Англия – колыбель революции

Политико-экономический облик общества предреволюционной Англии определяли два хозяйственных уклада: уклад новый — капиталистический — и уклад традиционный, унаследованный — феодальный. Наряду с ними существовало множество промежуточных хозяйственных форм, среди которых выделялся уклад мелких самостоятельных производителей, в различной степени вовлеченных в «сферу влияния» то одного, то другого из указанных выше хозяйственных укладов. Наконец, различен был удельный вес последних в различных сферах экономики. Тем не менее если под ведущей ролью иметь в виду не простое количественное преобладание, а подвижность, динамику роста и «отзывчивость» на меняющиеся условия внешнего и внутреннего рынков, то нет никаких сомнений в том, что эта роль принадлежала укладу капиталистическому.

Промышленность и торговля

Бросается в глаза, что капиталистические формы хозяйства господствовали прежде всего в тех отраслях промышленности, которые требовали больших начальных затрат капитала для организации производства. В XVII веке к ним уже относилась не только горнодобывающая промышленность, металлургия, судостроение, но и так называемые новые отрасли — производство бумаги, сахара, стекла, шелка и ряд других, хотя в этих случаях далеко не всегда шла речь о мануфактуре в собственном смысле, т. е. о систематически проведенном внутреннем разделении труда, но часто и о так называемой капиталистической кооперации, в которой само по себе сосредоточение трудовых усилий значительного числа рабочих (в рамках одного производства) приводило к росту суммарной производительности труда.

На этой основе предреволюционная Англия в ряде отраслей промышленности достигла заметных успехов. На первое место в этой связи следует поставить добычу каменного угля (за столетие — 1540—1640 гг.— она уве-

[52]

личилась с 200 тыс. до 1,5 млн т), которая в 3 раза превосходила добычу его во всей остальной Европе. Высокие цены на древесное топливо в связи с резким сокращением площади лесов обусловили использование каменного угля не только для отопления жилищ, но и для промышленных целей — в производстве бумаги, стекла, рафинированного сахара и ряде других. О значении добычи каменного угля в национальной экономике свидетельствует восклицание современника: «Correct your maps: Newcastle — is Peru!» — «Исправьте ваши карты: Ньюкасл — это Перу!», что означало: каменный уголь столь же ценен, как серебро  *.

В предреволюционное столетие в 6—8 раз увеличилась добыча свинца, олова, меди, соли, в 3 раза возросла выплавка железа. Хотя в техническом отношении эти отрасли английской промышленности значительно отставали от континентальных, в частности германских, производств, они имели одно решающее преимущество — доступную и дешевую рабочую силу, которая обеспечивала их высокую доходность. Если же при этом учесть, что на таких предприятиях были заняты уже не десятки, а сотни рабочих, то значение этого фактора в успехах нового хозяйственного уклада станет очевидным.

Иной была организация производства в важнейшей отрасли английской промышленности — шерстяной, хотя и в ней встречались централизованные капиталистические мануфактуры, например хорошо известная мануфактура Джека из Ньюбери, воспетая в балладе Томаса Делоне. Вот ее описание:

В одном просторном и длинном сарае

200 ткацких станков в ряд стоят,

И 200 ткачей, о боже, прости.

Трудятся здесь от зари до зари.

Возле каждого из них мальчик сидит.

Челноки готовит молча — мастер сердит...

В соседнем сарае вслед за ним

100 чесальщиц шерсти в душной пыли расчесывают шерсть.

В другом помещении — идемте туда —

200 работниц — дети труда.

Не зная устали, шерсть прядут

И грустную песнь поют.

_________

* Основными центрами угледобычи были помимо Ньюкасла графства Ноттингем, Вустер, Стаффорд, а также Уэльс. Дешевый водный транспорт открывал возможность для сравнительно дешевых перевозок угля на далекие расстояния, в частности из Ньюкасла не только в Лондон, но и во Францию.

[53]

И рядом с ними на грязном полу

100 бедных детей

За пенни в день шерсть щипают,

Грубую от тонкой отделяют *

Кроме того, в балладе упоминаются 50 стригалей, 20 валяльщиков, 40 красильщиков, 80 декатировщиков. Перед нами капиталистическая мануфактура уже в собственном смысле слова. Такие предприятия, отличавшиеся от позднейших фабрик только отсутствием машин, часто создавались в помещениях бывших монастырей **.

Нет, однако, сомнений в том, что абсолютно преобладающей формой капиталистической организации суконного производства являлась так называемая рассеянная мануфактура. Капиталист-предприниматель в этом случае не строил производственных помещений и не приобретал для них оборудования ***, а ограничивался лишь покупкой сырья, в данном случае шерсти, которое последовательно передавалось для переработки на дому ремесленникам различных специальностей. Так как такая мануфактура не революционизирует средневековых форм производства, а как бы надстраивается над ними, то под ее покровом сохранялась различная мера самостоятельности ремесленников — от полного низведения их до наемного рабочего на дому, полностью отстраненного от рынка сырья и рынка сбыта, до более или менее самостоятельных мастеров, только сбывающих в скупочную контору свои изделия.

Так, к примеру, суконщик Томас Рейнольде из Колчестера снабжал сырьем на дому 400 прядильщиц, 52 ткача, 33 ремесленников других специальностей. Из трех основных сукнодельческих районов Англии XVII века — северного, западного и восточного — капиталистические формы работы на дому господствовали в последних двух, поставлявших шерстяные ткани на экспорт (в восточных графствах Норфок, Сэффок, Эссекс производились преимущественно тонкие крашеные сукна, технология выработки которых была привезена эмигрантами из Фландрии

______

* Хотя это описание принято считать скорее обобщенным, нежели конкретным, т. е. изображением определенного случая, тем не менее сама возможность такого описания свидетельствует о распространенности данного явления.

** Так, некий Уильям Стамп арендовал помещения бывшего монастыря в Малмсбери и Осни, в которых было занято около 2000 рабочих.

***  Впрочем, отнюдь не редкими были случаи, когда такой предприниматель снабжал работающих на дому рабочих не только сырьем, но и станками.

[54]

и Голландии). В западных графствах (Уилтшир, Глостер, Сомерсет) вырабатывались преимущественно широкие некрашеные сукна. Другие сорта сукна, так называемые караэси, изготовлялись на севере, по преимуществу самостоятельными ремесленниками, и шли главным образом на внутренний рынок. Заметим, что капиталистическая работа на дому практиковалась шире всего в деревне, свободной от цеховых регламентов, которыми все еще регулировалось городское ремесло.

Итак, капиталистический уклад в промышленности предреволюционной Англии был представлен капиталистической мануфактурой — централизованной и рассеянной — с явным преобладанием последней.

Хотя цеховой строй городского ремесла, как отмечалось, был еще жив и не без содействия властей *  продолжал отстаивать традиционные формы производства (отсюда борьба корпоративных городов против новых центров мануфактуры, и прежде всего в их сельской округе), однако не требуется большого труда, чтобы обнаружить яркие свидетельства его внутреннего перерождения и разложения.

В XVII веке имущая верхушка в цехах настолько отделилась от массы ремесленников, что первая сосредоточила в своих руках связи с рынком, а вторые были оттеснены от него и ограничены только функциями производства. Верхушка цехов, так называемые ливрейные мастера (представлявшие цех перед городскими властями), вскоре выделилась в так называемые ливрейные компании. Это были уже по сути чисто купеческие компании, подчинившие своей экономической власти ремесленников соответствующих специальностей: торговцы сукном диктовали свои условия ткачам, торговцы ножевыми изделиями — производителям клинков, ножей, кузнецам и т. д. Достаточно отметить, что из 12 ливрейных компаний Лондона 7 являлись с самого начала торговыми корпорациями. Разумеется, в провинциальных городах процесс перерождения цехов не был столь интенсивным и очевидным, тем не менее и здесь внешняя устойчивость традиционного уклада прикрывала ту же тенденцию.

______

* Знаменитый Елизаветинский статут об ученичестве 1563 г. продолжал регулировать объем и технологию производства: требование семилетнего ученичества от всех желающих заниматься ремеслом в городе, запрет держать под одной крышей более двух ставков, запрет совмещать в одной мастерской работу ремесленников различных специальностей, ограничение числа подмастерьев, занятых у одного мастера,

ИТ.Д.

[55]

В целом продолжавшийся постоянный контроль цеха за соблюдением средневековых стандартов изделий (скажем, ширины, длины и веса куска сукна, количества нитей в основе, наконец, требование пользоваться традиционными орудиями труда) превращал цеховой строй городского ремесла в серьезную помеху на пути технического усовершенствования производства, развития нецехового ремесла и вместе с ним капиталистической мануфактуры.

Даже из этого краткого очерка структуры английской промышленности в первой половине XVII века нетрудно заключить, что столкновение двух социально-экономических форм производства — мануфактурного и цехового *  — создавало в этой сфере три очага социальной напряженности. На почве уклада традиционного — между мастерами и подмастерьями и учениками — внутри мастерской и между цеховыми корпорациями, захватившими в свои руки связи с рынком, и цехами «чисто» производственными, т. е. низведенными до положения экономически зависимых и обираемых. На почве уклада капиталистического — между работодателями и различными категориями работных людей: «домашними» рабочими, наемными рабочими централизованных мануфактур и т. п.

Однако за этими типами социально-классовых противоречий, олицетворявшими противоречия в классической форме (принадлежавшие в одном случае историческому прошлому, а в другом — историческому будущему), нельзя проглядеть решающее значение третьего, и основного для данного этапа развития капитализма, типа противоречий: между интересами торгово-предпринимательского капитала и внутренней и внешней политикой абсолютизма первых Стюартов.

Как мы убедились, денежный капитал в первой половине XVII века лишь в незначительной степени успел превратиться в капитал промышленный. Недаром же предприниматель-мануфактурист этого времени выступает еще как купец по преимуществу. Собственно буржуазной экономической формой в это время все еще остается сфера товарного обращения, поскольку промышленное

_____

*  Существование в промышленности этого времени уклада мелкотоварного, в особенности на севере н северо-востоке страны, не подлежит сомнению. Однако в столкновении городских н сельских форм промышленного производства его носители чаще всего оказывались на стороне последних.

[56]

применение капитала по причинам, указанным выше, все еще рассматривалось, как правило, в качестве малопривлекательного поля его приложения в сравнении с торговлей. Недаром экономисты этого времени объявляли не производство, а торговлю основой процветания государства, наиболее быстрым путем обогащения страны. Это были, очевидно, представители так называемой монетарной теории, которые смешивали деньги с капиталом, золото — с богатством.

Сколько бы потребительских ценностей ни производили плодородные почвы и прилежание человека, учили они, страна не будет по-настоящему богатой, если эти ценности не станут товаром для других народов: ведь только внешняя торговля (при положительном торговом балансе), т. е. приток драгоценных металлов, способна увеличить национальное богатство. Такова была в ту пору экономическая теория. А практика?

Начать с того, что к началу XVII века внутренние области Англии уже давно вышли за рамки локальных рынков, образовав единый национальный рынок. Его олицетворением был Лондон.

Роль этого мегаполиса не только в политической, но и в экономической жизни страны была в то время поистине уникальной. Его население в 200 тыс. человек по численности намного превосходило совокупное население всех остальных портовых городов Англии, заслуживавших этого названия. Потребности этого города в продовольствии в немалой степени обусловили хозяйственное развитие не только близлежащих графств, но и относительно далеко от него отстоявших: одни служили для него молочной фермой, огородом и садом, другие выращивали для него пшеницу и выпасали стада, предназначенные для бойни. Судоходная на большом протяжении Темза и развитое каботажное (прибрежное) судоходство облегчали (и, заметим, намного удешевляли) доставку сюда не только продовольствия, но и промышленных изделий и топлива (каменный уголь). О емкости лондонского хлебного рынка дают представление следующие данные: в 1535 г. в город было доставлено 150 тыс. квартеров *  пшеницы; в середине XVII века для прокормления его населения уже требовалось 1 150 тыс. квартеров. В Лондон стекалась со всех концов страны и львиная доля товаров, предназначенных для вывоза за море (прежде

________

*  Квартер — мера сыпучих тел, равна 2,9 гектолитра: мера веса — 12,7 кг.

[57]

всего шерстяные ткани), равным образом через Лондон Англия получала большую часть товаров заморских.

Одним словом, притяжение Лондона ощущалось в стране в целом, поскольку повсеместно возрос удельный вес экономически связанного с ним населения  *. Об этом свидетельствуют помимо горьких жалоб других городов, раздававшихся в его адрес, следующие данные: в то время как пошлины на экспорт через Лондон составляли в начале XVII века 160 тыс. ф. ст., вывозные пошлины всех других портов королевства приносили только 17 тыс. ф. ст. В 1604 году палата общин констатировала: «Все суконщики и по существу все купцы Англии горько жалуются на сосредоточение торговли в руках... купцов Лондона, к разорению всех других».

Наконец, Лондон являлся средоточием крупнейших в стране капиталов, владельцы которых верховодили в торговых компаниях, брали на откуп доходы короны, торговые и промышленные привилегии знати. В целом структуру внешней и внутренней торговли определяли два обстоятельства: предпочтение, отдававшееся правительством торговым компаниям, и уже упоминавшаяся политика торговых монополий. Конечно, помимо фискальных интересов казны компании было сравнительно легче контролировать; на них можно было возлагать обязанности организации (за собственный счет) охраны своих торговых судов (в пути); в качестве получателей доли их прибыли можно было «пригласить» желанных Дворцу пайщиков — представителей титулованной знати; наконец, ими можно было руководить (через назначенных управляющих) и при нужде манипулировать в тех же фискальных целях королевскими грамотами.

Образцом такой компании того времени может служить Ост-Индская, основанная в 1600 году королевской прокламацией, при этом запрещалось кому-либо, кроме нее, ввозить в страну перец, который все в стране обязаны были приобретать только у нее. Точно так же хлопок, к примеру, имели право ввозить в страну лишь члены Левантийской компании (1581 г.), обладавшей монополией на торговлю со странами Средиземного моря. Разумеется, развернувшаяся при Якове I оживленная торгов-

_______

*  Рост неземледельческого населения, обусловивший значительное расширение хлебного рынка,— явление общеанглийское. Так, данные по Глостеру (начало XVII века) свидетельствуют: 46,2% взрослого (от 20 до 60 лет) мужского населения было занято в земледелии. 53.8% —в ремесле н промыслах.

[58]

ля королевскими патентами и лицензиями на исключительное право ввозить в страну определенные товары имела своим следствием установление монопольных цен, гарантировавших получение их обладателям высоких прибылей. Так, в 1607 году Ост-Индская компания выплатила своим членам 500% прибыли на вложенный капитал. Более «скромная» по своим возможностям Московская компания в 1601 и 1612 гг. выплатила своим членам 90% прибыли. Неудивительно, что при достаточно высоких вступительных взносах (например, такой взнос в компанию купцов-авантюристов составлял одно время 200 ф. ст.) вскоре после ее основания (1607 г.) Ост-Индская компания уже насчитывала 9614 пайщиков с капиталом 1 629 тыс. ф. ст.

Наконец, помимо того что торговые компании оттеснили от прибыльной заморской торговли аутсайдеров, по преимуществу купечество провинциальных городов, в них верховодили и присваивали львиную долю прибылей только наиболее крупные пайщики. Так, при условии, что в компании «купцов-авантюристов» насчитывалось 8590 членов, вся ее торговля была сосредоточена в руках не более 200 купцов. В результате политики монополий в Лондоне сложилась мощная купеческая олигархия, огромные состояния которой бросались в глаза иноземным наблюдателям. Например, венецианский посол сообщал на родину: «Богатство лондонских граждан очень велико, и многие накопили состояния в 100, 150, 200 тыс. ф. ст., а некоторые даже более 500 тыс. ф. ст.».

Об экономической политике первых Стюартов речь впереди. Здесь же достаточно заметить, что в системе торговых монополий ярко проявилась острота противоречий между потребностями все более динамичной экономики и феодально-абсолютистской экономической политикой. И хотя Стюарты не являлись изобретателями этой системы — она была унаследована от их предшественницы на английском престоле Елизаветы I, тем не менее именно при них она превратилась в один из факторов обострения социальных противоречий в стране, нарастающего кризиса режима.

[59]

Цитируется по изд.: Барг М.А. Великая английская революция в портретах ее деятелей. М., 1991, с. 52-59.