Этническое происхождение летописной «Пургасовой руси»

Илья ТАРАСОВ

Этническое происхождение летописной «Пургасовой руси»

Аннотация: В статье исследуется происхождение загадочной «Пургасовой руси», упоминаемой в Лаврентьевской летописи под 1229 г. В материале отвергаются распространённые в исторической литературе версии об иранском и скандинавском происхождении «Пургасовой руси», а также о том, что под этим именем могла подразумеваться дружина мордовского «инязора» (правителя), либо его владения.

Ключевые слова: Северо-Восточная Русь, Владимиро-Сузадальское княжество, Древняя Русь, Пургасова русь, русские, мордва, летопись.

Одним из самых заметных и в то же время малоизученных событий в истории Владимиро-Суздальского княжества первых десятилетий XIII в. является протовостояние Владимирского княжества и мордвы. Разгораясь постепенно, оно даже перешло в горячую фазу в конце 20-х гг.

Изначально поволжские финны жили обособленно и вполне мирно с русскими. Мордва упоминается в недатированной части Повести временных лет в числе народов «иже дань дають Руси» [ПСРЛ: I, стб. 11]. Летопись упоминает два крупных похода русских князей на мордву в XII столетии. Первый состоялся в марте 1104 г., когда основатель династии рязанских и муромских князей Ярослав Святославич потерпел поражение [ПСРЛ: I, стб. 280]. Второй состоялся во время возвращения из общерусского похода на волжских булгар, когда Всеволод Большое Гнездо «конѣ пусти на Мордву» [ПСРЛ: I, стб. 390]. Но эти походы были редкими.

Однако в XIII столетии произошли важные события. После заключения мира с волжскими булгарами (1220), в 1221 г. у места впадения Оки в Волгу русскими был заложен Нижний Новгород [13, с. 70]. Тем самым русский князь как бы «закреплял» окрестные территории за собой. В Нижний Новгород стало прибывать восточнославянское население. Это повлекло за собой негативную реакцию со стороны местных «племён». Всё свелось к тому, что в 1226 г. великий князь Владимирский был вынужден послать своих братьев – Святослава и Ивана на соседнюю мордву. Экспедиция низовского войска завершилась успехом. В сентябре 1228 г.Юрий Всеволодвич отправил на мордву своего племянника Василька Константиновича ростовского с воеводой Еремеем Глебовичем, но войско было вынуждено вернуться обратно из-за непогоды. Военная кампания была перенесена и состоялась в январе 1229 г. Юрий Всеволодвич отправился в поход сам. Вместе с великим князем на мордву шёл его брат Ярослав (отец Александра Невского), племянники и муромский князь Юрий Ярославич. В летописи имеется упоминание об этой экспедиции: «Того же месяца (января) въ великий день Великъıи кнѧзь Гюрги, и Ꙗрославъ, и Костѧнтиновичи Василко, Всеволодъ идоша на Мордву, и Муромскъıи кнѧзь Гюрги Давидовичь, вшедъ в землю Мордовьскую, Пургасову волость пожгоша жита и потравиша, и скотъ избиша, полонъ послаша назадъ. А Мордва вбѣгоша в лѣсъı своꙗ в тверди, а кто не вбѣглъ тѣхъ избиша наѣхавше Гюргеви молодии…» [ПСРЛ: I, стб. 451].

Погром своих владений эрзянский «инязор» Пургас решил выместить на молодом городе - Нижнем Новгороде. В апреле 1229 г. Пургас подошёл к городу, но не смог взять его, ограничившись сожжением посада и окрестных сёл. Летопись сообщает об этом: «Придоша Мордва с Пургасом к Новугороду и ѡтбишасѧ их Новгородци и зажегше манастъıрь святоє Богородици и церковь иже бѣ внѣ града. Того же дн҃и и ѡтѣхаша прочь поимавъ своѣ избьєныꙗ болшиꙗ . Того ж лѣта побѣди Пургаса Пурешевъ сын с Половци и изби Мордву всю и Русь Пургасову, а Пургасъ єдва вмалѣ оутече» [ПСРЛ: I, стб. 451II].

В данном отрывке помимо «Пургасовой волости» упоминается и некая «Русь Пургасова», о происхождении которой у учёных уже свыше столетия нет единого мнения. О том, что же означает данный термин и будет идти речь в настоящей статье.

Один из первых российских историков – В.Н. Татищев, описывая события 1229 г. в своей «Истории Российской», особо не выделял «Пургасову русь»[1] в отдельную группу и ограничился тем, что обозначил всех напавших на Нижний Новгород как мордву [27, с. 452-453].

Спустя несколько десятилетий другой историк – Н.М. Карамзин пытался истолковать загадочную «русь Пургасову» как переселившихся в мордовскую землю «россиян» [12, т. 3, с. 506]. С.М. Соловьёв (который, как известно, выводил название Русь от финно-угорского народа эрзя) не выделял «Пургасовой руси» из числа прочих мордовских подданных Пургаса [25, т.II, С. 627]. Т.е. можно сделать вывод, что историк заключал её в число поволжских финнов. С.А. Гедеонов полагал, что данный летописный термин – это «ничто иное как выселение словен-язычников из Ростова и Мурома в мордовскую землю» [7, с. 64].

В советской историографии было распространено мнение, что «Пургасову русь» следует считать не группой людей/этносом, но всего лишь территорией, подвластной мордовскому «инязору» (В.В. Гольмстен, Е.И. Горюнова, П.Д. Степанов). В современное время этой же гипотезы придерживается В.В. Богуславский. По его мнению, «Пургасова Русь» - это селения русских поселенцев, бежавших от феодального гнёта в мордовские владения Пургаса [4, т. 2, с. 219]. На этой же версии настаивают и авторы работы «1000-летие единения мордовского народа с народами российского государства» (2010), в котором утверждается, что упоминаемая в летописи «Пургасова волость» и «Пургасова Русь» — суть одно и то же [32, с. 6]. Иногда владения мордовского «инязора» («Пургасова волость») связывают с началом формирования мордовской государственности [18, с. 28].

Границы «волости Пургаса» при этом определялись совершенно по-разному. Так, историк А. Насонов полагал, что «Пургасова волость» могла распространяться не только на берега Мокши, как традиционно считалось, но и на более обширные территории [20, с. 208]. Согласно современным данным археологии, идентифицировать с землями владетеля Пуреша можно мордовские древности, лежащие в 60 км от современного Нижнего Новгорода, а с землями Пургаса – в 120 км [14,  с. 801]. Полагаем, удел «инязора» Пургаса, известный летописи как «Пургасова волость», и владения ротника[2] Юрия Всеволодовича – Пуреша вполне могут соответствовать «царство Мордвинов (Morduanorum)», которое упоминает в 30-х гг. XIII в. монах Юлиан (Nar. Iul.). В этом царстве, согласно Юлиану, «было два князя» (Ep. Iul.), и мы их можно идентифицировать, как Пургаса (или его преемника) и Пуреша.

Были в советское время и сторонники восточнославянского (русского) происхождения «Пургасовой руси». Так, историк Л.М. Каптырев в конце 30-х гг. XX в. писал, что «Пургасова русь» состояла «из первых русских колонистов». По мнению Каптырева, все они вышли из ряда юго-западных и северо-западных русских территорий и поселились «на землях мордовского прявта Пургаса», т.е. по рекам Тёше, Пьяне и Сереже. Историк полагал, что за период длительного сожительства с мордвой русские подверглись некоторому воздействию обратной ассимиляции, «омордовились» и этим, вероятно, объяснялось спокойно-безучастное сообщение летописца о них, как о чужих людях [29]. Восточнославянскими колонистами на мордовских землях считали «Пургасову русь» и А.М. Смирнов с Ю.А. Лимоновым. А А.П. Смирнов предполагал, что «Пургасовой русью» у летописца именовалось восточнославянское (русское) население, освоившее земли эрзи ещё до основания Нижнего Новгорода и занявшее обширные районы по правому берегу Волги [29].

Советский историко-географ А.Н. Насонов видел в «Пургасовой руси» бродников, появившихся «как результат половецких нашествий». Он делал этот вывод на том основании, что бродники участвовали вместе с муромцами в Липицкой битве (1216), следовательно, могли принимать активное участие и в других событиях Залесья, Северо-Восточной Руси первых десятелетий XIII в. [20, с. 204].

В наше время А.А. Кузнецов осторожно предполагает, что «Пургасовой русью» могли зваться бежавшие в мордовские земли славяне, отмечая, что по одному-единственному упоминанию «Пургасовой руси» в летописи нельзя выдвигать уверенных гипотез. При этом он признавал открытость проблемы идентификации указанной группы населения [15, с. 875-876; 13. с. 71, примеч. 12].

В XX столетии появилось новое предположение о происхождении «Пургасовой руси». Её стали связывать не с Киевской Русью, а с другими «Русиями», известными по письменным источникам Средневековья и раннего Нового времени. Так, выдающийся советско-российский археолог В.В. Седов полагал, что «Пургасовой русью» могли именовать себя потомки «именьковского» населения [24, с. 13]. Есть предположение, что местное население могло остаться в среднем Поволжье и упоминаться Ибн Фадланом как ас-сакалиба, чьим «царём» был правитель Волжской Булгарии [24, с. 12].

В своё время талантливый исследователь летописания и прекрасный знаток русской истории А.Г. Кузьмин (с некоторыми гипотезами которого автор во многом согласен) полагал, что так называемая «Пургасова Русь» на нижней Оке не имела отношения ни к Киеву, ни к Владимиро-Суздальской земле [16, с. 17]. Он предложил считать «Пургасову русь» группой «русских», происходивших из Роталии, которая, как известно, в ряде источников носила имя «Русия». Именно жители этой области – «русские» – в 1343-1345 гг. возглавили восстание против Ливонского ордена. Да и «русские» сёла и позднее будут упоминаться в пределах этой области. Земли этой части «русов», по мнению Кузьмина, были известны, в том числе и как «Остров русов», который можно соотносить с Сааремаа (Эзелем) [29].

В 90-х гг. прошлого века в соавторстве с Кузьминым Е.С. Галкина выпустила статью, посвящённую так называемому «Росскому каганату», в котором предполагалось, что «Пургасова русь» – это «реликт» алан Подонья («Руссия-тюрк» восточных источников) [5, с. 464]. Позднее Галкина писала, что так далеко на север ираноязычные «салтовцы» ушли, спасаясь от венгерского вторжения [6, с. 357-358].

Ещё один современный историк – В.В. Фомин поддержал версию А.Г. Кузьмина, согласно которой «Пургасова русь» – это «ветвь» руси, проживавшей на Балтийском море. Он отмечал: «Все перечисленное позволяет говорить о “Пургасовой Руси” как об этническом образовании, уходящим в глубокое прошлое, причем даже в XIII в. не имевшем «отношения ни к Киеву, ни к Владимиро-Суздальской земле». Фомин подчёркивал, что локализация «Пургасовой Руси» – это бассейн Суры, а тамошнее эрзянское население по своим признакам особенно близко к ильменскому антропологическому типу, который был выявлен среди русского населения, жившего на Новгородчине. По словам Фомина, «жители названной территории Мордовии имеют сходство и с некоторыми группами западнобалтийского типа, в особенности с эстонцами Пярнуского района (Западная Эстония)» [28]. Из всего этого следует мнение, что данная группа руси могла относиться к Прибалтийской Роталии, известной в некоторых источниках как «Русия», а её жители – как «русские» (см. выше версию А.Г. Кузьмина) [28].

К версии, что «Пургасова русь» – это какой-то реликт поволжского ираноязычного населения склоняется и современный петербургский историк М.И. Жих. Впрочем, Жих не исключает и того, что поволжские финны могли получить иранское имя от своих соседей-сарматов [10, с. 140].

Наконец, была высказана версия, что «Пургасова русь» – это некие скандинавы из «варяжской колонии» городища Темирёво. В дальнейшем они будто бы стали предками терюхан – этнографической группы мордвы, проживавшей в нескольких десятках поселений Нижегородской губернии [1, с. 84-85].

Давайте попробуем разобрать самые популярные версии, объясняющие загадку «Пургасовой руси». Для наглядности в работе они обозначены римскими цифрами. «Пургасова русь» - это…

I. …дружина эрзянского «инязора», либо (I.1) отряд скандинавов откуда-то с территории современной Мордовии, либо соседних земель.

II. … «ветвь» ираноязычного населения с юга исторической России, либо (II.1) мигрировавшие с севера «русы» Роталии, известной также как «Русия».

III. …другое обозначение «Пургасовой волости», владений «инязора» Пургаса.

IV. …собирательное обозначение восточнославянского/русского (либо преимущественно восточнославянского/русского) населения, служившего мордовскому владетелю (русские крестьяне, поселившиеся на землю мордвы, отряд наёмных воинов, бродников и т.п.).

Если брать за основу первую версию (I), то её сторонники не могут объяснить, почему их выводы разнятся с показанием самой летописи, которая никогда не употребляет термин русь в значении ‘дружина, воинский отряд’, всегда придавая ей чёткое этническое значение. Русь в летописи – такой же «народ», gens, как средневековые свеи, поляки, половцы, венгры. К тому же, летописец уверенно отделяет собственно русь от мордвы («изби Мордву всю и Русь Пургасову»), что было бы невозможно, если бы данное слово обозначало исключительно дружину мордовского «инязора». Также обратим внимание на то, что в летописи буквально через несколько строк после рассказа о разгроме людей Пургаса, слово русь употребляется в значении ‘население Владимиро-Суздальской земли’ [ПСРЛ: I, стб. 452]. Ну и наконец сторонники гипотезы, что термин русь когда-то будто бы имел социальную окраску и обозначал «дружину» (*Róþsmenn ‘дружины «гребцов»’) [21, с. 78] не приводят в пользу своих слов каких-либо весомых аргументов, ссылаясь лишь на гипотетические лингвистические построения. На несостоятельность данной гипотезы указано уже неоднократно [9; 19, с. 32-34; 23, с. 108 сл.]. Разумеется, этого достаточно, чтобы отказаться от признания указанной версии верной.

Нельзя считать «русью» и якобы живших в мордовской земле скандинавов. Во-первых, не имеется чётких археологических доказательств существования в «волости Пургаса» скандинавских «колоний» XIII в. Во-вторых, как уже говорилось, не обоснована скандинавская этимология от *Róþsmenn. В-третьих, нигде на протяжении всей истории скандинавы не именовали себя «русью» (ни в XIII столетии, ни когда-либо ранее). Вызывающее споры упоминание Бертинских анналов о «свеонах» (Sueones), которые назвались «росами» (Rhos) под 839 г., разумеется, не может служить подобным свидетельством, т.к. (1) не ясен смысл такого наименования (возможно, речь шла о банальной попытке «свеонов» скрыть своё настоящее  происхождение); (2) не вполне ясно, почему использовался архаичный термин эпохи Тацита «свеоны». Вообще сам сюжет Бертинских анналов скорее противопоставляет «свеонов» и росов, нежели сближает их [6, с. 75; 17, с. 22-23; 30, с. 262-263; 31, с. 398, примеч. 110].

Научный анализ имеющейся информации не позволяет принять автору настоящей работы и (II, II.1) гипотезу Кузьмина-Галкиной о якобы иранских/прибалтийских корнях «руси Пургасовой». Автору кажется маловероятным, что данное этно-племенное образование смогло бы за несколько веков сохранить свою идентичность в условиях чуждости окружающего и многократно превышающего по численности мордовского населения. Допускать более-менее крупной эту гипотетическую «ветвь» руси нельзя по той причине, что она осталась совершенно незамеченной летописцем на протяжении многих столетий. Даже если можно было бы сопоставить упоминаемый Ибн Фадланом в контексте булгарской истории «народ» ас-сакалиба с потомками именьковского населения, то из этого вовсе не следует, что «именьковцы» должны были именовать себя русью. Арабо-персидские авторы IX-XIII вв., писавшие о Восточной Европе, не именуют русью (ар-рус) гипотетических потомков «именьковцев», живших в Поволжье. Три «Русии», которые знала восточная традиция, не относится к нижнему Поочью. Речь в трудах исламских историков и географов идёт именно о ас-сакалиба, т.е. «саклабах», славянах, группы которых вполне вероятно проживали на территории Волжской Булгарии. К тому же, нет единого, общепризнанного вывода о принадлежности именьковской культуры. Славянская идентификация носителей именьковских древностей оспаривается некоторыми специалистами. Да и довольно хорошо обоснована, к примеру, версия о балтской принадлежности «именьковцев» [22, с. 43-44]. Есть также мнения о наличии следов сармато-алан и германцев в именьковской культуре [3, с. 219, 221]. Сам автор данной работы, исходя из тщательного анализа имеющейся информации, является сторонником того, что население именьковской культуры было преимущественно «балто-славянским» («промежуточным» населением «между балтами и славянами», восходящим в конечном итоге к древнеевропейской общности бронзового века). Стоит также отметить, что именьковская культура прекращает существование в VII в. [26, с. 111], т.е. более чем за 500 лет до описываемых Лаврентьевской летописью событий. Весьма проблематично допустить, что потомки «именьковцев» на протяжении полтысячелетия в инородческом окружении из финнов и тюрок могли сохранить эндоэтноним и этническое самосознание.
         Аргументация сторонника иранского происхождения «Пургасовой руси» В.В. Фомина весьма интересна в рамках данного исследования. Однако, ссылки историка, как уже было замечено [15, с. 875], идут на артефакты, не относящиеся собственно к мордовским, но найденные на территории, где в XIV-XXI вв. отмечена мордва. Указанный ареал проживания мордвы в Восточной Европе формировался в ордынское и постордынское время и весьма спорна его трактовка для XIII столетия. Поэтому желание привязать «Пургасову русь» к той или иной археологической «аномалии» на территории современного расселения мордвы требует дополнительной аргументации. Как отметил А. Кузнецов, «неспецифические для мордвы древности находятся достаточно далеко от Нижнего Новгорода, на территории нынешней Республики Мордовия» [15, с. 875], что идёт вразрез с рассказом летописца. Также не вполне понятно, почему схожесть местных эрзян и носителей ильменского типа нужно связывать именно с выходцами из Роталии-Русии, а не, скажем, с древним местным балто-славянским населением, поздними пришельцами из Новгородчины (не обязательно XIII в., речь может идти и о более поздних временах) или теми же германцами, следы которых выявляются в носителях именьковских древностей? Почему, скажем, не предположить, что какие-то антропологические признаки местная мордва могла перенять от не-финского населения собственно именьковской культуры IV-VII вв.?
         Указание М. Жиха [10, с. 140] на возможное иранское происхождение антропонима Пургасъ[3] вовсе не служат доказательством существования отдельной этнической группы «салтовского» населения, переселившегося с юга. Во-первых, существует довольно обоснованная балтская этимология имён как самого Пургаса (*Purgas), так и его соперника Пуреша (*Purešs) [2, с. 109]. (Т.е., быть может, мы имеем здесь наследие так самых «именьковцев»?) Во-вторых, если мы принимаем иранское происхождение антропонима Пургас, то никем не определено время заимствования. Перенять данное сармато-аланское имя финноязычное население могло в черняховскую эпоху. В это время поволжские финны (Mordens и Merens Иордана) были зависимы от готского потестарного образования Эрманариха, в которой значительную часть населения составляли скифо-сарматские «племена». Заимствования могли произойти и позднее, т.к. у сарматского населения отмечены довольно обширные контакты с поволжскими финнами, которые длились не одно столетие [11]. Не секрет, что к иранским языкам могут восходить названия ряда финcких народностей: (1) мордва – из иран. *mard-χvār- ‘людоед’ и (1.1) эрзя - ср. также иран. arsan ’герой, самец’; (2) удмурты - иран. *anta-marta ‘житель окраины, пограничья; сосед’ (по С.К. Белых, В.В. Напольских); (3) буртасы – иран. furt as,  ‘асы, живущие у большой реки’ (ср. осетинское фольклорное наименование большой реки ford и скифо-сарматское (по В.И. Абаеву) *poraϑa ‘река’) (по Г.Е. Афанасьеву, О.И. Прицаку) и др. Именно следами подобных связей может быть сохранившееся сармато-аланское имя в антропонимиконе поволжских финнов.
         Также стоит отметить, что постоянное славянское население появилось близ устья Оки только с появлением Нижнего Новгорода [15, с. 876], т.е. с конца первой четверти XIII в. Более раннее проникновение славян в данную локацию нужно серьёзно мотивировать с привлечением серьёзных археологических аргументов. Указание на «именьковцев» (этническая принадлежность которых до сих пор вызывает дискуссии), носителей культуры IV-VII вв., не могут служить подобной аргументацией.
         Не кажется обоснованной и (III) гипотеза о том, что «Русь Пургасова» – это административно-территориальный термин, который означает то же самое, что и «Пургасова волость» (оная упоминается в той же Лаврентьевской летописи). Более того, это самая слабая из представленных гипотез, т.к. мы видим прямое указание источника на то, что «русь Пургасова» – это именно обозначение группы людей, «народа», а не административно-территориальной единицы, локуса («Того ж лѣта побѣди Пургаса Пурешевъ сын с Половци и изби Мордву всю и Русь Пургасову…»). В этом же отрывке содержится и отрицание той версии, что «русь Пургасова» могла быть мордовским «племенем». К тому же в Никоновской летописи, которая сохранила в себе немало утерянных сведений, упоминается некая «Мордва Поргасова» [ПСРЛ: X, с. 95], что определённо подчёркивает существенное отличие мордвы от «руси Пургасовой». Ср. также указание на «мордву Пургасову» у В.Н. Татищева [27, с. 447].
         Остаётся последняя (IV) гипотеза, согласно которой «Пургасовой русью» звали какое-то восточнославянское население, переметнувшееся (возможно, на время) к мордовскому владетелю. Тому, что эти славяне проживали на территории мордовских владений «инязора» Пургаса в 20-х гг. XIII в., нет никаких археологических подтверждений. Не упоминают об этом и источники – ни отечественные летописи, ни труды Юлиана Венгерского, проходившего по этим же местам спустя всего несколько лет. В «царстве Мордвинов» он не упоминает «колоний» руси, хотя знает «великую Лодомерию (Laudameriae), землю Русскую» (Nar. Iul.), т.е. Владимиро-Суздальское княжество. Версия А. Насонова о бродниках малоубедительна, т.к. не вполне понятно, почему летописцу, знавшему бродников ранее под этим именем («Мүромъци и Бродници») [ПСРЛ: I, стб. 494], потом вдруг понадобилось обозначать их русью. Притом, что в дальнейшем бродников опять знают под своим именем [ПСРЛ: I, стб. 508].
         Заключением может служить то, что под именем «Пургасова русь» подразумевались именно русские, русь (мн. ч., в ед. числе – русинъ). Обращает на себя внимание тот факт, что практически сразу после рассказа о Пургасе русью именуются жители Низовской земли (ср. также указание на то что русью зовётся население Владимиро-Суздальской земли [ПСРЛ, т. II, стб 625-626]). Само словосочетание «Пургасова русь» вполне подходит под определение ‘русь (которая подчиняется) Пургасу’, ср. аналогии вроде «Всеволодовъ полкъ» [ПСРЛ: I,382]; «Милонѣжькова чадь» [ПСРЛ: I, стб. 383]; «Ратиборова чадь» [ПСРЛ: II, стб. 217] и др. Ср. также упоминавшуюся в Никоновской летописи «Мордву Поргасову» (речь о ней шла выше). Т.е. выглядит очевидным, что у «инязора» Пургаса была в подчинении как мордва, так и русь (вероятно, отряд наёмных воинов). Русь, напомним, – это самоназвание так называемой древнерусской народности, начиная с появления Древнерусского государства и вплоть до раннего Нового времени (тогда русью называлось восточнославянское население, оказавшееся под властью как Литовского князя, так и князя Московского («московиты»), ср., к примеру: [ПСРЛ, т. XVI, стб. 126, 129-130; ПСРЛ, т. XVIII, с. 125, 126, 158, 160; ПСРЛ, т. XXIV, с. 140-141, 175; ПСРЛ, т. XXV, с. 280, 328; ПСРЛ, т. XXVI, с. 206 и др.]). Стоит подчеркнуть, что летописец упомянул здесь русских (русь), а не просто некую обобщённую «рать Пургаса», потому, что в данном повествовании они в своюзе с иноплеменниками вторглись в русские владения и пожгли местные сёла, причинив много зла местному населению. Всё это казалось летописцу вопиющим, из ряда вон выходящим событием (судя по контексту, «Пургасова русь» была в числе мордвы, поджигавшей монастырь св. Богородицы и церковь). На это и указал летописец, упомянув в рассказе о гибели людей Пургаса, что среди них была и русь, тем самым как бы указывая на возмездие всем тем, кто поднял оружие против своих соплеменников, а также против церкви и монастыря.
         Таким образом, «Пургасова русь» в Лаврентьевской летописи – это исключительно группа людей (вероятно, наёмников), происходившая из числа руси (русского населения) и подчинявшаяся «инязору» Пургасу. По всей видимости, они были выходцами из Владимирско-Суздальской земли.

Источники.

ПСРЛ: I – Полное собрание русских летописей, издаваемое постоянною Историко-Археографической Комиссиею Академии Наук СССР. Томъ первый. Лаврентьевская летопись. Изд. 2-е. Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1926-1928.

ПСРЛ: II – Полное собранiе русскихъ лѣтописей, изданное по высочайшему повелѣнiю археографическою комиссiею. Томъ второй. Ипатьевская лѣтопись. Изданіе второе. С.-Петербургъ: Типографiя М.А. Александрова (Надеждинская, 43), 1908.

ПСРЛ: VII – Полное собранiе русскихъ лѣтописей, издаваемое археографическою комиссiею. Томъ седьмый. VII. Лѣтопись по Воскресенскому списку. Санктпетербургъ. В типографiи Эдуарда Праца, 1856.

ПСРЛ: X – Полное собранiе русскихъ лѣтописей, изданное по высочайшему повелѣнiю археографическою комиссiею. Томъ десятый. VIII. Лѣтописный сборникх, именуемый Патрiаршею или Никоновскою лѣтописью. Санктпетербургъ. Въ типографiи Министерства внутреннихъ делъ. 1885.

ПСРЛ: XVI – Полное собранiе русскихъ лѣтописей, изданное по высочайшему повелѣнiю археографическою комиссiею. Томъ шестнадцатый. Лѣтописный сборникъ, именуемый Лѣтописью Авраамки. С.-Петербургъ. 1889.

ПСРЛ: XVIII – Полное собрание русскихъ летописей. Том восемнадцатый. Симеоновская летопись. М., 2007.

ПСРЛ: XXIV – Полное собранiе русскихъ лѣтописей, издаваемое археографическою комиссiею. Томъ двадцать четвертый. Типографская лѣтопись. Петроградъ: 2-я Государственная типографiя. Галерная, 1, 1921.

ПСРЛ: XXV – Полное собрание русских летописей. Том двадцать пятый. Московский летописный свод конца XV века. М., Л.: Изд-во Академии Наук СССР, 1949.

ПСРЛ: XXVI – Полное собрание русских летописей. Том двадцать шестой. Вологодско-пермская летопись. М., Л.: Изд-во Академии Наук СССР, 1959.

Nar. Iul. – Рассказ Доминиканца Юлиана / Эл. ресурс:  http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Ungarn/XIII/1220-1240/Julian/text.phtml?id=11393. Дата обращения: 09.03.20.

Ep. Iul. – Письмо брата Юлиана о монгольской войне / Эл. ресурс: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Ungarn/XIII/1220-1240/Izv_veng_missioner/text2.phtml?id=3950. Дата обращения: 09.03.20.

Tana Barb.  – «Путешествие в Тану Иосафата Барбаро». Цит. по: Барбаро и Контарини о России: к истории итало-русских связей в XV веке / ред. Е. Ч. Скржинская. Л.: Изд-во «Наука». Ленинградской отделение, 1971.

Литература.

1. Абрамов В.К. Терюхане - пургасова русь? // Вестник Мордовского университета. № 3, 2014. С. 84-87.
2. Откупщиков Ю.В. Древняя гидронимия в бассейне Оки. Балто-славянские исследования XVI. Сборник научных трудов. М.: Издательство «Индрик», 2015. С. 83–114.
3. Богачев А.В. К вопросу об археологической идентификации рогов списка «воинственных северных племен» Иордана // Известия Самарского научного центра Российской академии наук, т. 18. № 6, 2016. Сс. 219-223.
4. Богуславский. Славянская энциклопедия. Киевская Русь – Московия: в 2 т. Т.2 Н-Я. — ОЛМА Медиа Групп, 2001.
5. Галкина Е.С., Кузьмин А.Г. Росский каганат и остров русов // Славяне и Русь: Проблемы и идеи. М.: Изд-во «Флинта», Изд-во «Наука», 1999. С. 456-481.
6. Галкина Е.С. Тайны Русского каганата. М.: «Вече», 2002.
7. Варяги и Русь. Историческое изслѣдованiе С. Гедеонова. Ч. 1. Санктперербургъ: Типографiя Императорской Академiи Наукъ, 1876.
8. Варяги и Русь. Историческое изслѣдованiе С. Гедеонова. Ч. 2. Санктперербургъ: Типографiя Императорской Академiи Наукъ, 1876.
9. Грот, Начало Руси: продолжаем размышлять / Эл. ресурс: http://pereformat.ru/2012/11/severnaya-rus. Дата обращения: 09.03.20.
10. Жих М.И. Заметки о раннеславянской этнонимии (славяне в Среднем Поволжье в I тыс. н.э.) // Исторический формат, № 4, 2015; сс. 129 – 150.
11. Казаков Е.П. Хронологически этапы взаимодействия сармат с поволжскими финнами в средние века // Вестник Казанского государственного университета культуры и искусств. № 4. Ч. 2, Казань, 2015.
12. Карамзин, История государства Российского в 12 томах. Т. II-III. М.: Изд-во «Наука», 1991.
13. Кузнецов А.А. Конфликты Руси с финно-угорскими племенами (на примере мордвы и еми) // Альманах по истории Средних веков и раннего Нового времени. 2012-2013. Вып. 3-4. Нижний Новгород, 2013. С. 69-76.
14. Кузнецов А.А. Элементы имперской практики во внешней политике Владимирского княжества первой трети XIII века // Учен. зап. Казан. ун-та. Сер. Гуманит. науки. – 2017. – Т. 159, кн. 4. – С. 791–808.
15. Кузнецов А.А. Этнополитическая ситуация в регионе устья Оки накануне Батыева нашествия // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. 2018. Том 17. № 4. С. 863–889.
16. Кузьмин А.Г. Комментарии к кн.: Откуда есть пошла Русская земля. Т. 1. М: Молодая гвардия, 1986.
17. Максимович К.А. Происхождение этнонима «Русь» в свете исторической лингвистики и древнейших письменных источников//KANINSKION: Юбилейный сборник в честь 60-летия проф. И.С. Чичурова / Ред. М.В. Грицианский, П.В. Кузенков. М., 2006. С. 14-56.
18. Мокшина Е.Н. Мордовский народ в русских летописях и других письменных источниках средневековья. Социально-политические науки, 1, 2013. С. 27-30.
19. Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX – XII вв. М.: Языки русской культуры, 2001.
20.  Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства: Историко-географическое исследование. М.: Изд-во Академии Наук СССР, 1951.
21. Петрухин В.Я. Начало этнокультурной истории Руси IX – XI вв. Смоленск: Русич; М.: Гнозис, 1995.
22. Приходько В.В. К вопросу об этноязыковой атрибуции Именьковской археологической культуры//Симбирский научный вестник. 2011. № 2, сс. 42-47.
23.  Романчук А.А. Варяго-русский вопрос в современной дискуссии: взгляд со стороны // Вестник КИГИТ. № 36 (6), 2013. С. 73–131.
24. Седов В. В. К этногенезу волжских болгар // Российская археология. – 2001. № 2. С. 5-15.
25.  Соловьевъ С.М. Исторiя Россiи съ древнѣйшихъ временъ. Книга первая. Т. I-V. Второе изданiе. СПб.: Изданiе высочайше утвержденнаго Товарищества «Общественная Польза», 1851-1879.
26. Сташенков Д.А. О ранней дате именьковской культуры // 40 лет Средневолжской археологической экспедиции / Краеведческие записки. Вып. XV. Самара: ООО «Офорт». 2010. С. 111-126.
27. Татищевъ В.Н. Исторiя Россiйская съ самыхъ древнѣйшихъ временъ. Книга третiя. Напечатана при Императорскомъ московскомъ университетѣ 1774 года.
28. Фомин В.В. Комментарии к книге С.А. Гедеонова  "Варяги и Русь" / Эл. ресурс: http://old-earth.narod.ru/lib/slav/balt/Fomin_Kommentarii.htm. Дата обращения: 09.03.20.
29. Фомин В.В. Пургасова Русь / Эл. ресурс: https://www.portal-slovo.ru/history/35266.php. Дата обращения: 09.03.20.
30. Цветков С.Э. Русская история: книга первая. М.: ЗАО Центрполиграф, 2003.
31. Цветков С. Начало русской истории. С древнейших времён до княжения Олега. М.: ЗАО Издательство Центрполиграф, 2012.
32. 1000-летие единения мордовского народа с народами российского государства // Регионология. 2010. № 1 (70). С. 4-8.