Колоннады Луксора

Туристский теплоход «Осирис», совершающий рейсы между Каиром и Асуаном, обязательно делает остановку в Луксоре. Луксор — слово арабское. Означает оно «дворцы». На этом месте стоял древнеегипетский город Тибис — столица Нового царства. Греки называли этот город Фивы. И слава о его храмах была широко распространена в античном мире.

Я приехал к Луксор по железной дороге и увидел на месте «стовратных Фив» маленький захолустный городок. На вокзальной площади поезд встречала вереница извозчиков. Среди них были два-три владельца щегольских пролеток, отделанных красной кожей и яркой медью. Но у большинства были потрепанные брички с черным верхом, который тут поднимают не от дождя, а от солнца. «Зимний дворец» — один из старейших отелей города — стоит на берегу Нила возле колоннад Луксорского храма. Позади здания среди магнолий и пальм голубеет бассейн. Рядом — пустующий теннисный корт. Ближневосточный конфликт нанес туристскому бизнесу Египта тяжелый удар.

Величественные пилоны и колоннады Луксорского храма стоят словно в котловине. Ведь они открылись взорам лишь благодаря раскопкам. Современный Луксор как бы нависает над древними Фивами. Набережная, обсаженная фикусами — не цветами в горшках, как у нас, а большими деревьями, — тянется на несколько километров вниз по реке до храмов Карнака. Когда-то здесь пролегала аллея сфинксов. Ее раскопанная часть упирается прямо в городские трущобы, полные черных коз, собак и пыли. Стучат молотками медники. На мангалах жарят кукурузу. Посетители кофеен курят кальян и играют в нарды. Бесшумно движутся египтянки, придерживая зубами накинутые на головы черные меланьи.

В Луксоре на каждом шагу видишь, как варварски относились к своим предшественникам представители различных цивилизаций и особенно религий. Перед святилищем Луксорского храма римляне поставили пару колонн и возвели над нишей столь чуждую египетскому искусству арку. Не лучше римлян вели себя впоследствии и христиане. Они оштукатурили нишу, чтобы нарисовать на ней изображение Девы Марии, и изувечили статую фараона Тутмоса, сделав из человеческой фигуры крест. В одном из двориков Луксорского храма можно увидеть дверь, находящуюся на высоте около шести метров над землей. Когда-то эта дверь, украшенная изразцами, вела в мечеть. Во время раскопок выяснилось, что мечеть стоит на камнях, составлявших перекрытие древнеегипетского храма. В храмах Луксора и Карнака нашли наиболее законченное выражение архитектурные тенденции эпохи Нового царства (XVI–XI века до нашей эры). Колоннады эти, стало быть, на тысячу с лишним лет моложе пирамид.

Архитектуру этого периода отличает грандиозность пространственной композиции, ее развитие по продольной оси, широкое использование колонн. В Луксоре невольно вспоминаешь Персеполь. Древнеперсидские архитекторы, несомненно, знали о творениях их древнеегипетских предшественников и многое у них переняли. Ну а влияние Древнего Египта на греко-римскую античную цивилизацию тем более очевидно. Взаимное проникновение и взаимное обогащение различных культур стало общечеловеческой традицией гораздо раньше, чем появились современные средства передвижения и сообщения.

На мой взгляд, наиболее впечатляющим примером архитектуры Нового царства могут служить храмы Карнака. В сущности, это целый каменный комплекс храмов, составлявших в то время главное государственное святилище. От Луксорского храма сюда ведет аллея сфинксов. Каждый сфинкс — лев с головой барана, то есть соединение силы и доброты, которое воплощает собой бог солнца Амон-Ра. Карнак дает наглядное представление о всех главных элементах древнеегипетского храма в период Нового царства. Во-первых, это пилон, стена с входным проемом. Во-вторых, открытый двор, украшенный двумя рядами сфинксов. В-третьих, многоколонный зал. В-четвертых, святилище. Это членение было связано с общественной иерархией. Двор предназначался для черни, многоколонный зал — для знати, а святилище — только для жрецов и фараонов.

Самое потрясающее в храме Амона-Ра в Карнаке — это многоколонный зал, или гипостиль. Говорят, что эти сто тридцать четыре величественные колонны, выстроившиеся в шестнадцать рядов, символизируют собой мифический лес, где по преданию обитал бог солнца Амон-Ра. Впрочем, бесполезно говорить о числе и высоте этих колонн. Те тридцать из них, что составляют более высокий, центральный ряд, увенчаны капителями в виде открытого папируса. Остальные — капителями в виде закрытого папируса. Главное в том, что сама форма этих колонн, само их расположение создают такую игру света, такое ощущение пространства, что основоположник египтологии француз Жан Франсуа Шампольон когда-то сказал: «Подобное творение останется непревзойденным для архитекторов всех времен и народов». Строительство многоколонного зала было закончено при Рамзесе II. Центральный ряд более высоких колонн предназначался для того, чтобы при перекрытии зала сохранить проемы для освещения. Но сейчас, когда эти колонны подпирают собой лишь небо, они производят еще более грандиозное впечатление.

Кое-где на каменных плитах, лежащих на капителях колонн, еще сохранились остатки старинной цветной росписи. Что же касается резных украшений на самих колоннах, то они остались в целости до наших дней. Должен признаться, что на меня храм Амона-Ра в Карнаке произвел даже более неизгладимое впечатление, чем пирамиды. Возможно, потому, что его величие как-то осязаемее и нагляднее. А может быть, дело в том, что лаконичностью своих форм, своими линиями и пропорциями, своим подходом к материалу творения древнеегипетских строителей как-то более близки к современности, чем считающаяся у нас классической греко-римская архитектура.

В Луксоре я впервые увидел в своем изначальном окружении древнеегипетский обелиск. В первый момент он показался мне неуместным штрихом современности среди неподдельной архаики луксорских колоннад. С тех пор как Мухаммед Али послал в подарок французскому королю Луи-Филиппу один из луксорских обелисков (он поныне украшает собой площадь Согласия в Париже), эти каменные столбы из четырех сужающихся кверху граней стали традиционным видом западной монументальной скульптуры. Форма обелиска кажется нам столь привычной и современной, что мы редко связываем ее с древней, давно умершей цивилизацией. А между тем обелиск символизирует собой первый луч восходящего солнца, сверкнувший на горизонте. Эта гранитная игла кажется тонкой и легкой. Только увидев вблизи верхушку одного разрушенного обелиска, на орнаментах которого хорошо видны папирус и лотос, то есть символы Нижнего и Верхнего Египта, я по-настоящему осознал его гигантские размеры.

Неподалеку от Асуанских порогов мне показали кусок камня, который древние египтяне вырубили из скального монолита, подготовили для транспортировки, но потом почему-то бросили. Это асуанское чудо представляет собой цельный кусок гранита длиной сорок метров при ширине и высоте почти три метра. Достаточно несложного умножения, чтобы убедиться, что такой монолит весит по крайней мере четыре тысячи тонн. Вырубка подобного камня иногда занимала лет десять, то есть почти столько же времени, сколько продолжалось строительство Асуанской плотины. Найдя подходящую скалу, из которой можно было вырубить монолит нужного размера, египтяне обтесывали камень с трех сторон — так, чтобы его оставалось отделить от скалы только снизу. После этого на определенном расстоянии друг от друга выдалбливали горизонтальные скважины. В каждую из них загоняли сухой ствол сикомора. Затем это дерево, способное интенсивно впитывать влагу, поливали водой. Наступал момент, когда разбухшие стволы одновременным гидравлическим усилием откалывали монолит от скалы. Трудно представить себе, как подобный монолит (для которого даже сейчас вряд ли удалось бы найти подъемные краны достаточной мощности) транспортировали до Нила, а затем сплавляли до Луксора, который лежит на 243 километра ниже по течению, чем Асуан.

Не менее сложные задачи решали египетские строители и при установке монолита подобной высоты. Делалось это следующим образом. Нижнюю половину обелиска втаскивали на край замкнутой каменной чаши, заполненной песком. После этого в дне чаши открывали заслонку. По мере того как песок высыпался наружу, устремлялось все дальше вниз и основание обелиска. Верхнюю же его часть, закрепленную канатами, одновременно тянули в сторону до тех пор, пока собственный вес каменного столба не придавал ему вертикального положения.

Овчинников В.В. Своими глазами. Страницы путевых дневников. М., 1990.