранов на престоле Римской империи. Их посмертному бесславию немало способствовал и современник Тацита — Светоний Транквилл (около 70—160), написавший биографию двенадцати цезарей, начиная с Юлия Цезаря. Он тщательно собрал все слухи и сплетни, ходившие в сенатской среде, и включил их в свою книгу. В результате императоры династии Юлиев-Клавдиев остались в веках образцами безудержного самовластия, кровожадной, бессмысленной жестокости, чудовищного разврата.

Тиберия (14—37) обвиняли в надменности, двуличии и жестокости. Говорили, что по его тайному приказу был отравлен его племянник Германик, пользовавшийся большой популярностью в сенатских кругах Особенную ненависть вызывал всесильный, но затем обвиненный в заговоре и казнённый префект преторианцев Сеян Его влиянию приписывали жестокие репрессии, которыми Тиберий отвечал на рост сенатской оппозиции, начавшей проявляться еще в конце правления Августа. В борьбе с этой оппозицией император охотно принимал всевозможные доносы, между прочим и от рабов, что особенно возмущало знать. Грозным орудием стал и так называемый «закон об оскорблении величества римского народа», некогда направленный против врагов республики, а со времён Тиберия применявшийся для осуждения действительных и мнимых врагов императора. На семьдесят восьмом году жизни Тиберий был задушен в своем дворце на острове Капреях (Капри) префектом преторианцев Макроном.

Новый император, Гай Цезарь (37—41), прозванный Калигулой (уменьшительное от «калига» — солдатский сапог, так называли его солдаты, среди которых он провел детство), не только не прекратил борьбы с аристократией, но даже усилил её. Сенатские историки описывали его как безумца, требовавшего божеских почестей, казнившего невинных людей исключительно из кровожадности, жалевшего, что у всего народа не одна шея, которую можно было бы перерубить одним ударом. Он так увлекался скачками, писали они, что собирался сделать консулом своего любимого коня. Когда Калигула был убит трибуном преторианцев Кассием Хереей, сенат собирался провозгласить восстановление республики, но эта беспомощная попытка была быстро пресечена преторианцами, провозгласившими императором дядю Калигулы, брата Германика — Клавдия.

Вскоре после убийства Калигулы по наущению группы сенаторов наместник Далмации Скрибониан призвал солдат восстать за республику. Однако среди солдат лозунг республики не был популярен. После недолгих колебаний легионарии перебили командиров, подстрекавших их к мятежу, и заявили о своей преданности Клавдию.

Хотя, по сообщениям всё тех же просенатских источников, Клавдия даже в собственной семье считали чудаком, он достаточно ясно понимал некоторые из стоявших перед ним задач, в частности вопрос об урегулировании взаимоотношений с аристократией провинций. Но это отнюдь не способствовало его популярности в сенате, куда он долгое время являлся только в сопровождении вооружённой стражи. Его обвиняли в том, что он всецело подчиняется своим вольноотпущенникам и жёнам. Последняя из них, властная и честолюбивая дочь Германика—Агриппина уговорила императора усыновить и объявить наследником её сына от первого брака—Нерона, а затем отравила Клавдия. Семнадцатилетний Нерон был доставлен матерью в лагерь преторианцев и провозглашён императором.

Образ Нерона (54—68), которого сенат ненавидел, а христиане считали своим первым гонителем и чуть ли не антихристом, рисовался особенно чёрными красками. Правда, первые пять лет его правления, когда он находился под влиянием своего воспитателя — знаменитого философа Сенеки, сенат был им доволен. Он отстранил вольноотпущенников Клавдия, не принимал доносов от рабов, не вмешивался в управление сенатскими провинциями. Но затем согласие было снова нарушено. Сенека был отстранен. Снова под руководством префекта преторианцев Тигеллина начались преследования и казни сенаторов Они ответили на это новым заговором. Теперь заговорщики даже на словах не выступали за республику, стремясь заменить Нерона своим ставленником Пизоном. Это был человек знатнейшего рода, но совершенно ничтожный, что было на руку выдвинувшей его клике. К заговору примкнули многие, между прочим и молодой поэт Лукан, который прославился республиканской по духу поэмой «Фарсалии», возможно, что участником заговора был и Сенека Заговор был раскрыт по доносу раба одного из участников. Это дало правительству повод расправиться и с остальными недовольными.

Нерон покровительствовал грекам и выходцам из восточных провинций, что возмущало римскую знать. Ее негодование вызывало его пристрастие к поэзии и музыке, которое дошло до того, что он публично выступал на сцене и участвовал в Греции в состязаниях актеров и музыкантов. Когда в Риме произошёл длившийся целую неделю пожар, знать распустила слух, что Нерон приказал поджечь город, чтобы, глядя на пожар, воспеть гибель Трои. С этим пожаром связывают и первое преследование христиан, которых Нерон обвинил в поджоге, чтобы отвести от себя подозрение. Колоссальные средства расходовались Нероном на постройку нового дворца, так называемого «Золотого дома», на роскошные празднества и раздачи народу. Каша была пуста, провинции, особенно западные, переобременены налогами Правление Нерона закончилось тем, что против него восстали наместники Галлии и Испании. Когда даже преторианцы покинули его и сенат объявил его низложенным, он бежал из Рима и покончил с собой со словами: «Какой великий артист погибает!»

Цитируется по изд.: Всемирная история. Том II. М., 1956, с. 616-619.