Корейский вопрос

Вскоре после окончания войны Япония стремилась в первую очередь зафиксировать выгодное положение дел в Корее. 17 ноября 1905 г. японские представители при поддержке войск грубо навязали корейскому правительству договор о протекторате. Корея потеряла права на внешние сношения, а внутренняя политика должна была осуществляться под надзором японского генерал-резидента с широкими полномочиями. На эту должность был назначен председатель Тайного совета Ито Хиробуми (1841-1909). На внешнеполитическом фронте Токио удалось обеспечить поддержку со стороны Лондона и Вашингтона, заключив соответствующие соглашения летом 1905 г. Россия последней из держав пыталась противодействовать политике Японии в Корее вплоть до весны 1906 г., однако в итоге была вынуждена принять все японские условия.

Летом 1907 г. корейского императора Коджона принудили отказаться от власти в пользу сына. 24 июля 1907 г. Токио навязал Сеулу новый неравноправный договор, по которому генерал-резидент получал контроль над всеми действиями корейского правительства. Армия была распущена, антияпонское движение, принявшее широкий размах в 1907-1909 гг., подавлено японскими войсками.

После убийства в октябре 1909 г. Ито Хиробуми участником корейского сопротивления Япония взяла курс на окончательную ликвидацию корейской государственности. 22 августа 1910 г. был подписан договор об аннексии Кореи, которая вошла в состав империи в качестве генерал-губернаторства. В отношении населения стала проводиться политика японизации, образование постепенно переводилось на японский язык. Ключевые позиции в политике и экономике занимали японцы. На полуострове активно создавалась сеть железных и шоссейных дорог, имевших стратегическое значение. Корея превратилась в форпост наступательной политики империи на материке.

Экспансия в Маньчжурии

В декабре 1905 г. Япония подписала договор с Китаем, оформив аренду Ляодунского полуострова и Порт-Артура, южной ветки КВЖД и других бывших российских владений. В июне 1906 г. была образована компания Южно-Маньчжурской железной дороги (ЮМЖД), имевшая интересы во многих отраслях экономики и ставшая проводником экспансионистской политики Японии на северо-востоке Китая. Возглавил предприятие Гото Симпэй (1857-1929).

Экспансия Японии в Маньчжурии вызывала недовольство Вашингтона и Лондона. Поддержав Токио в Русско-японской войне, главную задачу Японии они видели в устранении доминирующего влияния России в Северо-Восточном Китае. Япония же не хотела делиться плодами победы. Это, в частности, проявилось в неудаче американского магната Э. Гарримана получить права совместного управления железными дорогами Южной Маньчжурии. Политическая элита страны консолидировалась вокруг защиты «особых прав» в регионе, что стало отныне одной из ключевых составляющих внешнеполитического курса страны.

Получив под свой контроль Ляодунский полуостров и Корею, Япония использовала их в качестве трамплина для укрепления своего влияния в Маньчжурии, стремясь ограничить права других держав. Это ухудшило отношения с Великобританией, а США превращало в важнейшего экономического и политического соперника.

Обострение отношений с США

Ухудшение отношений с Вашингтоном было также обусловлено усилением дискриминации в отношении японских иммигрантов в США. В1906-1907 гг. в Калифорнии прокатилась волна антияпонских выступлений, в том числе погром в Сан-Франциско в мае 1907 г. События широко освещались в японской прессе, яростно критиковавшей не только США, но и собственное правительство за нерешительность.

В феврале 1907 г. Вашингтон ввел запрет на японскую иммиграцию в США с Гавайских островов, а в конце 1907 — начале 1908 г. в рамках «джентльменского соглашения» добился от Токио обязательства ограничить эмиграцию в Америку в обмен на непринятие ограничительных мер в отношении японцев в США. Трения по вопросам эмиграции существенно осложняли двусторонние отношения в последующие годы.

Однако обе стороны были не готовы к серьезной конфронтации и предприняли ряд шагов навстречу друг другу. 30 ноября 1908 г. было подписано японо-американское соглашение (Рут-Такахира), содержавшее следующие пункты: признание статус-кво на Дальнем Востоке; незыблемость принципа равных возможностей в Китае; уважение к территориальным владениям обоих государств; возможность совместного выступления в защиту сложившегося положения в регионе. В действительности же США надеялись воспользоваться принципом «открытых дверей» для дальнейшей экспансии в Китае, а Япония была не намерена допускать конкуренции на территории Южной Маньчжурии. Японо-американские противоречия, таким образом, не были сняты.

Очередной этап противостояния наступил в 1909 г. Администрация президента У. Тафта выступила с идеей «интернационализации» железных дорог в Маньчжурии, т.е. выкупа КВЖД и ЮМЖД силами международного банковского консорциума с последующей передачей их под совместный контроль держав. Проект, названный по имени госсекретаря Ф. Нокса, был призван обеспечить проникновение в Маньчжурию американского капитала под эгидой принципа «открытых дверей».

В ноябре 1909 г. о плане Нокса были извещены все великие державы, однако ключевое значение имело отношение к нему России и Японии. В отличие от Петербурга, Токио даже не допускал мысли об отказе от контроля над стратегической магистралью. Японская инициатива совместного противодействия американскому предложению нашла поддержку у российской стороны. В результате план Нокса потерпел неудачу. В условиях нарастания противоречий с США и охлаждения отношений с Великобританией сотрудничество с Россией приобретало все более важное значение для правящей элиты.

Русско-японское сближение

После заключения Портсмутского договора отношения между Россией и Японией носили нестабильный характер. Процесс послевоенного урегулирования протекал сложно, на переговорах стороны проявляли неуступчивость, что объяснялось неясностью перспектив развития двусторонних отношений, а также взаимным недоверием, особенно среди военных.

Фельдмаршал Ямагата Аритомо (1838-1922), генералы Кодама Гэнтаро (1852-1906), Тэраути Масатакэ (1852-1919) и другие военные деятели активно настаивали на перевооружении, опасаясь реванша со стороны России. «Курс обороны империи», утвержденный в апреле 1907 г., предусматривал масштабное увеличение армии, программа усиления флота — строительство мощных ВМС. И хотя эти планы впоследствии были подвергнуты сокращению, в России их воспринимали крайне болезненно.

Вместе с тем обе страны были заинтересованы в скорейшей разрядке напряженности в двусторонних отношениях. Россия нуждалась в долгосрочном мире по внутриполитическим причинам, а отсутствие флота и англо-японский союз делали немыслимым вооруженное столкновение с Японией. Токио необходимо было привести в порядок государственные финансы и заняться обустройством полученных территорий.

Сближению вчерашних врагов способствовала и международная обстановка. Япония стремилась превратить Южную Маньчжурию в зону своего исключительного влияния, то же делала Россия в Северной Маньчжурии. Это превращало ее в естественного союзника Токио: в отличие от Вашингтона, Петербург не претендовал на японскую сферу интересов. Важную роль в налаживании российско-японского диалога сыграли Великобритания и Франция, заинтересованные в активизации европейской политики России.

Весной 1906 г. главой российского МИДа стал А. П. Извольский, считавший урегулирование отношений с Японией одной из основных внешнеполитических задач. Он пошел на уступки Токио по корейской проблеме, сняв основной раздражающий фактор в политической повестке. К началу 1907 г. было принято решение уступить Японии в вопросе о рыболовной конвенции под залог начала консультаций о политической конвенции.

Первое российско-японское соглашение было подписано 30 июля 1907 г. в Петербурге японским посланником Мотоно Итиро (1862—1918) и Извольским. Секретная часть конвенции делила Маньчжурию на российскую (северную) и японскую (южную) сферы влияния, а также фиксировала обязательство сторон уважать особые интересы России во Внешней Монголии и Японии в Корее. Это заложило фундамент дальнейшего развития двусторонних отношений. Обе империи согласились сосредоточить усилия на совместном укреплении своих позиций в регионе, прежде всего за счет Китая.

Создание платформы для сотрудничества с Россией приветствовалось влиятельными представителями японского истеблишмента. Важную роль в развитии российско-японского партнерства сыграли Ито Хиробуми и Гото Симпэй. С 1907 г. за его укрепление активно выступали Ямагата Аритомо, Кацура Таро (1848-1913), Комура Дзютаро (1855—1911) и др. По-прежнему считая Россию главным вероятным противником, представители военных кругов одновременно видели в ней союзника в деле развития экспансии на материке.

План Нокса стал мощным катализатором процесса российско- японского сближения, и вслед за совместным ответом на американское предложение обе империи пришли к заключению 4 июля 1910 г. новой политической конвенции. В секретной ее части они договорились о совместной защите своих привилегий от других держав, что знаменовало переход двустороннего сотрудничества в активную стадию. На фоне ухудшения отношений с Лондоном координация действий с Петербургом превращалась в одно из главных условий успешной «континентальной политики», а также позволяла ослабить нагрузку на бюджет, экономя на выполнении оборонных программ.

Синьхайская революция 1911 г. и падение династии Цин в Китае стимулировали новые экспансионистские устремления в обеих империях. 8 июля 1912 г. была подписана третья российско-японская конвенция. Стороны расширили свои сферы интересов во Внутренней Монголии, а также договорились о признании особого статуса России в Западном Китае, а Японии — в Фуцзяньской провинции. По предложению Мотоно последнее положение было зафиксировано в виде отдельной памятной записки, чтобы избежать необходимости ставить в известность союзницу — Великобританию. Это свидетельствовало о приоритете сотрудничества с Петербургом для японской правящей элиты по ряду ключевых вопросов. Углубление сотрудничества Токио с Петербургом ослабляло базу англо-японского союза. К началу Первой мировой войны российско-японское партнерство достигло уровня союзнических отношений, превращаясь в серьезный фактор на международной арене.

Вместе с тем военные и ряд влиятельных политических фигур в обеих странах продолжали относиться друг к другу с настороженностью, не исключая повторной войны. Подобные настроения были особенно сильны среди российских военных, что обусловливалось недавним поражением, а также слабостью оборонной инфраструктуры дальневосточной окраины.

Восприятие друг друга в качестве потенциального противника и партнера одновременно было одной из главной характеристик российско-японских отношений вплоть до 1917 г.

Трансформация англо-японского союза

Англо-японский союз продолжал оставаться краеугольным камнем японской внешней политики после 1905 г. Эту позицию разделяла основная фракция японского МИДа и значительная часть политической элиты страны. Однако обострение соперничества на колониальных рынках Азии, прежде всего в Китае, вело к постепенному охлаждению отношений с Великобританией.

Усиление японо-американского соперничества внушало тревогу Лондону. С целью недопущения вовлеченности в возможный конфликт Японии с США британское правительство инициировало пересмотр англо-японского союза. 13 июля 1911 г. была подписана новая редакция договора, которая позволяла Великобритании избежать оказания военной помощи Японии в случае ее войны с США. Отказ Лондона от поддержки в нараставшем соперничестве с Вашингтоном вызвал негативные отклики в японском обществе. Как отмечал Я. Ниш, Англию стали называть «ненадежным союзником».

Тем не менее англо-японский союз сохранял важное значение во внешнеполитической стратегии обеих стран. Взаимодействие с сильнейшей морской державой мира позволяло Японии выстраивать эффективную внешнюю политику на международной арене. Необходимость сотрудничества с Англией осознавалась значительной частью политической элиты страны. Для Лондона англо-японский союз превратился в важную составляющую выстраиваемого антигерманского блока. После 1907 г. Великобритания, Франция, Россия и Япония оказались связанными друг с другом общеполитическими конвенциями.

Цитируется по изд.: История Японии. Под ред. Д.В. Стрельцова. М., 2021, с. 368-374.