Кронштадтская крепость к 1712 году

Как это ни парадоксально, Петр I окончательно утвердился в мысли о том, что завоевания в устье Невы станут непоколебимы после победы над шведами не под стенами молодой столицы, а у далекого города на юге страны — Полтавы. Успешные действия русской армии в Прибалтике привели к тому, что часть шведских войск в Финляндии оказалась отрезанной от войск, занимавших Эстляндию, и от армии самого Карла XII, чьи отряды продолжали вести боевые действия против польского короля Августа II в Польше.

Одержав верх над польскими войсками. Карл XII бросил свои основные силы против русских. 3 апреля 1709 г. шведы подошли к Полтаве. Многочисленный гарнизон города, возглавляемый полковником А. С. Келиным, совместно с вооруженными жителями упорно отбивал атаки врага, ожидая подхода основных сил русской армии. В начале мая войска под командованием А. Д. Меншикова пришли на подмогу оборонявшимся. 4 июня к войскам прибыл и Петр I. На военном совете было решено дать врагу решающий бой утром 27 июня. «Полтавская баталия» завершилась полным разгромом шведов. Они потеряли только убитыми 9234 человека. Около 20 тысяч неприятельских солдат попали в плен. Потери русских поиск составили 1345 убитыми и 3290 человек ранеными. Как считал Петр I, победа досталась «легким трудом и малой кровью».

В Полтавском сражении русские воины проявили не только подлинный героизм и самоотверженность, но н высокий гуманизм по отношению к пленным. Немало надо было приложить усилий к тому, чтобы не только разместить 20 тысяч пленных шведских солдат, но и одеть, а главным образом накормить их. Уважительное отношение к пленным являлось незыблемой традицией русской армии с первых лет ее создания. Так, еще 16 сентября 1705 г. Крюйс докладывал царю, что получил письмо от шведского адмирала Анкерштерна, в котором он благодарит за хорошее обращение с пленными.

Об этом же свидетельствует донесение чрезвычайного посланника в Москве Витворта своему правительству в мае того же года.

«Как-то Петру доложили, — пишет Витворт, — что в кампанию 1704 г. шведы захватили в плен, вместе с саксонцами. 45 человек русских, отрезали им по два пальца на правой руке и отпустили на родину. Глубоко взволнованный таким поступком, царь публично заявил, что хотя шведы и стараются выставить его и русский народ варварами и плохими христианами, он может призвать весь мир и преимущественно тысячи шведов, находящихся в плену в России, свидетелями, что никогда, ни с одним из неприятелей не обращался так недостойно. Он прибавил, что бедных солдат ему, конечно, жаль; но поступок шведов выгоден для него: он намерен зачислить в каждый полк по одному из пострадавших, как живой образец товарищам, что можно ожидать от беспощадного врага в случае плена или поражения». 36

По окончании Полтавского сражения Петр I писал генерал-адмиралу * Ф. М. Апраксину: «Ныне уже совершенный камень в основании Петербургу положен». 37

Еще двенадцать лет не прекращались боевые действия со Швецией, но окончательный их исход был уже предрешен. «...Карл XII сделал попытку вторгнуться в Россию; этим он погубил Швецию и воочию показал неприступность России» 38, — писал Ф. Энгельс.

После победы под Полтавой Петр I получил возможность все основные силы перебросить па север для укрепления острова Котлин. Прежде всего надо было по думать об организация зимовки флота, т. е. о создании удобных, защищенных гаваней и пристаней для кораблей. Из-за малых глубин в восточной части Финского залива корабли поздней осенью вынуждены были оставлять на острове каменный балласт н с попутным ветром, способствующим подъему уровня воды в заливе и устье Невы, идти на зимовку в Петербургскую гавань.

Согласно распоряжениям Петра I, в ноябре 1709 года приступили к строительству на острове пристани и магазинов (складов. — Авт.). Тысячи людей собирали и обрабатывали камни, рубили лес, забивали сваи. К следующему году пристань была готова. Но она имела серьезный недостаток — не далеко вдавалась в море. Поэтому лишь небольшое количество кораблей, причем только с малой осадкой, могло к ней подойти.

Несмотря на то, что главные силы русской армии и флота в 1710 году были заняты осадой и взятием Выборга, на Котлине работы не прекращались. Солдаты полковника П. И. Островского восстанавливали быки у Кроншлота. А полковник Ф. С. Толбухин возглавил работы по приведению в порядок батарей. Но главные усилия были направлены на переоборудование пристани. 30 июня 1711 года светлейший князь А. Д. Меншиков сообщил Петру I о проделанной работе: «... Которая пристань старая у Котлина острова была и к той прошлой зимы еще мы пристроили, власно как ведали нынешнюю засуху, ибо пыле старая пристань вся осушилась, понеже так ныне вода была мала и вывод кораблям зело был отсюда труден, ибо пока не прибыло воды, то только одну тартанку (небольшое одномачтовое каботажное судно. — Авт.) и ту не без труда вывели, а каким образом нынешняя пристань сделана, тому чертеж при сем посылаю и, как Бог даст, совсем отделается, чаю вашей милости будет угодна, понеже не без нужды не токмо торговым судам, но и кораблям приставать можно в самом том месте, где батарея, на 18 футов сван биты и батарея на той пристани сделана от Кроншлота саженях во 100, а делана таким же образом, как Крошплот, и поставлено па оной 12 пушек 12-ти фунтовых и 2 шмаговицы» 39 (старинное название огнестрельного оружия. — Авт.).

Таким образом, как видно из письма Меншикова, па острове, помимо уже существовавших укреплений, напротив форта в 1711 г. появилось новое фортификационное сооружение.

В середине января 1712 г. был обнародован именной указ Петра I о выделении из учрежденных в 1708 г. губерний 3 тысяч человек для «строения на Котлине острове фортеции и жилья». 40 Согласно этому указу Московская губерния должна была выделить 1163 человека, Архангелогородская — 485, Азовская — 197, Киевская — 132, Смоленская — 237, Казанская — 550, Сибирская — 236. Годовой оклад каждому человеку был определен в 10 рублей. Одновременно с работными людьми указ предписывал «объявить шляхетским 1000 домам, купецким лучшим 500, средним 500 же, рукомесленным всяких дел 1000 домам (из которых половина те, которые заводы имеют, яко кожевники и проч.), что ям жить на Котлине острове по скончании сей войны, и даны им будут дворы готовые за их деньги, а шляхетству дворы и земли под деревни (последнее без денег)...» 41

Принятые меры показывают, что Петр I твердо решил приступить к созданию и а острове настоящего города, причем строить его строго по регламенту (плану. — Авт.). С этой целью он распорядился привлечь к планировке города хорошего архитектора, «чтоб оному осмотреть Котлин остров и учинить чертеж, как быть строению, и когда он... явится... приказать Котлин остров для утонения чертежа ему объявить». 42

Очевидно, речь шла о талантливом фортификаторе, градостроителе и архитекторе Доменико Трезнни, для которого Россия стала второй родиной. Он родился в 1670 г. в Швейцарии, в сел слип Астапо Тессинского кантона, недалеко от г. Лугано. Начальные навыки архитектора Трезини получил в местной академии, знаменитой своими выдающимися воспитанниками, такими, как Д. М. Фонтана, Д. И. Висконти, Д. И. Жилярди и многими другими мастерами. Затем он учился в Италии, а потом в течение четырех лет работал в Дании при дворе короля Фридриха IV, который был не только союзником Петра I в борьбе со Швецией, но и его личным другом. Датский король удовлетворил просьбу Трезини о переходе на русскую службу, и 1 апреля 1703 года архитектор подписал договор, согласно которому он обязывался проработать в России один год. Не мог тогда предположить Доменико, что до конца своей жизни он останется и будет трудиться в загадочной для него России. Здесь он станет именоваться Андреем Петровичем Трезиным. Первым сооружением фортификатора Трезини после прибытия в Петербург из Москвы веской 1703 года стал форт «Кроншлот». Ему принадлежит архитектурная разработка первого форта на искусственном острове. Имеются основания полагать, что именно он составил чертеж будущего форта, по которому Петр I в Воронеже изготовил его модель.

«Российскими Дарданеллами» называли современники укрепления строящейся крепости, которыми Трезини занимался почти три десятилетия, сначала в дереве, а затем в камне. Он участвовал в создании форта «Новый Кроншлот». «...Договорились с архитектором Трезиным сделать в Кроншлоте в верхнем, среднем и нижнем жильях в тридцати четырех потолки и полы», 42 — записано в протоколе Канцелярии от строений 14 июля 1719 года. В 20-х годах XVIII века в период укрепления гавани он строил пороховые погреба и доки, прокладывал каналы. До 1729 года Трезини отдавал все свои силы и талант сооружению крепости в Финском заливе, ставшей неприступным бастионом для врага на пути к строившейся столице на Неве.

Однако осуществить задуманное в те годы было довольно сложно. Простые люди, не говоря уже о знатных, со страхом ожидали указаний об их отправке на далекий, оторванный от всего мира остров. Вопросами переселения дворян занимался Сенат, купцов — Коммерц-коллегия, ремесленников — Мануфактур-коллегия. Многие под большим нажимом, под угрозой наказания оставляли свои вотчины в глубине России и отправлялись на остров Котлин, где, по высказыванию одного из современников Петра I, жизнь была хуже ада. Многие же, простившись с родным кровом, уходили в леса, подавались в более спокойные места. По этим и иным причинам к середине осени 1712 года из намеченных трех тысяч строителей Котлина, по докладу генерал-адмирала Ф. М. Апраксина, прибыло «1840 человек; на них денег 16 805 рублей; недослано людей 1160, денег 13194 рублей». 43

Немалые трудности представляла также заготовка строительных материалов. Лесные запасы острова были крайне скудны, а потому островной лес в основном использовали только для ремонта кораблей, причем его расходовали лишь в крайних случаях и очень экономно. Лес для строительства доставляли с большими трудностями из Санкт-Петербурга, в связи с чем счет бревен вели даже не десятками, а единицами. Несвоевременные поставки строительных материалов зачастую нарушали намеченные планы, что незамедлительно вызывало гнев Петра I. «По ныне еще ни одного бревна казарм на берег не привезено, — пишет с тревогой и обидой вице-адмирал К. И. Крюйс графу Ф. М. Апраксину в письме от 14 июля 1712 года — Я добрыми словами Толбухина и Островскаго просил, чтоб свозили, но ничего не помогло, токмо могут свои деревни на обеих сторонах строить и купечество чрез своих солдат держать».44

Из военных сооружений 1712 г. особое внимание уделялось Котлинской гавани и ее усилению с севера. К сожалению, подробных сведений о строительстве укрепления не сохранилось. Краткое его описание содержится в письме Крюйса Апраксину от 1 июля 1712 года: «Чертеж новому шанцу, кругом новопостроенных каменных палат, мню, что по мысли Е. Ц. В. (Его Царского Величества. — Авт.) определен... — говорится в письме. — Сию работу лучше зачать в нынешнее сухое время, то спасет нам треть людей, я как возможно крайне с г. капитаном Лейном разсудил, что надобно нам к сей работе 500 человек работных людей, 500 средней руки бревен на рогатки и на мост под пушки, 3000 досок в 3 и 4 сажени длиною, толщиною в 2 и в 3 дюйма; из сего лесу не может напрасно ничего истратиться, понеже годится и к гавани; шанц но может меньше быть как чертеж, разве государев погреб снять, и от того может 100 человек работных людей в прибыли быть к прочим работам.

На оную крепость можно будет поставить 40 или 48 пушек, около может быть ров шириною в 12 в 14 футов, глубиною в 5 и в 6 футов, впрочем как надлежит утвердим, что за Божиею помощью можно стоять от 10 000 человек от неприятелей отпор чинить».45

Исходя из изложенного, можно предположить, что новое укрепление, прикрывавшее гавань с севера, представляло собой довольно мощное и грозное сооружение, способное отразить нападение большого вражеского десанта почти в самом центре острова. Однако из-за быстрого увеличения количества жилых построек на Котлине укрепление это вскоре потеряло свое оборонительное значение, а потому возникла необходимость в возведении более мощного крепостного сооружения в центральной части острова.

Вооружение крепости в 1712 году состояло из 231 пушки и 3 мортир на Кроншлоте и острове Котлин. Таким образом, всего имелось 234 орудия. Общее руководство гарнизоном возлагалось на коменданта острова Котлин бригадира (особый чин выше полковника, но ниже генерал- майора. — Авт.) Порошина, назначенного на эту должность в 1710 году. Ему подчинялись комендант Кроншлота полковник Ф. С. Толбухин и комендант крепости «Св. Александр», являвшейся самостоятельным укреплением, полковник П. И. Островской.

К тому времени уже были утверждены штаты гарнизонных полков. Каждый из них состоял из двух батальонов, батальон — из четырех рот. Каждая рота имела свое знамя. Солдаты были вооружены ружьями, фузеями, а нередко и копьями. В каждом полку числились 3 штаб-офицера, 51 обер-офицер и 1216 нижних чинов. Однако фактически полки почти наполовину были неукомплектованы. Гарнизон острова Котлин состоял из трех полков: Ф. С. Толбухина. П. Н. Островского и И. В. Молчанова общей численностью около 2500 человек.

Зимой артиллерийская команда находилась на Кроншлоте, а летом она перемещалась на Котлин. С 1708 года такая команда имелась и в крепости «Св. Александр». Команда была довольно большой; это видно из того, что в 1710 году вице-адмирал Крюйс просил Толбухина выделять на Ивановскую батарею 50 пушкарей. Однако гарнизонная артиллерийская команда не имела постоянного состава.46

Цитируется по изд.: Раздолгин А.А, Скориков Ю.А. Кронштадтская крепость, Л., 1988, с. 20-36.

Примечания

* Генерал-адмирал — высшее воинское звание в отечественном Военно-Морском Флоте с 1708 по 1908 г., соответствовавшее званию генерал-фельдмаршала в сухопутных войсках.

36. Тимченко-Рубан Г. И. Первые годы Петербурга, СПб., 1901, с. 144.

37. Морской сб., 1906, Н 5, с. 17.

38. Энгельс Ф. Кронштадтская крепость. Соч., т. 10, с. 635.

39 МИРФ, ч. 1, с. 246 (выписка из письма князя Меншикова Государю из С.-Петербурга, 1711 года июня 30).

40. МИРФ, ч. 3, с. 570 (выписка из именного указа, 1712 года января 16).

41. Там же.

42. Там же, ч. 1, с. 306 (письмо графа Апраксина Крюйсу, 1712 года августа 14).

43. Там же, ч. 3, с. 571 (справка о назначении рабочих людей к постройкам на острове Котлин, 1712—1716 года).

44. Там же, с. 571 (выписка из письма Крюйса графу Апраксину от Кроншлота, 1712 года июля 14).

45. Там же, ч. 1, с. 290 (выписка из письма Крюйса графу Апраксину с острова Ричарта. 1712 года июля 1).

46. Крепость Кронштадт при Петре великом. Кронштадт: тип. газ. «Котлин». 1904.