Донская земля в XVI веке: заселение казаками

История казачества традиционно являлась центральной темой в историографии истории Дона. Поэтому положение на Дону примерно с середины XVI века, когда сведения о донских казаках стали появляться в письменных источниках, рассматривалось в целом более подробно, чем положение в крае в более раннее время. Между тем, до середины XVI века, в древности и в средневековье, Донская земля была заселена различными народами, сменявшими друг друга.

 Такая сменяемость была обусловлена самим положением Дона. Территория, располагавшаяся в зонах степи и лесостепи, представляла собой своеобразный коридор между лежавшей на севере лесной зоной и находившимся южнее Предкавказьем. Это создавало крайне нестабильную обстановку и затрудняло для кого бы то ни было утверждение на Донской земле. В то же время имелась возможность лее длительного выживания для отдельных этнических групп. Она была связана с существованием по Дону и главным его притокам - Северскому Донцу, Хопру, Медведице - труднодоступных уголков, скрытых пойменным лесом или камышом, находившимся на островах извилистых рек, часто менявших свое течение. В XVII в. донские казаки назовут такие места "крепкими", так как они позволяли отсидеться от противника.

 Существовавший длительное время на Дону, как и во всем Приазовье и Причерноморье, ираноязычный мир (скифы, сарматы, аланы) был сметен гуннским нашествием во время Великого переселения на[1]родов, во второй половине IV века. Вскоре гунны ушли на запад, и через Донскую землю стали прокатываться новые переселенческие волны. Составлявшие их тюркоязычные народы задержались на Дону не[1]долго, а их государственные образования оказывались непрочными.

Лишь хазары оставили более существенный след в истории Юго-Восточной Европы, в т. ч. и Донской земли, а их государство оказалось более долговечным. К 80-м годам XII века хазары господствовали на обширной территории между Каспийским и Азовским морем, переходя от кочевого скотоводства к оседлости и заселяя долины Волги, Терека и Дона.(По мнению Л.Н. Гумилева, хазары - "потомки древнего европеоидного населения Западной Евразии", исконные жители речных долин. - Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. С.37, 39, 42, 43.)

 К IX веку на Дону у хазар имелось немало поселений. Самым значительным из них являлся Саркел, строительство которого началось в 834 г. для защиты северо-западных рубежей Хазарии от мадьяр и руси-полян, недавно освободившихся от уплаты дани хазарам. (В настоящее время В. Кожинов высказал мнение о существовании хазарского ига над восточными славянами. См.: Кожинов В. Творчество Илариона и историческая реальность его эпохи. - Вопр. литературы. 1988, N12. С.130-150; убедительные опровержения выдвинули М. Робинсон и Л. Сазонова. См.: Робинсон М., Сазонова Л. Мнимая и реальная историческая действительность эпохи создания "Слова о Законе и Благодати" Иллариона. Там же. С.151-171.) Кроме того, имелись поселения ниже Саркела, почти до впадения в Дон реки Маныч.(Артамонов М.И. Средневековые поселения на Нижнем Дону. М., 1935. С.111-118)

 Разгром Святославом Хазарии в 965 г. и взятие им Саркела привел к активизации славянского продвижения на Дон, начавшегося еще с IX века Саркел стал называться по-русски - Белая Вежа. Он превратился в русский город с развитым ремеслом и торговыми связями с Русью, Причерноморьем, Кавказом и Средней Азией. (Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962. С.430, 449.) В этническом отношении население Белой Вежи было пестрым. Помимо славян, в городе проживали тюрки-хазары, гузы и печенеги. Православное исповедание части хазар способствовало появлению на Дону смешанного русс[1]ко-хазарского населения - "беловежцев".

 Обострение русско-половецких отношений в конце XI – начале XII веков создало для Белой Вежи, находившейся в глубине Половецкой степи, весьма затруднительную ситуацию. Не облегчил ее положения и победоносный поход на половцев 1111 г., организатором которого выступал Владимир Мономах. В 1117 г. "беловежцы" покинули город и ушли "в Русь". (Повесть временных лет. Т.1. М.-Л., 1950. С.202.) После этого на Дону уже не было более или менее значительных русских поселений. Едва ли, однако, с Дона ушло все русское население. В источниках XIII-XIV вв. содержатся отдельные, разрозненные и крайне скудные данные о русских, живших по Дону и по Хопру.

 Сведения о поселении русских на Дону в XIII веке сообщил В. Рубрук. Проезжая в 1253 г. через Дон, он видел поселение русских перевозчиков, переправивших его на левый берег реки. Фламандский путешественник писал, что существовал еще один поселок русских перевозчиков. Поселки появились по указу хана Батыя и были очень малы*.(Путешествие в восточные страны Плано Кардини и Рубрука. М., 1957. С.109-110)

 Более крупное поселение существовало в низовьях Дона. В 1067 г. оно было захвачено половцами и названо ими Азув (Азак) по имени одного из своих ханов. В XIII в. этот город вошел в состав Золотой Орды. На его территории существовала венецианская и генуэзская колония Тана. В 1471 г. Азов захватила Османская империя и превратила его в сильную крепость. Часть жителей Азова составляло славяно-русское население. (Королев В.Н. К вопросу о славяно-русском населении на Дону в XIII-XVI веках. Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в XII-XIII веках. Ростов-на-Дону, 1989. С.125-126.)

 Очевидно, что немало славян было среди бродников, известных по письменным источникам XII-XIV вв. и имевших весьма пестрый этнический состав.(Мавродин В.В. Славяно-русское население...; Волынкин Н.М. Указ. соч.; Попов А.И. Кыпчаки и Русь. - Уч. Записки ЛГУ. Серия историческая. 1949. Вып.114; Гумилев Л.Н. Открытие Хазарии. С.177-178; его же. Древняя Русь и Великая степь. С.500)

Едва ли, однако, бродники играли в то время сколько-нибудь значительную роль. В летописях содержатся всего 4 упоминания о них - за 1147, 1216, 1223 и 1353 гг.*(ПСРЛ. Т.2. Стб.342.; ПСРЛ. СПб., 1856. Т.7. С.39, 121, 131-132; ПСРЛ. М., 1965 Т.10 С.91-92; ПСРЛ. Птгр., 1922. Т.15. Вып.1. С.63.) Ничего определенного не известно об их местопребывании. След, оставленный ими в русской истории, был крайне незначителен. Едва ли поэтому их можно считать предшественниками донского казачества более позднего времени, принимавшего активное участие во многих важнейших событиях в России.

Вряд ли без большой натяжки их можно рассматривать как непосредственных предков донского казачества. Слишком уж много времени, почти два столетия, прошло между последним летописным упоминанием о бродниках в 1353 г. и первым упоминанием о донских казаках и об их поселениях на Дону в 1548-1549 гг. Ни о каких бродниках не сообщали русские источники в XV - начале XVI века, когда выходы из Руси в Поле и на Дон становились довольно частым явлением.

 Более определенные сведения о русских на Донской земле в XVI веке содержат грамоты митрополита Феогноста (1334-1353 гг.) и Алексия (около 1360 г.) на Червленый Яр. (АИ. Т.1. Спб., 1841. С.1-4.) Судя по этим грамотам Червленый Яр располагался "возле Хопор" (Хопра) на север - "по Великую Ворону", на юг и запад - "до Дону" и представлял собой систему "караулов". (По мнению А.А. Шенникова, "караулы" на Червленом Яре состояли на службе ханов Золотой Орды. - Шенников А.А. Червленый Яр. С.20; М.В. Цыбин сомневается в этом. - История СССР. 1990, N2. С.195.) За обладание червленоярскими "караулами" вели между собой тяжбу Рязанская и Сарайская епархии, причем метрополиточья власть и при Феогносте, и при Алексие решала споры в пользу Рязани. И, очевидно, если между двумя пограничными епархиями шел такой спор, значит, "караулы" насчитывали немало православного населения. В источниках, однако, нет сведений о том, чтобы "караулы" как-то проявляли себя в боевом отношении. Последнее упоминание о "караулах" возле "Хопор по Дону" содержится под 1400 г. в Никоновской летописи.(ПСРЛ. Т.11. С.184.)

 Трудно сказать, как сложилась судьба Червленого Яра в XV веке. Возможно, что какая-то часть населения "караулов" проживала в глухих хоперских дебрях не только в XV веке, но и в XVI веке и слилась с хоперским казачеством, вышедшим из России. Отсутствие же сведений об этом населении связано с тем, что Хопер стоял в стороне от путей, по которым шли сношения России с ногаями, Турцией и Крымом, и Хопер оставался вне поля зрения летописцев и дипломатического ведомства Российского государства.

Червленоярцев XIV века можно признать предшественниками хоперской группы донских казаков в том отношении, что они, как и казаки XVI-XVII веков, жили в укрепленных поселениях и, возможно, представляли собой этнически смешанное население (русские, мордва и татары). Едва ли они, однако, могли бы считаться непосредственными предками донских хоперских казаков, даже если они и дожили до середины XVI века и встретились с первыми поселенцами из Руси.

Эти переселенцы и должны были постепенно поглотить и растворить в своей среде всех, кто мог проживать до них. Во всяком случае, в фольклоре хоперских казаков отсутсвуют червленоярские мотивы.

 В отличие от Верхнего Дона, который в 1395 г. поразил митрополита Пимена и его спутников своей пустынностью, среднее и нижнее течение реки примерно от Иловли до Азова было заселено. Значительное татарское население жило в низовьях Дона. На это указывал И.Барбаро.(Барбаро и Кантарини о России. С.148-150.) И в более позднее время, во второй половине XV - начале XVI веков, Донская земля была заселена татарами, причем весьма неравномерно.

Так, в 1515 г. посол В.Коробов сообщал в Москву, что на пути к Азову видели татар выше и ниже Донца*.(Сб.РИО. Т.95. С.141.) По мнению антрополога В.В.Бунака, притоку татар на Дон способствовал мор, охвативший в 1348 г. Поволжье. (Бунак В.В. Антропологический тип донских казаков. - Русский антропологический журнал. Т.12. Кн.1-2. М., 1922. С.132.) В наибольшей степени были заселены берега самого Дона. Обширные степные пространства, удаленные от Дона, являлись территорией сезонных перекочевок и не были постоянно заселены. Не случайно, когда зимой 1514 г. ехал степью из Азова к Москве турецкий посол Камал Феодорит, он по пути не встретил ни людей, ни жилья и едва не погиб "от зимней истомы". Еле-еле он добрался до реки Усмань и далее смог продолжать свой путь лишь с помощью рязанских служилых людей, вышедших ему навстречу. (Сб.РИО. Т.95. С.92.)

Не на пустое место явились выходцы на Дон из Руси в XVI веке. Не было никакой вольной заимки пустовавших земель. Приходя на Дон, население из Руси, известное под названием донских казаков, должно было вступать во взаимодействие с местными татарами. Характер этого взаимодействия был весьма разнообразен и противоречив. Имели место как вооруженные столкновения, так и взаимообогащения культур. Переселенцы из Руси воспринимали образ жизни, способы ведения степной войны, отдельные черты промыслово-скотоводческого хозяйства. Кроме того, татары проникали в ряды донских казаков, а русские служили в составе татарских казачьих отрядов в Азове*.(С.М. Соловьев обращал внимание на то, что атаманом донских казаков был Сары Азман, а атаманом азовских казаков – Стенька Ложник. - Соловьев С.М. Указ. соч. Кн.3. С.696.)

 Между донскими казаками и служившими в Азове отрядами татар разница была настолько несущественной, что само слово "казаки", как иногда называли в русских источниках азовцев, с середины XVI в. было перенесено на выходцев из Руси. За ними оно закрепилось на века.

 Начавшееся в XVI веке формирование донского казачества было связано с колонизационным движением русского населения на окраины. Причины его определялись процессами, происходившими в России по мере складывания и укрепления единого государства.

 Социальные предпосылки продвижения на Дон населения из Руси многие исследователи справедливо связывали с усилением крепостничества и с бегством угнетенного населения.(Пронштейн А.П. К истории возникновения казачьих поселений... С. 163-164.)

 В меньшей степени уделялось внимание политическим предпосылкам. Между тем, политические перемены, происходившие в России в конце XV - начале XVI века, были очень глубоки и серьезно затрагивали интересы разных слоев общества. Объединение русских земель, завершившееся в первой трети XVI века, сопровождалось установлением деспотической власти московских великих князей. В стране формировалось самодержавие.(Шмидт С.О. Становление российского самодержавства. М., 1973.) При отсутствии необходимых хозяйственных предпосылок ее объединения такая власть призвана была гарантировать государственное единство, подавлять сепаратистские тенденции, возмещать недостаток внутренних связей в складывавшемся государстве. Опираясь при проведении объединительной политики на помещиков, правительство в их интересах укрепляло феодальный режим, а с 1497 г. начало оформлять общегосударственную систему крепостного права. В то же время оно самым существенным образом стало менять отношения, сложившееся между властью и феодальным сословием в удельное время. Великокняжеская, а затем – царская власть смотрела на своих бывших вольных слуг как на своих подданных, а при Иване IV - как на холопов, о чем царь откровенно поведал в своем первом послании князю А.М. Курбскому. (Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Л., 1979. С.26.) Соответственно по-новому стала оцениваться практика отъезда служилых людей, столь обычная в удельный период. Не случайно А.М. Курбский обвинял Ивана Грозного в том, что он заставлял себе "по неволе крест целовать" и утверждал, что "не тому бывает грех, кто крест целует, но паче тому, кто принуждает". (Там же. С.108.)

 Теряя свои вольности, русские феодалы получали в то же время такую государственную власть, которая наилучшим образом обеспечивала закрепощение крестьянства. Поэтому отношения их с этой властью складывались непросто. Они оказывали ей в целом полную поддержку, но симпатии их были, однако, на стороне не московских, но литовских порядков, где крепостничество для народа сочеталось с вольностью магнатов и шляхты. Не случайно и до, и во время Ливонской войны имело место бегство русских феодалов в Литву, а смутные сведения, пущенные опричниками, о переговорах Новгорода с Литвой, стали поводом для кровавого погрома города в 1570 г. В отдельных случаях бежали даже в Крым и Азов. В 1572 г. туда ушла группа русских детей боярских из разных городов и служилых татар, которые даже призывали хана Девлет Гирея совершить поход на Москву и уверяли его, что он может добиться успеха.(РГАДА. Ф.123. Кн.14. Л.24.) Словом, уйти за пределы досягаемости властей желали не только низы, но и верхи общества, которых тоже привлекала опасная, но вольная жизнь на Дону.

 Предпосылки появления донского казачества складывались в XIV-XVI веках на международной арене.

 Во второй половине XIII - первой половине XIV веков сильнейшим государством Восточной Европы была Золотая Орда. С середины XIV века началось дробление Орды и она ослабла. Поражение на Куликовом поле и удары со стороны Тимура в 1389, 1391 и 1395 гг., а также неудачная осада Москвы ханом Едигеем в 1408 г. ускорили ее распад. В начале 20-х годов XV века от нее откололось Сибирское ханство; в 1437-1445 гг. образовалось самостоятельное Казанское ханство; в 1443 г. Хаджи-Гирей основал независимое Крымское ханство.

 Возрастающая сила Великого княжества Московского ускорила распад Орды и способствовала переходу татар на службу Москве. В 1446 г. на службу к Василию Темному перешел сын основателя Казанского ханства Улу-Мухаммеда Касим, которому был передан Городец или Мещерский городок на Оке (позже - Касимов), ставший цент[1]ром вассального по отношению к Москве ханства. (Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. Ч.1. СПб., 1863. С.26.) Мещерские татары выполняли различные служебные обязанности по отношению к московскому сюзерену. Они совершали нападения на казанцев и ногаев, ходили в походы с русскими войсками. Со времени установления дипломатических отношений России с Турцией и Крымом с конца XV в. у них появилась новая служебная обязанность - сопровождать посольства в качестве охраны и ездить в Азов и Крым с дипломатическими "вестьми". Такие поездки совершались по Дону. Благодаря им жители Мещеры и соседней с ней Рязанской земли - русские, татары, мордва - получали сведения о путях, которые вели на Дон, о богатствах Донской земли и о складывавшейся там обстановке. Мещерцы были среди тех, кто прокладывал дорогу из Руси на Дон, кто составлял первые отряды казаков.

К концу XV - началу XVI веков условия для русского проникновения на Дон становились все более благоприятными. Этому способствовало завоевание Русью независимости в 1480 г., когда была свергнута власть хана Большой Орды Ахмета. Большая Орда, однако, попыталась утвердиться на Дону. В 1501 г. хан Шах-Ахмет собирался "на Усть Медведицы" "учинить крепость" и соединиться с противни[1]ком Москвы великим князем Александром Казимировичем*.(Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XV-XVI вв. М., 1984. С.150.) Но в 1502 г. Большая Орда была разгромлена крымским ханом Менгли Гиреем*.(Сб.РИО. Т.41. С.413.) С этим событием совпало по времени сообщение о выходивших "на Дон, в молодечество" рязанцах-"заполянах". (Там же.) Однако "молодечество" еще не было началом русского заселения Дона и не превратилось в казачество. Наиболее серьезным препятствием на пути та[1]кого превращения стало после ликвидации Большой Орды Крымское ханство и стоявшая за ним Турция.

 Захват турками генуэзско-венецианской колонии Тана и постройка на ее месте крепости Азак (Азов) означало их стремление к проведению активной внешней политики на севере от Черного и Азовского морей и в бассейне Дона. Среди турецких феодалов воз[1]никла идея единого мусульманского юрта, объединявшего под эгидой Порты все остатки Золотой Орды. Для России это означало серьезную угрозу. Появилась опасность возрождения ситуации, существовавшей до распада Золотой Орды, причем на роль организатора и руководи[1]теля действий татарских феодалов против русских земель претендовала сильная и агрессивная Османская империя.  Донская земля, будучи ключом к Волге и связующим звеном Крыма и Азова с ногаями и Казанью, вызвала больший интерес султанского правительства, стремление его овладеть не только устьем До[1]на, но и всем краем. Поэтому начиная с XVI века, после сокрушения Большой Орды, перед Российским государством встала задача не допустить распространения турецко-крымской экспансии вверх по Дону.

 Турецко-крымская экспансия являлась фактором, оказывавшим на возникновение донского казачества весьма противоречивое воздействие. С одной стороны, она затрудняла и замедляла русское проникновение на Дон. С другой, та же экспансия оказывала такое влияние на политику русских властей в отношении нарождавшихся донских казачьих общин, которая оказывалась благоприятной для казачества, заставляла правительство поддерживать казаков. Такая поддержка имела для них важное значение. Царское жалованье стало одним из важных источников существования казаков. Однако еще более существенное значение для раннего казачества имела неправительственная поддержка, которую оказывали разные слои русского общества. Главной ее формой являлось пополнение казачьих рядов, благодаря чему казачество восполняло боевые потери и постепенно усиливалось.

 Начало русского продвижения на Дон пришлось на конец XV - первую треть XVI века. Пути на Дон, а также удобные места для поселения в верховьях реки и ее северным притокам русским людям были хорошо известны. Дорогой на Дон широко пользовались рязанцы. На Руси знали, что они часто ходили туда. Знал об этом и турецкий посол Алакозь. Стремясь обеспечить скорейший и безопасный проезд из Москвы на родину, он просил в 1502 г. у Ивана III разрешения "наняти казаков рязанских десять человек, которые бы Дон знали" для проводов его посольства*.(Сб.РИО. Т.41. С.413.)

Довольно далеко к югу, за ближайшие к рязанским городам "по[1]ля", выходили "в молодечество" рязанские "заполяне". Там, на До[1]ну, куда они шли, у них были "свои ухожаи",(РГАДА. Ф.89. Кн.1. Л.233.) где они занимались разными промыслами. Уходя вглубь Поля, промысловики соприкасались с проходившими время от времени в верховьях Дона татарскими отрядами. Им приходилось быть в постоянной боевой готовности и отражать нападения татар, стремившихся к захвату полона. В Придонской степи развертывались настоящая война. В ходе ее немногочисленные еще отряды заполян сами искали встречи с небольшими отрядами татар и ногаев и громили их. Не случайно Иван III, опасаясь за безопасность крымских послов, которые выезжали из Москвы, указал в 1501 г. великой княгине рязанской Аграфене выделить им охрану, чтобы "от заполян лиха никоторого не было".(Сб.РИО. Т.41. С.366.)

 Промысловики-заполяне конца XV - начала XVI века и уходившие "в молодечество" рязанцы были в числе русских первопроходцев на Дону, способствуя в дальнейшем более активному продвижению в этом направлении населения окраинных русских земель. В них можно видеть не только первопроходцев, но и предшественников донских казаков. Однако едва ли этих людей можно признать за донских казаков. Постоянно на Дону они не проживали и сведений об их поселениях там нет. Само выражение "донские казаки" также не встречается в источниках до 1549 г.

 На первых порах, в конце XV - первой трети XVI вв., выходцы из Руси были еще в Поле не настолько многочисленны, чтобы иметь преобладание над противником - ногаями, татарами и азовцами. Судя по материалам дипломатических сношений России с Турцией, Крымом и ногаями, в это время именно последние действовали гораздо более активно, чем рязанцы и мещерцы. Они грабили послов и купцов, на[1]падали на окраины Московского государства, не встречая достойного отпора с русской стороны. Не удивительно, что русские власти не видели существенной выгоды для себя в привлечении на свою сторону уходившей в Поле вольницы по крайней мере в первые два десятилетия XVI века. И хотя в Москве еще с конца XV века проявляли живой интерес к землям по Верхнему Дону, к активному продвижению на юг там не стремились, пока велась борьба с Литвой, а Крымское ханс[1]тво во главе с ханом Менгли Гиреем использовалось как союзник против Большой Орды. Московские власти стремились сохранять на южных рубежах как можно более спокойную обстановку, чтобы не дать повод для недовольства ни Крыму, ни поволжским ногаям, с которыми устанавливались мирные отношения. Поэтому они пытались воспрепятствовать уходу на Дон населения из южных русских земель. В 1502 г. Иван III, полностью распоряжавшийся в Великом княжестве Рязанском, потребовал от великой княгини Аграфены, чтобы она "велела казнити" тех, кто "пойдет самодурью на Дон, в молодечество" и настаивал даже на наказании их жен и детей*.(Сб.РИО. Т.41. С.413.)

 В конце XV - начале XVI веков московское правительство даже отказалось от попыток охраны и контроля пути по Дону, имевшему важное значение для торговли и дипломатических связей с Крымом и Турцией. Еще в 1489 г. оно просило хана Менгли Гирея, чтобы он "поуправил дорогу нашим послом на Азов"*,(Сб.РИО. Т.41. С.79.) иначе говоря, взял бы на себя охрану донского пути. С тех пор 30 с лишним лет в Москве не оставляли мысли о передаче этой охраны, хотя бы частично, крымцам, а затем - туркам.

 Между тем, внешнеполитическое положение России и обстановка на ее южных рубежах менялась уже с первых лет XVI века достаточно быстро. Разгром Большой Орды и воссоединение с Россией Северской Украины, а также разрыв казанским ханом Мухаммед Эмином в 1505 г. отношений с Москвой - все это вызывало ухудшение русско-крымских отношений. С ликвидацией Большой Орды исчезла заинтересованность Крыма в союзе с Россией. Кроме того, Северская Украина являлась постоянным объектом крымских нападений. Но если ранее это затрагивало Литву, то с 1503 г. такие нападения стали представлять собой акции, враждебные Москве. И, наконец, перемены в Казани создавали для Турции и Крыма благоприятные условия, чтобы укрепить свое влияние на Средней Волге. Однако добиться этого можно было лишь при прочном овладении территорией Дона, через которую лежал кратчайший путь из Крыма в Поволжье.

 Решение этой задачи едва ли было под силу Крыму из-за сравнительной его отдаленности от Донской земли, а также по причине весьма напряженных отношений между крымскими и ногайскими ханами. Инициативу в деле овладения Доном взяла на себя Османская империя, опиравшаяся при этом на Азов. В 1519 г. по указанию султана Селима I вверх по Дону до реки Воронеж было направлено три каюка с янычарами*,(Сб.РИО. Т.95. С.672, 680) что свидетельствовало о серьезности намерений Турции утвердиться в Подонье.

 Это вызвало серьезное беспокойство в Москве. Правительство Василия III поспешило предложить Порте план раздела территории Дона, чтобы не допустить полного ее захвата турками. В 1521 г. посол Т.Губин поехал в Константинополь с предложением проводить смену караулов при русских и турецких посольствах у впадения в Дон Хопра или Медведицы*.(Там же. С.690.) Там и должна была проходить граница двух держав.

 Турецкое правительство нового султана Сулеймана I Кануни быстро согласилось. Такое согласие позволяло избежать нежелательного конфликта с русской стороной на Верхнем Дону, весьма далеко от Азова и Крыма, с сомнительными шансами на успех. На переговоры в Москву был послан посол Скиндер, которому поручалось по пути туда и обратно "смотреть на Дону", где "ставить город". (РГАДА. Ф.89. Кн.1. Л.302 об.)

 Дальнейшее развитие событий заставило русские власти отказаться от своего предложения о разделе территории Дона. В 1521 г. хан Мохаммед Гирей совершил крупный поход на Москву. В том же году произошел очередной дворцовый переворот в Казани. Московский ставленник касимовский царевич Шах-Али (Шигалей), посаженный на казанский престол в 1518 г., был свергнут. На его место стал Сахиб Гирей, брат крымского Мохаммед Гирея. В результате возникла угроза восточной русской границе со стороны Казанского ханства. Становилось ясно, что утверждение Турции на территории от Азова до Хопра или Медведицы приведет к еще большему усилению турецко-крымского влияния в Поволжье. Поэтому русское правительство отказалось от раздела Донской земли, а посол Скиндер был отправлен из Москвы в Константинополь не Доном, а через Путивль, т. е. тем путем, которым обычно ездили не турецкие, а крымские послы, хотя Скиндер довольно настойчиво "Доном просился" ехать на Азов.(РГАДА. Ф.89. Кн.1. Л.303 об.) Тем самым его лишили возможности вести разведку по берегам Дона.

 Таким образом, правительство Василия III твердо решило воспрепятствовать турецко-крымским планам утверждения на Дону. Сделать это было, однако, вовсе не просто. Османская империя уже имела в устье Дона сильный опорный пункт - Азов. Русские же вооруженные силы располагались довольно далеко от Донской земли. Линия русской "береговой охраны" проходила через Переяславль Рязанский, Коломну, Каширу, Тулу и Одоев. Несколько южнее располагались небольшие города - Ряжск, Пронск, Михайлов, Венев, Епифань с гарнизонами. (Тихомиров М.Н. Россия в XVI столетии. С.401-403, 415.) Однако вооруженные силы, расположенные на южных рубежах России, были приспособлены к обороне и едва ли могли решить такую крупную наступательную задачу, как овладение Донской землей.

 Сама обстановка, определявшаяся, с одной стороны, опасностью турецко-крымского захвата Дона, а, с другой, отсутствием собственных сил для оккупации этой территории, подводила московские власти к выводу о необходимости использования постепенно развертывавшегося движения русской вольницы для противодействия экспансии Турции и Крыма, а в дальнейшем - для прочного утверждения на просторах Дикого Поля, в том числе и на Дону. Москва начала использовать то существенное преимущество, которое Россия получила в XVI веке в соперничестве за Донскую землю перед Турцией - развернувшуюся народную колонизацию юга. Турция, в свою очередь, не могла опираться на такое же колонизационное народное движение. Азовских татар для этого было мало, ногайские кочевья располагались за Волгой, крымские - у Перекопа.

 После 1521 г. правительство стало делать первые попытки использовать народную колонизацию. Исчезли угрозы наказания за уход на Дон. В переговорах с Турцией русская сторона стала брать под защиту людей, уходивших с Руси в Поле. Так, в 1523 г. послу И. Морозову поручалось так отвечать на запрос турецкой стороны об этих людях: "наши украинные люди ходят по украйне (в) свои ухожаи, а иных наших людей украинные наши наместники посылают отведывати людей на поле, нечто которые люди нашего недруга хотят прити на наши украинные места и лихо похотят учинить, и они б безвестно не пришли".(РГАДА. Ф.89. Кн.1. Л.233-233 об.) Таким образом, выход "наших украинных людей" в Поле в Москве связывали не только с их хозяйственной деятельностью, но и с общегосударственными интересами.

 Поддержка правительства стала весьма существенным фактором, обусловившим приток населения в Поле и на Дон. Однако вплоть до начала 30-х годов проявлялся он еще слабо и в лесостепи и степи по-прежнему господствовали татары и ногаи.

 Примерно во второй трети XVI века произошли внезапные и существенные перемены. Русские и нерусские казаки - выходцы из Руси - стали теснить татар и ногаев в Диком Поле, на Волге и на Дону.

 Ногайские жалобы на казаков, относящиеся к 30-м годам, создают впечатление о казаках как о силе, появившейся в Поле внезапно. Скорее всего, внезапным было превращение их в значительную силу. Не случайно в грамоте ногайского князя Шейдяка 1535 г. в Москву отмечалось, что нападения мещерских казаков на ногаев начались "лет уже пять или шесть назад"*,(РГАДА. Ф.127. Кн.2. Л.66 об.) еще при Василии III. Тогда, очевидно, эти нападения еще не приняли таких масштабов, как в середине 30-х годов и не вызывали жалоб со стороны ногаев. Но когда уже при Иване VI нападения казаков усилились, то ногаи вспомнили и более ранние обиды от казаков.

 Количественный рост выходившего в Поле из Руси населения вел к изменению в соотношении сил, что содействовало укреплению русс[1]кой обороны по Оке и к югу от нее. Вместе с тем действия казачества в Поле создавали серьезные помехи для правительства в его стремлении наладить отношения с ногаями, что имело немаловажное значение при наличии постоянной опасности со стороны Казани. С 1534 г. эта опасность возросла еще больше, так как Казань оказалась в вассальной зависимости от Турции, а во время русско-польской войны 1534-1537 гг. поддерживала Польшу.(Османская империя... С.172.) Поэтому для московского правительства необходимо было сохранить мирные отношения с ногайскими феодалами и использовать их давнюю вражду с Крымом. В Москве заверяли ногайских послов, что мещерским казакам было приказано "шыидяковым княжим людям... лиха никакова не чинити, не бити, не грабити", и обещали, что если "казаки городецкие (мещерские - Н.М.) каково лихо учинят, и государь наш тех лихих людей, доискався, велит каз[1]нить"*.(РГАДА. Ф.127. Кн.2. Л.49 об.) Но, как подчеркивали в Москве, казнить таких казаков можно было лишь в том случае, если кто-то из них "в Городок (т.е. в Касимов - Н.М.) придет".(Там же. Л.205 об.-206 об.) Следовательно, после похода на ногаев уже далеко не все мещерские казаки возвращались в Касимовское ханство. Значительная их часть оставалась в Поле или шла на Дон.

 Помимо рязанцев и мещерских казаков, татар и русских, в Поле и на Дон устремлялось население других окраин России, в первую очередь из Северской земли, а также из соседней Украины. В 1546 г. путивльский наместник Троекуров докладывал в Москву, что "...ныне казаков на Поле много, и черкасцов, и кыян, и твоих государевых: вышли, государь, на Поле из всех украин"*.(РГАДА. Ф.123. Кн.3. Л.49 об.)

 К концу 40-х годов путивльские казаки-севрюки обосновались на Дону. Их отряд, во главе которого стоял атаман Михаил Черкашенин и тулянин Истома Извольский, поставил на Дону, "на Великом Перевозе", "острогу", упомянутую под 1548 г.*(Шмидт С.О. Продолжение хронографа редакции 1512 г. С.294.) Эта "острога" создавала крымцам помехи в сношениях с Поволжьем. В 1649 г., судя по жалобе ногайского князя Юсуфа Ивану IV, на Дону уже существовали "в трех и в четырех местех" "городы" "холопов" русского царя, во главе которых стоял "нехто Сары Азман"*.(РГАДА. Ф.127. Кн.3. Л.125 об.)

 Таким образом, к концу 40-х годов на Донской земле уже прочно обосновались вольные люди из южных земель Руси, прежде всего - из Рязанской и Северской земель и из Мещеры. Первыми известными по источникам донскими атаманами и казаками были путивльцы М.Черкашенина, "товарищи" И. Извольского и люди Сары Азмана.

 Постоянно живущее на Дону казачество - явление новое для се[1]редины XVI в. Об этом говорилось в грамоте ногайского князя Юсуфа 1549 г. Грамота сообщала, что "разбойники русь живут на Дону",(Там же. Л.104 об.) т.е. уже живут постоянно, а не приходят, как раньше, лишь время от времени.

 Совершенно определенно можно сказать, что одним из центров расселения на Дону в середине XVI века стал район Переволоки, где располагалась "острога" казаков М. Черкашенина и И. Извольского. Возможно, что еще один центр сложился у казаков на Нижнем Дону, невдалеке от Азова. Именно из этого центра казаки ходили на Азов и поставили город в трудное положение, когда, по словам грамоты султана Сулеймана I ногайскому князю Исмаилу 1551 г., они с Азова "оброк емлют" и жителям "воды из Дону пить не дадут".(РГАДА. Ф.127. Кн.4. Л.39-40 об.) Эти казаки выходили также в Азовское море и нападали на азовских рыбаков*.(Королев В.Н. Морские походы донских казаков в середине XVI века. С.81.) Некоторая часть казаков  постоянно проживала по реке Медведице. Во всяком случае, о "русских сынах" с Танаиса и с Куалы" (Медведицы - Н.М.), которые "грады тамо поставиша", сообщал князь А.Курбский, рассказывая о взятии Казани в 1552 г. (Курбский А.М. История о великом князе московском. С.173-174.)

 С конца 50-х годов XVI в. определенное значение в увеличении численности казачества на Дону стало иметь твердое намерение русских властей установить порядок на Волге для обеспечения безопасности волжского судоходства и Ногайской орды, с которой в Москве стремились поддерживать дружественные отношения. Это пред[1]полагало необходимость принятия решительных мер против казачьих разбоев на Волге, что практически выливалось в борьбу с волжским казачеством в целом. Еще в 1556 г. посол А. Тишков говорил ногайскому князю Исмаилу о намерении царских властей "на астраханской бы земле город поставити, а на Переволоке и на Самарском устье город же поставити".(РГАДА. Ф.127. Кн.4. Л.312 об.) Осуществились эти планы лишь через 30 лет, когда были основаны города Самара, Саратов и Царицын. Но еще задолго до этого власти приняли серьезные меры против казаков на Волге. Английский путешественник А. Дженкинсон, четырежды с 1557 по 1572 гг. посетивший Россию, отмечал, что место у Переволоки на Волге "очень опасно из-за воров и разбойников; однако в настоящее время вследствие завоеваний русского царя, оно не так страшно". (Английские путешественники в Московском государстве в XVI веке. М., 1937. С.171.) Меры против казаков предпринимали не только центральные власти, но и астра[1]ханская администрация. Англичане Т. Бэннистер и Дж. Дэкет сообщали, что 28 мая 1572 г., когда они на своем судне шли из Ширвана к Астрахани и находились невдалеке от города, на них напали казаки и захватили корабль. Астраханский воевода выслал против них сперва 500 человек на 40 лодках во главе со своим сыном, а затем еще 60 лодок. Многих казаков перебили. (Там же. С.253-254.) Сами казаки убедились в стремлении властей вытеснить их с Волги. "А на Волгу нам идтить - переловленными быть и по разным тюрьмам порассаженными!" (Исторические песни XIII-XVI веков. М.-Л., 1960. С.505.) - говорилось в одной из казачьих песен. Правительственные репрессии на Волге заставляли казаков уходить на Дон, а также на Терек и Яик.

 Другим важным фактором роста казачьих рядов на Дону становилась опричнина. По мере начинавшегося в годы опричнины запустения Центра и Северо-Запада усиливался приток населения на южные окраины. Часть его уходила на одну из наиболее отдаленных окраин – на Донскую землю. Казачьи отряды появлялись на Северском Донце, рас[1]положенном недалеко от Северщины, где от опричных репрессий укрывалось немало беглых. (Смирнов И.И. Восстание Болотникова. С.122-124; Корецкий В.И. Формирование крепостного права и первая Крестьянская война в России. М., 1975. С. 83-88.) Один из таких отрядов встретил на Донце, у Бышкина перевоза, русского посла С. Алябьева, следовавшего в 1568 г. в Крым. Посол нанял казаков для перевоза через реку "государской рухляди"*.(РГАДА. Ф.123. Кн.12. Л.395 об.-396.) В 1569 г. крымцам удалось разгромить на Донце городок атамана Ивана Мотякина, в котором "было казаков человек с сорок"*.(Путешествия русских послов XVI-XVII вв. С.83.) Некоторые исследователи связывают с именем И.Мотякина название речки Митякинки и Митякинского городка на Донце*.(Сахаров П.П. К вопросу о происхождении донского казачества... ДОВ. 1911. N198; Сватиков С.Г. Указ. соч. С.21-22.)

 Однако на первых порах действие этих факторов было весьма ограниченным. Рост казачьего населения на Дону был к концу 60-х годов не столь уж велик. В целом оно было немногочисленным и редким. Не случайно во время похода турецких войск в 1569 г. вверх по Дону от Азова до Переволоки на Астрахань они так и не видели казаков. Слава донского казачества была, однако, уже велика. По свидетельству русского посла С.Мальцева, захваченного азовцами в плен и прошедшего поход в качестве гребца, турки очень опасались казачьего нападения, а гребцы-христиане ждали его с надеждой, и все очень "ся дивили", что казаков не было*.(Садиков П.А. Поход татар и турок на Астрахань в 1569 г. - Исторические записки. N22. М., 1947. С.155.) Н.М.Карамзин считал, что казаки, "испуганные слухом о походе султанского войска, скрылись в дальних степях". (Карамзин Н.М. Указ. соч. Кн.3. Т.9. М., 1989. С.75.) Едва ли это верно. Н.М. Карамзин основывался на словах пленных-гребцов, говорящих С.Мальцеву, что "казаки ваши Дон покинули". Но среди гребцов были "арнауты, и босма, и фрянские, и можарские полоняники", впервые попавшие на Дон и мало что знавшие о казаках. Дело было, скорее всего, в том, что, по мнению С. Мальцева, для успешного нападения на турок казакам нужно было иметь 2000 человек. (Садиков П.А. Указ. соч. С.155.) Но такой силы на всем протяжении от Азова до Переволоки у них не было.

 Еще одним указанием на малочисленность казачества на Дону и весьма незначительное количество казачьих поселений может служить Роспись сторожам 1571 г. Одна из сторож должна была находиться "в Вежках, выше Медведицы и Хопра". Службу на ней должны были нести дети боярские и казаки из Шацка, Ряжска, Донкова и Алатыря, татары и мордва из Темникова и Кадома*.(АМГ. Т.1. СПб., 1890. С.6-7.) Возможно, что некоторые из них стали первыми казаками Вешенского городка, впервые упомянутого в списках городков конца XVI века. Следовательно, в начале 70-х годов казаков на Верхнем Дону было не настолько еще много, чтобы правительство отказалось от посылки туда сторож.

 С 1579 г. прослеживается начало постоянного использования правительством донских казаков для выполнения отдельных поручений. Это обстоятельство содействовало росту рядов донского казачества. Так, в начале марта 1570 г. атаману М. Черкашенину было поручено проводить русского посла И. Новосильцова от Рыльска к Азову. (Путешествия русских послов XVI-XVII вв. С.65.) Для этого атаман "прибрал" на "донскую службу" 50 человек - помещиков из Северской земли. Уходя на службу на Дон с М.Черкашениным, они не теряли ни своих поместий, ни связей с Северской землей. Но на Донце они уже бывали постоянно, и там у них, по сообщению И. Новосильцова, были "суды готовые"*,(РГАДА. Ф.89. Кн.2. Л.38.) а пра[1]вительство признавало их казаками. С послом оно направляло грамоту, адресуя ее "на Донец Северской атаманом казатцким и казаком всем", требуя, чтобы они подчинялись послу "во всех наших де[1]лех"*.(Там же. Л.35.)

 На Донце И. Новосильцов встретил встретил еще один отряд "севрюков путивльцов вотчинников" во главе с Васькой Щербининым. О них посол не говорил как о донских казаках. Однако сама встреча с ними в то время, когда после очень снежной зимы в донецкой степи не было даже татар*,(РГАДА. Ф.89. Кн.2. Л.39.) свидетельство[1]вала о том, что выходы севрюков на Донец были постоянным явлением, а из мелких служилых людей Северской земли формировались ряды донского казачества.

 Грамота, отправленная с И.Новосильцовым, была адресована не только казакам-севрюкам "мишкина прибору", но и другим казакам жившим по Донцу, "всем безоменым"*,(Там же. Л.209, 210 об.) имена которых не были в Москве известны. Надо полагать, что "безоменые" атаманы и казаки - выходцы из социальных низов. Это - не "вотчинники М.Черкашенина, имена которых были известны, так как они нес[1]ли службу и получали поместные дачи. "Безоменые" казаки "безвестно" "сходили" на Дон, спасаясь от крепостничества и опричнины и вливались в ряды донского казачества.

 Таким образом, вторая треть XVI века начало 70-х годов - время, когда донское казачество появилось на исторической арене и заявило о себе в полный голос, и даже Сулейман Великолепный с тревогой следил за успехами донцов. Реальная сила казаков в тот период едва ли соответствовала их громкой и заслуженной славе. Турецкий поход по Дону 1569 г. показал, что сила их была еще не особенно велика. Поселений у них было немного, причем о расположении их нельзя сказать ничего определенного. Находились они вблизи Переволоки, на Донце, на Медведице и, возможно, на Хопре. Ниже Переволоки "ближние зимовища атаманские" находились, по сообщению И. Новосильцова, "от Азова за три днища", что соответствует месту у впадения Донца в Дон, "на раздорине Донца". Сведений о поселениях казаков ниже Раздор Донецких за этот период нет, хотя, возможно, в середине XVI века казаки жили вблизи Азова и угрожали городу. Пестрое по своему этническому составу и социальному происхождению, казачество утвердилось на Дону.

 Укрепление его происходило в последнюю четверть XVI века. Этому способствовало резкое обострение обстановки в стране, кризис, развернувшийся в то время как результат опричнины и Ливонской войны и связанная с ним крепостническая политика правительства. Заметно больше казаков стало вблизи ногайских улусов, на Переволоке и на Верхнем Дону. В 1581 г. они разорили ногайский город Сарайчик на Ахтубе. (РГАДА. Ф.127. Кн.10. Л.140 об.)

 Против казаков на Волге были приняты решительные меры. Английский путешественник Х.Бэрроу отмечал в 1579 г., что между Царицынским островом и Астраханью располагалось пять стрелецких караулов "для охраны дороги". (Английские путешественники... С.265.) Это еще более усиливало тягу казаков с Волги на Дон, становившийся главным центром вольного казачества в России.

 О возрастании численности населения на Дону свидетельствовало обращение царской грамоты 1584 г. к "атаманом и казаком старым и новым"*.(СГГ и Д. Т.2. С.86.) К "старым" казакам правительство относило тех, кто принадлежал к старшему поколению, к сподвижникам М. Черкашенина и, возможно, к оставшимся в живых ветеранам войны с Казанью. К новым - тех, кто явился на Дон недавно, в послеопричное время. "Старые" были носителями авторитета и традиций, складывавшихся еще в середине XVI века; "новые" составляли свежую силу, превосходившую по численности ветеранов и придававшую донскому казачеству невиданную доселе мощь.

 Рост численности донского казачества сопровождался увеличением количества их поселений-городков. Зная об этом, правительство поручило казакам в 1584 г. проводить своего посла Б. Благово из Азова до Ряжска "меж себя городок от городка". (СГГ и Д. Т.2. С.86.) Следовательно, к тому времени уже существовала цепь казачьих городков по Дону, основная часть которых появилась не ранее 70-х годов.

 Обобщающие сведения о заселении Донской земли к концу XVI века дают четыре источника: дорожник, составленный в середине XVII века, список донских казачьих городков, переписанный примерно в 1649 г., а также две географические карты - Г.Герритса 1614 г. и И.Массы 1633 г. Судя по этим источникам, по реке Дон располагалось 30-34 городка. Кроме того, в списке, переписанном примерно в 1649 г., сообщалось о наличии четырех городков по Хопру и трех - по Медведице.

 Приток на Дон новых людей содействовал усилению казачества. Показателем этого служили сами масштабы казачьих походов. Так, например, с атаманом Василием Жигулиным на Азовском море было в 1592 г. 300 казаков. (РГАДА. Ф.89. Кн.3. Л. 94 об.) Усилившееся донское казачество готово было включиться в гражданскую войну, предпосылки которой назревали в стране с конца XVI века.

Цитируется по изд.: Мининков Н.А. Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до 1671 г.). Ростов-на-Дону, 1996 // Глава 2. Население Донской земли в XVI-XVII вв. §1. Заселение Донской земли казаками в XVI в.