Казанское феодальное государство [и марийцы]

Казанское ханство занимало площадь примерно в 250 тысяч кв. км. Точно обозначенных границ не имелось. Исключение составлял лишь юго-запад, где разграничение шло по Суре. В иных местах граница определялась лишь приблизительно, по принципу уплаты населением ясака. Условно границу можно провести от устья Суры через Ветлужский бассейн к Средней Вятке и далее к Каме. В Приуралье казанским властителям подчинялась часть башкирских племен. Закамье же лишь частично принадлежало Казани, так как имевшиеся там степи служили местом кочевий ногайцев. Вдоль Волги власть казанских ханов, видимо, простиралась до Самарской Луки.

Административно ханство разделялось на стороны — Горную, Луговую, Арскую и Побережную. Стороны делились на округа — даруги. На левом берегу Волги известны Зюрейская и Ногайская даруги. Земли, заселенные марийцами, входили в состав Галицкой, Алатской и Арской даруг. Казанский исследователь К.Р. Синицына отмечает наличие даруг и на Горной стороне 21. Даруги, в свою очередь, разделялись на улусы, именуемые на Руси волостями. Меньшими территориально-административными единицами были сотни и станы. Они могли включать от нескольких деревень до нескольких десятков.

Столицей ханства являлась Казань, защищенная первоклассными для того времени укреплениями, состоящими из рва, вала и высоких, сложенных из дубовых бревен, стен. Городом можно назвать и Арск, остальные поселения как правило были небольшими.

Во главе страны стоял хан, формально являвшийся полновластным правителем. На деле его власть существенно ограничивалась советом высших светских и духовных феодалов — диваном. При решении наиболее сложных вопросов созывался курултай — общее собрание татарских феодалов.

Феодальный класс Казанского ханства был мощным и многочисленным. Его верхушку составляли эмиры, хакимы и беи, именуемые в русских источниках князьями. К средним феодалам, близким по своему положению к русским дворянам, относились мурзы и уланы. Низшую категорию служилых людей составляли городовые (ички) и сельские (задворные) казаки — профессиональные татарские воины. За службу они, видимо, освобождались от уплаты ясака, несения ряда повинностей и получали земельный надел.

К податным категориям населения относились крестьяне, ремесленники и купцы, а также все нетатарское население ханства, включая племенную знать. Зависимое население было представлено исключительно рабами (кул-чура), которыми становились преимущественно русские полоняники. Большая их часть продавалась на восточных базарах, другие же оставались в ханстве и привлекались к работам. По сообщениям летописей, в ханстве в середине XVI века находилось несколько десятков тысяч русских полоняников. Часть рабов, предварительно обращенная в ислам, переводилась в положение зависимых крестьян, наделялась землей, могла иметь свой дом, хозяйство, им разрешалось создавать семьи. Большинство рабов было сосредоточено у татарских феодалов, но имелись они и у родовой знати нетатарских народов, в том числе и у марийцев.

По определению современников, вооруженные силы ханства насчитывали 30 000 человек, а при общей мобилизации ханство могло собрать до 60 000 воинов 24. Ядро казанского войска составляла ханская гвардия.

Во время войны каждый вассал приводил подчиненный ему отряд. Нетатарское население ханства составляло ополчение и возглавлялось собственными вождями. Сохранение устаревшей системы разделения войск на отдельные, слабо подчиняющиеся верховному командованию отряды, значительно ослабляло боеспособность казанского войска 25. Вооружение включало копья, луки со стрелами, сабли, боевые топоры, булавы, ножи и прочее характерное для того времени холодное оружие. Защитное снаряжение состояло из тегиляев, кольчуг, бехтерцев, шлемов и круглых щитов.

Огнестрельного оружия — пищалей и пушек (преимущественно трофейное русское вооружение) у казанцев было мало, и они использовались только при обороне Казани и не всегда удачно из-за недостатка специалистов 26.

Господствующей религией в ханстве считался ислам. Он играл важнейшую роль в жизни мусульман. Кроме татар ислам исповедовали башкиры. Имел он некоторое распространение и среди других народов Среднего Поволжья, в том числе и марийцев. В целом в ханстве соблюдалась характерная еще для Золотой орды веротерпимость, массовой насильственной исламизации язычников не проводилось. Комплекс принципов и правил поведения мусульманина — шариат являлся единственной нормой феодального права, действовавшей в стране. Широко было распространено и обычное право. Многочисленное мусульманское духовенство, возглавляемое сеитом, имело значительное влияние в ханстве. Верховным собственником земли являлось феодальное государство.

Наиболее же крупным землевладельцем был сам хан. Вотчинными земельными владениями располагали татарские феодалы и мусульманское духовенство. Однако основная часть земель оставалась в пользовании крестьянских общин. Общинное землепользование, очевидно, преобладало, но наряду с этим бобровые гоны и бортные ухожаи находились у крестьян на вотчинном праве и могли продаваться 27. За пользование землей крестьяне платили государству многочисленные налоги и выполняли повинности. За службу хан предоставлял феодалам суюргальное право, предусматривающее взимание государственных налогов с определенной территории в свою пользу, крестьяне оставались при этом лично свободными. Суюргальное право обычно становилось наследственным, хотя хан мог и забрать у феодала его суюргал.

Управление ханством отличалось четкостью, для этого существовал значительный штат чиновников. Однако ханство оставалось слабо централизованным, феодалы имели большую самостоятельность и не всегда подчинялись хану и дивану.

Судя по содержанию дошедшего до нас ярлыка Сахиб-Гирей хана от 1523 года 28 и некоторым иным источникам, в ханстве существовало не менее 23 разновидностей налогов и повинностей. Все их можно разделить на несколько групп. Основными были поземельные налоги. Наиглавнейшим среди них являлся ясак. Еще были посемейные, подушные и подворные налоги. Кроме того, существовало немало разовых сборов — за торговлю, провоз товара, судебные пошлины, налог на свадьбы, обязательные подарки татарским феодалам. На крестьян налагалась обязанность содержать ханский двор, административный аппарат и войско. Существовали специальные сборы, связанные с вероисповеданием. Налоги уплачивали как в натуральной форме, так и деньгами.

Население ханства обязано было выполнять и целый ряд разнообразных повинностей. Городовое дело предусматривало заготовку леса и строительные работы по возведению и ремонту укреплений и городских строений. Ямская повинность требовала от населения несения почтовой службы и поддержания в надлежащем порядке дорог и мостов. Постойная повинность являлась, пожалуй, самой обременительной, так как она требовала от населения предоставления постоя и обеспечения пищей и лошадьми проезжающих татарских феодалов и иностранных послов. Крестьяне в Казанском ханстве являлись полуслужилым сословием, поэтому во время частых войн обязаны были в составе ополчения присоединяться к войскам 29.

Однако посредством простого перечисления существовавших в ханстве налогов и повинностей нельзя сделать заключение о тяжести феодального гнета. А именно так поступают многие историки, не утруждая себя детальной проработкой этого вопроса. На деле налоги и повинности в ханстве не являлись одновременными, постоянными и обязательными для всех. Полнота налогообложения и выполнения повинностей в отношении различных категорий населения, в зависимости от местности, в разное время не была одинаковой 30. Примером могут служить взаимоотношения ханской администрации с населением Горной и Луговой сторон.

Луговая сторона в составе Казанского ханства

Первый казанский хан Улуг-Мухаммед вскоре был убит сыном Махмутеком, занявшим новый ханский престол. Перед Махмутеком сразу же встала задача укрепления собственной власти. Дальновидный хан смог правильно оценить обстановку и быстро понял, что невозможно закрепиться в Среднем Поволжье без опоры на местное население. Именно в этом заключалась основная ошибка его многочисленных предшественников — татарских феодалов. Призывая из степей разрозненные группы татарских воинов, Махмутек не забывал и о налаживании отношений с окрестными жителями. Пришлым татарам не было необходимости кого-то завоевывать, т.к. они оказались в практически оформившемся государстве, население которого было готово к сотрудничеству. Татары не стали ломать сложившуюся до них систему взаимоотношений и лишь приспособили ее к своим нуждам.

Самые тесные контакты пришельцы установили с булгарами. Благо[1]приятные отношения сложились у них и с левобережными черемисами (марийцами), которые в целом можно охарактеризовать как союзнические, конфедеративные. Для этого имелась весьма серьезная основа. Территория расселения воинственных левобережных марийцев надежно прикрывала центр ханства с севера и запада. Смелые марийские воины оказывали противодействие наступающим на Казань русским ратям, перерезали все коммуникации и участвовали совместно с татарами в сражениях. Часто от успешности действий марийских отрядов зависел исход военной кампании. Левобережные марийцы пользовались таким большим доверием казанцев, что им неоднократно поручалось даже участие в обороне столицы ханства. Без них не обходились и грабительские походы казанских отрядов на Русь. Татарам было небезразлично то, как их встретят в глухих марийских лесах. Заинтересованы они были и в проводниках, хорошо знавших таежные дороги и тропы. И участие в походах опытных марийских воинов также было выгодно татарам.

Для марийцев союз с татарами сулил не меньшие выгоды. Силы марийских племен были недостаточны для сдерживания распространения русской колонизации на их земли. Левобережным марийцам необходим был союз с сильным Казанским государством для отстаивания своей независимости. Протекавший в марийском обществе процесс феодализации также способствовал установлению контактов с татарами. Марийские племенные вожди нуждались в поддержке со стороны татарских феодалов для утверждения собственной деспотичной власти, открывающей путь к закабалению соплеменников 31. Важную роль в этом союзе играла возможность сбыта на казанском базаре наиболее ценного марийского товара — пушнины. Эти факторы сдерживали развитие сепаратистских тенденций на Луговой стороне, которая оставалась надежным союзником Казани в борьбе против Московского государства.

В то же время Казань не пыталась подчинить левобережных марийцев своей власти, оставляя им своеобразную «автономию». Левобережье, особенно его западная часть, не являлось экономически развитым районом ханства, а лесные промыслы, составляющие основу хозяйства левобережных марийцев, трудно было контролировать и облагать соответствующим налогом. Казанские правители предпочитали довольствоваться тем ясаком, который для них собирали сами племенные марийские вожди. Для них более выгодным был политический союз с марийцами, нежели получение дополнительного ясака.

В чем же конкретно проявлялись особенности положения левобережных марийцев в составе Казанского ханства? На земли левобережных марийцев не распространялось суюргальное право, а это означает, что для них феодальное государство выступало единственным эксплуататором. Луговые марийцы, жившие в непосредственной близости от центра страны, были довольно прочно втянуты в орбиту ханской власти. Они были переписаны в ясачных книгах и поверстаны в податно-военные сотни и десятки, платили ясак и выполняли некоторые повинности. Например, в 1530 г. луговые марийцы возвели острог вокруг казанского посада 32.

Более независимы были ветлужско-кокшайские марийцы. В местах их проживания не существовало ни даруг, ни четкого деления на сотни 33. Татарские ясачные книги даже не содержали полной переписи проживающего там населения 34. Существенно влияла на положение ветлужско-кокшайских марийцев удаленность от центра. Они не выполняли городового дела из-за отсутствия вблизи их расселения татарских крепостей. Практически не распространялась на них и ямская повинность. Через их территорию проходила дорога на Галич, однако, по свидетельству современников, из-за трудностей и небезопасности ею предпочитали не пользоваться 35.

Ни фольклор, ни письменные источники ничего не сообщают о тяжести фискального гнета в отношении левобережных марийцев. Отсутствие известий о восстаниях против казанской администрации также косвенно свидетельствует, что он не был значительным. На это обстоятельство обращали внимание еще в XIX веке Н.А. Фирсов, Г.И. Перетяткович, Н.П. Загоскин и другие исследователи 36.

Таким образом, проживавшие на левом берегу Волги марийцы находились по отношению к Казани скорее в конфедеративных союзнических отношениях, чем подчинительных. Это позволяло им сохранять относи[1]тельную самостоятельность, борьба за сохранение которой и стала впоследствии основной причиной длительного сопротивления левобережных марийцев московскому завоеванию.

Горная сторона в составе Казанского ханства

Если с левобережными марийцами у Казани сложились в целом благоприятные союзнические отношения, то на Горной стороне они установились более сложные. В значительной степени это определялось геополитическим положением Горной стороны и уровнем экономического развития. Соседство со степями и наличие важных водных артерий уже издревле превратило Горную сторону в промежуточную контактную зону.

Она стала своеобразным мостом между востоком и западом, севером и югом. Однако в условиях феодализма данное обстоятельство неизбежно вело к частым вторжениям многочисленных иноплеменников. На Горной стороне происходили столкновения сначала между русскими и булгара[1]ми, а затем русскими и татарами. Во время монгольского завоевания Восточной Европы Горная сторона не избежала вторжения. В Лаврентьевской летописи говорится о том, что осенью 1236 г. пришли «в Болгарскую землю безбожные татары», взяли штурмом столицу Булгар, «а всю землю их плениша» 37. По сообщению путешествовавшего в те тревожные годы по Восточной Европе венгерского монаха Юлиана, летом и осенью 1237 г. монголы завоевали «царство морданов» (Мордовию) и некоторые иные земли 38. Вторжения, как такового, на Горную сторону не было, монгольские полчища прошли южнее. Однако на флангах монгольского войска обычно двигались разведывательные и провиантские отряды. Они и мог[1]ли проникнуть в северную лесную часть Горной стороны и подчинить проживавшее там население. Вскоре вся Горная сторона вошла в состав Золотой орды.

Привлекала Горная сторона завоевателей и как экономически развитый район. Уровень хозяйственного развития горных людей в XVI веке был выше, чем луговых 39. Наличие плодородных почв и более теплый, чем в Левобережье, климат способствовали развитию сельского хозяйства. Ведущую роль здесь играли земледелие и скотоводство. В земледелии преобладала паровая система с двухпольным и трехпольным севооборотом, хотя в лесистой местности сохранялась еще подсека и перелог. Лесные промыслы — охота, бортничество, были распространены в меньшей мере, чем на Луговой стороне. Удобство речных путей и промежуточное положение между Россией и Казанью благоприятствовали торговле.

Близость к степям, стратегически важное положение Горной стороны и сравнительно высокое хозяйственное развитие определили жёсткость установленной здесь ордынскими правителями системы управления и контроля. Впоследствии она была унаследована Казанским ханством. Многие источники указывают на то, что Горная сторона давала Казани значительную часть поступлений в казну. Об этом свидетельствует настойчивость, с которой в 1551 и 1552 гг., уже после вхождения Горной стороны в состав России, казанцы добивались возвращения ее под свою власть. Даже после получения отказа они не смирились и стали просить у русского царя, «что[1]бы пожаловал, придал ясаков з Горные стороны» 40. О том, что ясак ложился тяжким бременем на плечи горномарийских, чувашских и мордовских крестьян, свидетельствует следующее обстоятельство. Признавая над собой власть русского царя, жители Горной стороны просили, чтобы «пожаловал бы их государь в ясакех полегчил» 41. Аналогичных просьб от населения других областей ханства, при вхождении их в состав России, не поступало.

Не имея внушительных финансовых поступлений с Луговой стороны, казанские феодалы компенсировали недостаток за счет сборов на Горной. Земледельческо-скотоводческая направленность хозяйства местного населения позволяла ханским чиновникам контролировать посевные площади и поголовье скота, что существенно облегчало налогообложение. Несомненно, население Горной стороны выплачивало поземельные и иные подати в значительно больших размерах, нежели левобережные марийцы.

Все население Горной стороны было поверстано в податно-военные сотни. Ханские чиновники регулярно посещали селения горных людей и внимательно следили за изменениями в составе населения, занося их в ясачные книги. Это облегчало взимание подушных и посемейных податей, а также иных существующих в ханстве сборов.

Для управления и контроля за Горной стороной еще со времен Золотой орды имелся штат ханских чиновников. Это были баскаки и даруги, под рукой у которых находились сборщики податей и воинские отряды. Содержались они за счет чувашских, марийских и мордовских крестьян. Главе местной администрации — даруге уплачивали специальную пошлину, а в пользу татарской знати и чиновников собирался налог хараджат. Для Луговой стороны, где ханской администрации не было, а чиновники заглядывали лишь изредка, данная группа налогов, видимо, не была известна.

Значительно ухудшало положение населения Горной стороны наличие дорог на Русь и в Крым. Они интенсивно использовались войсками, посольствами, гонцами, чиновниками и татарскими феодалами. Проживавшее поблизости население много времени, средств и сил тратило на несение ямской службы, на поддержание в порядке дорог и мостов. Приходилось обеспечивать проезжавших пропитанием, лошадьми, предоставлять ночлег, в то время как те нередко пытались обобрать придорожных жителей. Например, в 1490 г. ехавший из Казани русский посол Ф. Киселев отбирал у чуваш коней, коров, овец, мед и меха 42. В Нижегородском летописце имеется запись о том, что в 1513 г. плывшие из Москвы по Волге астраханские послы «грабили и в полон брали» встречавшихся им рыбаков 43. Проезд же ногайских торгово-посольских делегаций больше напоминал вражеский набег. Для воспрепятствования грабежам от Москвы

до границы их сопровождал воинский отряд, выдаваемый за почетный эскорт. Далее путь ногайцев проходил по южным районам Горной стороны. По дороге каждый мурза старался обобрать встречавшееся население. Можно присоединиться к мнению Ш.Ф. Мухамедьярова, утверждающего, что постойная повинность была одной из наиболее тяжелых 44.

Особое значение для населения Горной стороны имело городовое дело. Власть Казани здесь держалась на силе, поэтому в специальных опорных пунктах размещались воинские отряды. В большинстве случаев это были небольшие укрепления и сторожевые посты. Однако имелись и более значительные, например, Малосундырское городище. Местные крестьяне обязаны были отстраивать татарские укрепления и ремонтировать их. Чувашский исследователь В.Д. Димитриев указывает, что татарские укрепления обычно располагались на месте бывших булгарских крепостей. О татарских укреплениях часто упоминается в чувашских исторических Преданиях 45.

При всей значимости Горной стороны для Казанского ханства, она была связана с ним политически, экономически, культурно и этнически гораздо слабее, чем Левобережье 46. Основная причина этого заключалась в том, что она отделялась от остального ханства Волгой, и там постоянно возрастало влияние России. Наличие такого противоречия заставляло казанских феодалов в управлении Горной стороной опираться на военные силы и служивших им представителей родоплеменной знати. Деспотичная система управления, отсутствие общегосударственного законодательства, слабость ханской власти и сопутствующая ей феодальная анархия позволяли татарским феодалам чувствовать себя на Горной стороне почти самостоятельными правителями. Если на землях левобережных марийцев суюргальное право не имело распространения, то на Горной стороне оно нашло применение. При прибытии русских войск, в мае 1551 г., «старей[1]шины и сотники горния черемисы» сообщали воеводам о том, что их князья и мурзы, т. е. суюргалодержатели, бежали в Казань 47. Имевший суюргал феодал выступал в роли кормленника и старался получить с переданных ему территорий наибольшую выручку, произвольно увеличивая установленные нормы ясака. Порой не обходилось без вымогательства 48. О нелегкой жизни населения Горной стороны под властью казанских ханов очень подробно и красноречиво рассказывается в горномарийских и чувашских исторических преданиях. В них имеется много описаний разорений, грабежей и увода в рабство. Одним из первых чувашских исследователей С.М. Михайловым в 1856 г. было записано предание, в котором говорится о том, что «казанские цари жили почти за счет чуваш, населяющих богатую страну, частовременно посылали своих подчиненных обирать их и уводить в неволю их дочерей. Татары... при малейшем сопротивлении оказывали свою варварскую жестокость; резали нещадно мирных людей и грабили их достояние» 49. В другом предании говорится, что «народ чуваши у татар жили в самом угнетенном состоянии в течении более трехсот лет, в дружбе они не состояли, все время были злы друг на друга». В фольклоре имеется немало рассказов о произволе татарских феодалов на Горной стороне. Так, живущий в Шумерле баскак собирал ясак, судил и наказывал чувашей. Последние попытались пожаловаться на него проезжавшему визирю. Однако тот не только не помог им, но и наказал крестьян 50. Горно-марийский фольклор содержит рассказы о том, как татарские мурзы и даже сам хан заезжали на свадьбы и забирали понравившихся им девушек, порой прихватывали и невесту. Увезенные в Казань девушки обращались в ислам и надолго задерживались там в качестве наложниц 51. Конечно, фольклор нельзя использовать как полноценный исторический источник, он может служить только иллюстрацией, однако уже само обилие преданий с определенной сюжетной линией является косвенным доказательством историчности событий, о которых идет речь.

Хотя тяжесть налогового бремени ощущалась на Горной стороне более, чем в иных частях ханства, все же настоящей бедой для населения стала близость к степям и промежуточное положение между Русью и Казанью. Горная сторона подвергалась опустошениям еще во время русско-булгарских войн. Монгольское нашествие положило начало запустению южной степной части Горной стороны. Во второй половине XIV века, когда в Орде началась междоусобица, процесс оттока населения в северные, более спокойные, районы усилился. Археологические исследования свидетельствуют, что существовавшие на юге Горной стороны городища, сели[1]ща и надмогильные камни хронологически не переходят в XV веке 52.  Однако степные наездники проникали и в более северные районы, поджигая леса. Летописи сообщают о том, что в 1377 г. Араб-шах ограбил Засурье, т. е. Горную сторону53. Набеги небольших грабительских татарских отрядов происходили постоянно. Казанский летописец рассказывает, что «поле» в южной части Горной стороны образовалось «от силного Батыява пленения и от инех по нем царей» 54. В XVI веке Горная сторона, в южной своей части, подвергалась частым набегам ногайцев и крымских татар.

Спокойствия не было и вблизи Волги. На реке часто появлялись ватаги русских ушкуйников, грабивших не только по берегам, но и внутренние области. Так, в 1374 г. они «пограбиша Засурье и Марквашь» (район в бассейне Цивили и Свияги) 55.

Столкновения между русскими, булгарами и ордынцами часто происходили на Горной стороне. Особенно участились они после образования Казанского ханства. Во время частых русско-казанских войн те и другие войска следовали через Горную сторону. Через нее проходил самый короткий и удобный во всех отношениях путь. Здесь легче было достать провизию и фураж; территория, в отличие от заболоченного и лесистого Левобережья, была более удобна для прохождения войск, а местное население не отличалось такой воинственностью, как левобережные марийцы.

Обязанные служить в ополчении горные марийцы, чуваши и мордва оказывали сопротивление русским войскам и подвергались ответным ударам. Их селения разорялись, посевы вытаптывались или сжигались, не успевшие укрыться жители истреблялись или уводились в плен. Стремясь избежать частых разорений, горные люди отселялись подальше от дорог в лесную глушь. Описывая путь русских войск на Казань летом 1552 г., князь А.М . Курбский написал про горных людей, что «у них села при великих крепостях оставлены и незримы аще и по близку ходящи» 56. Однако, не[1]смотря на все предосторожности, селения горных марийцев, чуваш и мордвы подвергались разорению. Практически каждый русский поход на Казань неизбежно приводил к опустошению Горной стороны, даже в том случае, если русские терпели неудачу. Сама оборонительная стратегия в ханстве была построена так, что население Горной стороны оказывалось без защиты. При появлении русской рати мужчины обязаны были собираться в ополчение и соединяться с казанским войском на Итяковом поле, находившемся около р. Свияга. Опоздавшие отряды должны были самостоятельно сдерживать продвижение русских войск. Но главные сражения происходили все же на Итяковом поле. Тем временем татарское население, проживавшее восточнее Свияги, успевало переправиться через Волгу и укрыться в Казани.

Пока военные конфликты между Россией и Казанским ханством не были частыми, отношения между горными людьми и Казанью, видимо, также строились на союзнической основе, однако с их учащением все очевиднее стала несостоятельность этого союза. Защищая Казань от вторжения русских, сами горные люди не получали действенной защиты, к тому же, должны были уплачивать в казну львиную долю налогов и выполнять массу повинностей. При ослаблении ханства и усилении России, произошедшем к середине XVI века, население Горной стороны все чаще стало обращать свои взоры на запад и думать о сближении с Москвой.

Этому способствовало и то обстоятельство, что влияние Казани на Горной стороне постоянно падало, а России, напротив, усиливалось. Еще в 1372 г. на левом берегу Суры была поставлена русская крепость Курмыш 57. После этого восточная граница России надолго установилась по течению Суры. Марийское, чувашское и мордовское население вошло в тесное соприкосновение с русскими. При этом большая часть мордвы оказалась в составе России. Стали подданными России и проживавшие в Окско-сурском междуречье марийцы. Об этом имеется упоминание в духовной грамоте московского великого князя Ивана III от 1504 г., в книге С. Герберштейна, который писал, что черемисы живут возле Нижнего Новгорода по правому берегу Волги, вплоть до Суры и что «до сих пор их причисляют еще к подданным Московии», в местном фольклоре и топонимике 58. Ю.А. Кизилов пишет о том, что на рубеже XIV — XV веков влияние России в приграничных областях Горной стороны настолько возросло, что представители местного населения даже подавали русским князьям известия о предстоящих ордынских набегах 59.

Соседство с русскими благоприятствовало налаживанию хозяйственных связей, развитию торговли. Герберштейн отмечает, что чуваши, а значит, и горные марийцы, отличались знанием судоходства, навыки которого они использовали при торговле по Суре и Волге. В документах, относящихся еще к первой четверти XV века, имеются упоминания о торгах по р. Суре, принадлежавших Спасо-Благовещенскому монастырю 60. В чувашском и горномарийском фольклоре рассказывается о том, что крестьяне часто торговали с русскими хлебом, мехами и даже лаптями. Поступление товаров с Горной стороны было обычным для Москвы. Герберштейн сообщает, что беличьи шкурки «благороднее всех прочих» поступают из Чувашии 61. Сами горные люди приобретали у русских многие предметы ремесленного производства, в первую очередь, кузнечные изделия. Во время археологических раскопок в Чувашии обнаружена русская керамика, много вещей и монеты 62. Кстати, основная валюта, ходившая в ханстве, также являлась русской, своей монеты Казань не чеканила 63. Обычным был отход крестьян на заработки за Суру 64. В первой половине XVI века чувашские и марийские крестьяне брали на оброк у русской администрации леса в Нижегородском уезде для сбора меда 65. Особенно благоприятствовало укреплению хозяйственных и торговых связей строительство в 1523 г. в устье Суры Васильсурска и перенесение ежегодной ярмарки из-под Казани к Нижнему Новгороду.

Исследователи отмечают и культурные заимствования. Жители Гор[1]ной стороны, подолгу жившие среди русских, учили их язык, перенимали ремесленное мастерство, некоторые их обычаи. Так, марийцами был заимствован у русских древний языческий праздник Семик 66. По мнению археологов, в архитектуре жилищ и укреплений на Горной стороне отмечается русское влияние 67.

Укреплению связей населения Горной стороны с Россией способствовало присутствие там русских людей, среди которых были и захваченные во время войны полоняники, и беглые крестьяне. В первой половине XVI века немало русских беглых людей скрывалось в приграничной полосе, где было опасно, но куда не всегда дотягивались руки боярско-дворянского сыска. В «Царственной книге» имеется сообщение о том, что в 1536 г. татары при нападении на Балахну и Нижний Новгород «беглых людей на Волзе многих посекли» 68. В 1550 г. вопрос о беглых, укрывающихся на татарских рубежах, даже выносился на обсуждение Земского собора 69.

В периоды мира на Горной стороне останавливались русские купцы и рыбаки. Последние ловили рыбу даже за 1000 верст ниже Казани «живяще лето все, на диких водах ловяща и в осень на Русь возвращахуся, наловящеся и обогатившеся»70. Археологические исследования указывают на то, что в XIII — XV веках русское население проживало на целом ряде поселений Горной стороны 71.

Как уже отмечалось выше, четких границ между Казанским ханством и Московским государством не существовало, территория стран определялась по уплате местным населением ясака. Лишь по Суре проходила единственная, признаваемая обеими сторонами, пограничная линия. Думается, что дело тут не только в том, что Сура являлась естественным рубежом. По периметру ханства имелось много рек, которые можно было бы рассматривать как пограничные, та же Унжа или Ветлуга. Скорее всего необходимо учитывать, что Горная сторона, в силу своего стратегического положения, являлась плацдармом как при наступлении татар на центр России, так и русских на Казань. По этой причине казанские феодалы не могли допустить русских на Горную сторону. Отсутствие распространения русской колонизации за Суру способствовало сохранению за горны[1]ми людьми их пахотных и лесных угодий. Горные люди не испытывали натиска русской колонизации, следовательно, отсутствовала и одна из основных причин, которая могла бы вызвать конфликт. В ветлужском бассейне сложилась как раз иная ситуация, проникновение русских в охотничьи угодья вызывало там сопротивление ветлужско-кокшайских марийцев. Существенно и то, что население Горной стороны, занятое земледельческим трудом, активного участия в грабительских набегах на Русь не принимало. Источники пестрят сообщениями о набегах черемис к северу от Волги, к югу же от нее такие факты не фиксируются Горные люди, конечно, находились в составе казанского ополчения и не могли не участвовать в походах на Нижний Новгород и Муром, однако собственной инициативы, очевидно, не проявляли.

Противоречивость положения населения Горной стороны в составе Казанского ханства постоянно нарастала и неизбежно должна была найти свое разрешение.

Цитируется по изд.: Бахтин А.Г. Марийский край в XIII - XVI веках: очерки по истории. М., 2012, с. 40-54.

Примечания

* В данном случае под «крепостями» подразумеваются «крепи лесные», т. е. лесная чаща.

1. Херсонский И. Рукописное житие препадобного Варнавы Ветлужскаго // Костромская

старина Вып. 1 Кострома, 1890 С 1—38, Краткий исторический очерк Шангского городи[1]ща//Там же Вып. 3 Кострома, 1894 С 20—51, Летописец Воскресенского монастыря, что у Соли Галичской // Тр IV областного историко-археологического съезда в г Костроме в июне 1909 г Кострома, 1914 С 39—48, Нижегородский край в документах, цифрах, рассказах, мнениях М ,1992 С 47—48, Березин П С Заветлужье//Нижегородские марийцы Йошкар[1]Ола, 1994 С 60—119

2.  Подробнее о запустении Закамья см Димитриев В Д Опустошение Болгарской земли в конце XIV—начале X V веков // Вопросы истории народов Поволжья и Приуралья Чебоксары, 1997 С 7-4 4

3. ПСР Л Т VII I СПб , 1859 С 61,Т X I СПб , 1897 С 125-126,Т X V М , 1963 С 160— 161

4.  Мавродин В. В. Образование единого Русского государства Л , 1951 С 130

5.  Гумилев Л Н Древняя Русь и Великая степь М , 1989 С 651

6.  Краткий исторический очерк, С 35 Привлечение марийцев на службу в войска Золотой орды, видимо, было обычным делом Во время неудачного похода темника Мамая на Русь в 1380 г , закончившегося разгромом на Куликовом поле, в его войске находились и черемисы См ПСРЛ Т XXXVI I Л , 1982 С 34.

7.  Там же

8.  ПСРЛ Т I V СПб , 1848 С 101—102, Т V Л , 1925 С 247, 251, Т V I СПб , 1853 С 130, Т VII I С 72, Т X I С 163—164, 171, Т X X I СПб , 1908 С 417—418, Т X X V М — Л , 1949 С 225—226, 229,Т XXV I М — Л , 1959 С 166,Т XXVI I М — Л , 1962 С 89,Герберштейн С Записки о Московии М , 1988 С 65

9.  Краткий исторический очерк, С 35—36

10.  ПСРЛ Т X X V С 238, Т XXV I С 175

11. ПСР Л Т X V С 484

12. ПСРЛ Т I V С 111,Т V С 257,Т V I С 139,Т VII I С 84-85,Т X I С 211,Т XXVI I С 242

13.  ПСРЛ Т XXVI I С 242

14.  ПСРЛ Т X V С 186,Т XXVI I С 97

15.  ПСРЛ Т X I С 215

16.  Нижегородский край, С 48, Краткий исторический очерк, С 36

17. ПСР Л Т V I С 143, Т VII I С 94-95, Т XXII I СПб , 1910 С 146, Т X X V С 248, Т XXV I С 186, Т XXVI I С 269, Т X X X М , 1965 С 132, Нижегородский край, С 48, Крат[1]кий исторический очерк, С 38, Березин П С Указ соч С 84

18.  Сафаргалиев М Г Распад Золотой орды // На стыке континентов и цивилизаций (из опыта образования и распада империй X — X V I вв ) М , 1996 С 486

19.  ПСРЛ Т VII I С 95, Т XVII I СПб , 1913 С 171, Т X X I С 459, Т XXII , Ч 1 СПб , 1911 С 431, Т XXV I С 187

20.  К И С 49, Казанский летописец пишет о последствиях русского похода 1398/99 г , но татаро-булгарский набег 1428/29 г показывает, что Казань не могла запустеть, если была в состоянии проводить крупные наступательные операции Вернее отнести данную оценку к 1431 г

21.  Вопрос об образовании Казанского ханства сложен, требует специального анализа и выходит за рамки проблематики данной книги, поэтому нами здесь не рассматривается Подробнее о проблеме см Вельяшнов-Зернов В В Исследование о касимовских царях и царевичах Ч 1 СПб , 1863 С 6—10, Сафаргалиев М Г Указ соч С 484—519 Алишев С. X. Казань и Москва Межгосударственные отношения в X V — X V I вв Казань, 1995 С 8—19

22. К И С 53

23.  Синицына К Р История Татарстана и татарского народа Ч 2, Казань, 1995 С 12

24.  Меконский М Трактат о двух Сарматиях М -Л , 1936 С 113, История Татарии в до[1]кументах и материалах М , 1937 С 83, Олеарий А Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно СПб , 1906 С 370, Герберштейн С Указ соч С 170

25.  История Татарской АССР Т 1 Казань, 1955 С 123—124

26.  Подробнее о вооружении казанского войска см Измайлов ИЛИ блеске мисюрок и  бехтерцов//Родина 1997 №3/4 С 105—108

27.  Алишев С X Исторические судьбы народов Среднего Поволжья XVI—начало XIX в М , 1990 С 39

28.  История Марийского края в документах и материалах Эпоха феодализма Вып 1 Йошкар-Ола, 1992 С 14—15

29.  Мухамедьяров Ш Ф К вопросу о положении крестьянства в Казанском ханстве // УЗ К Г У Т 122, Кн 2 Казань, 1962 С 152—161

30.  Алишев С X Исторические судьбы, С 44

31.  Козлова К И Очерки этнической истории марийского народа М , 1978 С 88

32. К И С 69

33. Козлова К И Указ соч С 91

34.  К И С 174

35.  Герберштейн С Указ соч С 162

36.  Перетяткович Г И Поволжье в XV и X V I веках (Очерки из истории края и его колонизации) М , 1877 С 131 Фирсов Н А Положение инородцев северо-восточной России в Московском государстве Казань, 1866 С 17, Загоскин Н П Казанские мятежи в первые пять лет после покорения Казани русской державе//Казанские вести 1891 №61 С 3

37. ПСРЛ Т 1 М , 1962 С 460

38.  Аннинский С А Известия венгерских миссионеров XIII — X I V вв о татарах и Восточ[1]ной Европе//ИА Т 3 М- Л 1946 С 85

39.  Кизилов Ю А Земли и народы России в XIII—X V вв М , 1984 С 22

40. ПСРЛ Т XII I М , 1965 С 167, 169, 171—173,468—470,472

41.  Там же С 165,466, Т XXI X М , 1965 С 62

42. Сб РИО Т 41 СПб ,1884 С 92—93

43. Д РВ Т 18 М , 1791 С 83

44.  Му'хамедьяров Ш Ф Указ соч С 157

45.  Димитриев В Д Чувашские исторические предания Ч 1 Чебоксары, 1983 С 45—46, 50-53

46.  Тихомиров М Н Российское государство X V — XVI I веков М , 1973 С 99, Кизилов ЮА Указ соч С 71

47.  К И С 88

48.  Димитриев В. Д. Чувашия в эпоху феодализма (XVI—начало ХIХ в.) Чебоксары, 1986 С 27

49.  Михайлов С. М. Труды по этнографии и истории русского, чувашского и марийского народов Чебоксары,1972 С 331

50. Димитриев В. Д. Чувашские исторические предания Ч 1 С 47

51.  Четкарев К. А. Марийское предание об Акпарсе Из истории покорения Казани Ива[1]ном Грозным //УЗМарНИ И Вып 7 Йошкар-Ола, 1955 С 47—48

52.  Димитриев В Д Чувашия в эпоху феодализма С 295

51.  ПСРЛ Т XXVII I М -Л , 1963 С 79

54.  К И С 125

55.  ПСРЛ Т X I М , 1965 С 20, Т X V М , 1963 С 106, Т X X V М -Л , 1949 С 189

56.  Сказания князя Курбского Ч 1 СПб , 1833 С 18

57. ПСР Л Т X I С 18,Т XVII I СПб , 1913 С 112

58.  Документы и материалы по истории Мордовской АССР Т 1,4 1 Саранск, 1940 С  140—141, Герберштейн С Указ соч С 134, 164, Нижегородские марийцы Йошкар-Ола,  1994 С 20,23—26

59.  Кизилов Ю А Указ соч С 69

60.  История Мордовской АССР Т 1, Саранск, 1979 С 42

61.  Герберштейн С Указ соч С 128

62.  Каховский В Ф О ранних русско-чувашских исторических связях (до середины XVI в ) //Вопросы истории Чувашии Тр ЧувНИ И Вып 73 Чебоксары, 1977 С 75—76

63.  История Казани Кн. 1 Казань, 1988 С 55

64.  Димитриев В. Д. Чувашские исторические предания Ч 1 С 58—59

65.  Он же Чувашия в эпоху феодализма С 30

66.  Он же Чувашские исторические предания Ч 1 С 47, 59

67.  Михайлов Е П Золотоордынский и казанскоханский периоды истории Чувашии по археологическим данным // Исследования по истории Чувашии периода феодализма Чебоксары, 1986 С 19—20

68.  Ц К С 59

69.  Шмидт С О Предпосылки и первые годы «Казанской войны» (1545—1549 г г ) // Труды Московского государственного историко-архивного института Т 6 М , 1954 С 250

70.  ПСРЛ Т X I X СПб ,1903 С 33, К И С 66

71.  Полубояринова М Д Русские люди в Золотой Орде М , 1978 С 102—116, Михайлов Е.П. Указ соч С 19—20, Каховский В Ф Указ соч. С 75—76.