Ванское царство: история изучения

Многие могущественные государства древности не только исчезли с лица земли, но время стерло даже намять о них. Слава о других государствах, о которых сохранились письменные сведения или устные предания, продолжала жить, затмевая воспоминания об их соседях, в свое время ни в чем им не уступавших. И только земля хранила остатки древних исчезнувших культур, изучение которых может снова восстановить картину их былого могущества.

К таким забытым государствам относилось и древнее царство Урарту, занимавшее в первой четверти I тысячелетия главенствующее положение среди государств Передней Азии.

В начале XIX века было обращено внимание на рассказ средневекового армянского историка Моисея Хорепского (1, 16) о постройке ассирийской царицей Шамирам (Семирамидой) большого города на восточном побережье оз. Ван. В приводимой Моисеем Хоренским легенде о Шамирам и Ара Прекрасном, в которой отзвуки исторических повествований тесно переплелись со сказочными мотивами, рассказывается о том, как Шамирам из Араратской (Айраратской) долины направилась на юг, в гористую часть страны.

«Объездив множество мест, достигает она Соленого озера с восточной его стороны и видит расположенную у берега продолговатую гору, по долине тянущуюся к западу, в северной части пологую, в южной же вздымающуюся к небу и обрывающуюся крутым утесом. К югу от него и к востоку от горы раскинулась обширная долина, переходящая в снижающееся к берегу озера ущелье, изобилующее питьевой водой, которая ручьями стекала с горы и сочилась из падей и расселин, а еще ниже, у подножия, красиво сочетаясь, сливалась в большую реку, слева и справа от которой по склонам находилось немалое количество поселений. К востоку от облюбованного ею холма высился другой, поменьше».

[7]

Западная часть Ванскои скалы. Вид с юга.

После этого краткого, но точного описания восточного побережья озера Ван Моисей Хоренский приводит рассказ о постройке города царицей Шамирам:

«Спустя немного лет завершает она дивное строительство — возведение крепчайших стен с медными воротами. В самом городе понастроила она множество роскошных зданий, с большим разнообразием в камне и цвете, в два и три этажа, при надобности с балконами. Мастерски распланировала она город широкими улицами. Выстроила посреди города прекрасные купальни, достойные удивления по своим удобствам. Часть реки отвела и распределила по городу на различные нужды и на орошение парков и цветников. Д ругая часть реки была отведена по правому и левому берегам озера для орошения пригородных земель. Восточные, северные и южные окрестности города украсила она усадьбами и тенистыми рощами плодовых и лиственных деревьев и насадила много пышных садов и виноградников. И много еще достопримечательного создала

она в этой великолепной твердыне и населила ее множеством жителей. А все то чудесное, что сооружено было ею в нагорной части города, непостижимо для большинства людей и неописуемо. Опоясав стенами вершину, на которую никому не взойти и не взобраться, воздвигла она там царский дворец, таинственный и страшный. Как и что там сооружено, в точности ни от кого нам не довелось слышать, и мы не решаемся описать.

Достаточно сказать, что из всех царских сооружений это, как мы слышали, считается самым величественным». Далее идет пространное описание пещерных помещений, вы[1]сеченных в отвесной стене Ванской скалы, и загадочных клинообразных письмен, встречающихся «во многих местах страны армянской».

В 1827 г., когда Французское азиатское общество командировало в Ванский район молодого ученого Шульца, ему было поручено обследовать и описать замечательные памятники Шамирам, о которых так подробно рассказывает Моисей Хоренский 1.

Прибыв после долгого путешествия в Ван, Шульц энергично принялся за работу. В то время город Ван был поистине музеем древностей. Внимание Шульца привлекли клинообразные письмена на скале у входа в обширные помещения и в специально вырубленных нишах, а также на отдельных базальтовых камнях, которые были вложены в стены некоторых армянских церквей или частных домов.

Он стал тщательно копировать эти древние письмена, и, хотя не имел представления ни о системе письма, ни об языке, копии его оказались очень точными. Ими долгое

_________________

1 J. Saint Marlin, Notice sur Ic voyage liltera ire de M . Schulz en Orient et sur les decouvertes q u it и failes recemenl dans les гшпел de la villc de Semirami s en Armenia (JA, II, 1828), p. 161— 188

[8]

Восточная часть Ванской скалы. Вид с юга (С. F. Lehmaiiu-Haupt, Arrnenien, II, 1, S. 128)

время пользовались ученые, работавшие над расшифровкой ванской клинописи. Шульц посетил и подробно описал Ванскую скалу. По крутой тропинке, огражденной стенами из сырцового кирпича, поднимался он к верхней площадке скалы. Редко для кого-нибудь из европейцев открывалась деревянная дверь, обитая металлическими пластинами, ведущая внутрь крепости, «гарнизон» которой состоял из старого янычара и прирученного медведя. В крепости находилось также несколько очень старых бронзовых пушек, имевших больше музейное, нежели военное значение. По-видимому, плохая укрепленность и была причиной запрещения доступа в крепость европейцам, и после посещения ее Шульцем турецкие власти туда никого не допускали. Вследствие этого описание Ванской скалы, приведенное Шульцем, до последнего времени остается единственным.

Работы Шульца были прерваны его смертью в 1829 г. В горах около Джуламерка он был убит курдами, а собранные им материалы доставлены во Францию и только в 1840 г. опубликованы секретарем Азиатского общества Молем 2. Издание это содержало 42 копии клинообразных надписей и подробное описание некоторых древностей, в частности помещений, высеченных в Ванской скале.

К этому времени стали уже известны и другие копии урартских надписей. Роулинсон еще в 1838 г. зафиксировал несколько таких текстов, а немецкие офицеры Мюльбах и Мольтке в 1840 г. обратили внимание на одну из надписей этого рода у сел. Изоглу 3.

Археологические открытия 40-х годов XIX в. на берегах Тигра, в центре древнего Ассирийского царства, дали толчок дальнейшему изучению древнейшей истории Передней Азии.

С 1842 но 1844 г. французский консул в Мосуле Ботта производил раскопки холма Куюнджик на месте древней Ниневии и развалин дворца Саргона в Хорсабаде 4. Откопанные стены дворцов оказались покрытыми многочисленными рельефами со сценами из жизни царя и его военных походов. Все эти изображения сопровождались клинообразными надписями. Рисунки рельефов, выполненные художником Фландэном, и другие материалы, доставленные в Париж, вызвали всеобщий интерес к древностям Передней Азии.

__________

2. F. Н. Schulz, Metnot res stir le luc de Van el scs environs (JA, IX , 1840), p. 257—323.

3. «Moiiatsboriclite liber die Verliandlnngen dor Gesellschaft fur Brdkunde zu Berlin», I, Berlin, 1840, S. 70—75.

3. Я. P. Botta et 1'. I'landin, Monument de Ninive, I— V, Paris, 1847—1850.

[9]

Ванская скала. Хорхорские пещеры (С. F. Lehmarm-Haupt, Armenian, II, 2, S. 622)

В 1845— 1849 гг. Лэйард во время двух экспедиций произвел раскопки дворца Ашурнасирпала II на холме Нимруд (К алху) 5 и продолжил оставленные французской экспедицией раскопки дворца Синахериба в Ниневии. Во дворце Синахериба Лэйард обнаружил клинописные таблички царской библиотеки Ашурбанипала, другая часть которой была найдена позже (в 1854 г.) во дворце Ашурбанипала.

Эти блестящие открытия оказали существенное влияние на ассириологию, сразу ставшую большой соперницей египтологии. Лэйард, путешествуя по центральной части Передней Азин, в 1850 г. заехал в Ван, где провел некоторое время, изучая клинообразные надписи и древности. Он подтвердил догадку Шульца о том, что одна из надписей на Ванской скале принадлежит Ксерксу, сыну Дария. Другую, высеченную на громадном угловом камне циклопической стены, у подножия скалы, он правильно определил как ассирийскою. Им же был опубликован план и разрез знаменитых пещерных помещении, у входа в которые находился пространный клинописный текст летописи царя Аргишти I. После Лэйарда Ван посетили многие путешественники и ученые. Интерес к древнему Ванскому царству возрастал с каждым годом.

В середине XIX века значительно продвинулось вперед и изучение клинописи. Археологические материалы, собранные Ботта, Лэйардом и другими исследователями, содержали большое число ассирийских и вавилонских эпиграфических памятников. Расшифровка клинописи получила прочную основу, особенно после опубликования работы Роулинсона, в которой он подошел к ассиро-вавилонской клинописи от ранее расшифрованной персидской.

_____________

5. Л. Н. Layanl, M onuments of Nineveh, London, 1849— 1853.

[10]

Естественно, что клинообразные надписи из Ванского района на неизвестном языке вызвали живой интерес и попытки их расшифровать.

Первая работа но расшифровке ванских надписей была осуществлена Хинксом опубликовавшим в 1848 г. специальную статью об этих надписях 6. Но, кроме определения некоторых идеограмм, сходных с ассирийскими, работа Хинкса никаких серьезных результатов, продвинувших бы вперед понимание ванской клинописи, не дала.

Материал для исследования был крайне невелик, и работа по расшифровке приостановилась более чем на 20 лет, но вместе с тем началось интенсивное собирание и издание новых надписей, открывавшихся иногда случайными путешественниками 7.

Наряду с собиранием новых клинообразных надписей на Армянском нагорье начались поиски клинописи и по всему Закавказью. В 1862 г. были открыты надписи у сел. Гаплиджа, на Левом берегу р. Ахурян (Арпачай), Кестнером 8 и у сел. Элар епископом Эчмиадзина Месропом Смбагянцем, а в 1863 г. — надпись у Цовинарской (Келагранской) крепости, на южном берегу оз. Севан 9.

С этого времени Месроп Смбатянц стал вести систематические работы но собиранию клинообразных надписей в Закавказье и начиная с 1869 г. опубликовывать их в эчмиадзинском журнале «Арарат» 10; этими копиями долгое время пользовались и западноевропейские ученые.

Новые попытки расшифровки ванских надписей были предприняты в начале 70-х годов Ленорманом. Он связывал эти надписи с алародами (так, по-видимому, называл Геродот урартов) и пытался установить аналогии между языками этих надписей и грузинским 11.

Другого мнения придерживался Мордтман, видевший в языке ванских надписей армянский язык 12. Но, естественно, эти работы не дали положительного результата для дальнейшей расшифровки клинописи, так же как и работа де Робера, считавшего, что ванские надписи написаны на семитическом языке, близком к ассирийскому 13.

Понимание клинообразных ванских надписей, называвшихся после работ Ленормана и Роулинсона алародийскими или урартскими, решительно подвинулось вперед только после исследования известного французского ассириолога Гюйара 14. Он заметил, что заключительные строки многих урартских надписей имеют одинаковые знаки, и предположил, что в этих случаях имеется стереотипный текст угрозы тем, кто осмелится нарушить надпись. Сопоставления ассирийского текста этой формулы проклятия с урартским текстом дали возможность правильно установить значение некоторых урартских слов и грамматических оборотов.

Следуя по пути, указанному Гюйаром, английский ассириолог Сэйс продвинул вперед работы уже не по определению значения отдельных слов или фраз, а по переводу клинообразных урартских надписей, и в 1882 г. в журнале Британского азиатского

___________

6. I. llincks, On the inscriptions of Vun (JRAS, IX, 1848), p. 387—449.

7. Библиографию по этим работам см. CICh, 1; И. И. Мещанинов, Выдвигаемые яфетическим языкознанием вопросы в области изучения ванской клинописи (ЯС, IV, 1925), стр. 72.

8. M. Brossrt ct A Kunik, Notice sur ilcux inscriptions cuneiformes, decouvertes par M Kastner dans Г Armenia russe (BAS. V, 1862), p 128—435 (перепечатано в журнале: MA, IV, p. 670).

9. «Вестник России», изд. Лазаревского ин-та в Москве).

10. («Арарат»), 1869, /->’ 27; 1881, Н 604; 1883, Н 53, 242, 354; 1884, стр. 18; 1885,»’ 116; 1886. h' 25, 191; 1892, if 555; 1895, /.J 204; 1896, 512; IT. SI… (М. Самбитянц, Описание области Гехиркуни).

11. F. Lenoniiarit, Lei Ires Assyriologiqucb, I, Paris, 1871, p. 113— 164.

12. A D. Monltmaiii!, F.titzif ferung und E rkla ru n g der armenischen K eilinschriften von Van utid d Umgcgend (ZDMG. X \V 1 . 1872), S. 465—696; A. D. Mordtmann, Ober die K eilinschliflen von Armenian (ZDMG, X X X I, 1877), S. 106 -438.— Мордтман так увлекся «переводами» ванских надписей при помощи армянского языка, что пытался даже надпись Сардури I понять таким путем, нчм оф и на то что уже Лэйард правильно определил ее как ассирийскую.

13. L. de Robert, litude philologique sur les inscriptions cunei formes de Г Armenia, Paris, 1876.

14. S. Guyanl. Les inscriptions de Vim (JA, XV, 1880), p. 540—543.— Дальнейшие его работы опубликованы в том же журнале в 1883 и 1884 гг., я также в сборниках: «Melanges d ’Assyriologie». Paris, 1883.

[11]

общества появилась его первая сводка известных в то время надписей, снабженная переводами 15.

В некоторых частях эта работа и до сих пор не утратила ценности, особенно издание текстов. Сэйс в течение своей долгой жизни не прекращал собирать урартские тексты и публиковать их в том же журнале. Только после издания Сайсом урартских клинообразных надписей они могли войти в научный обиход специалистов по истории древнего Востока.

Дальнейшим шагом в разработке клинописи явились исследования австрийского ученого Мюллера, издавшего надпись из Ашотакерта (Ашрут-Дарга) 16.

Работа над урартской клинописью и языком производилась теперь специалистами-кунеологами, преимущественно ассириологами, и на долю любителей оставалось только собирание надписей. К этому времени значительно увеличилось и число урартских эпиграфических памятников, открытых в Закавказье.

В 1875 г. была опубликована открытая еще в 1863 г. Атамханская надпись с юго-западного берега оз. Севан, вырубленная из скалы и перевезенная в Кавказский музей (ныне Государственный музей Грузии) 17.

В изучении урартской клинописи деятельное участие принял и известный арменист  К. П. Патканов, публиковавший совместно с Сэйсом отдельные надписи 18 и давший первую сводную работу по урартским надписям, найденным на территории России 19.

Так же как и в Западной Европе, в России урартская клинопись изучалась оторвано от археологических работ.

Значительное влияние на развитие археологического изучения Закавказья оказал V археологический съезд, созванный в 1881 г. в Тифлисе.

В план своих работ подготовительный комитет съезда включил раскопки Армавирского холма, где ранее были найдены урартские надписи. В 1880 г. А. С. Уваров и А. Д. Ерицов копали в Армавире в поисках урартских памятников и в первую очередь надписей 20. Обнаружив остатки построек урартского времени и не найдя развалин монументальных зданий, они признали открытый культурный слой относящимся к средневековью, пройдя таким образом мимо того, что они искали.

На археологический съезд собралось около 400 делегатов, среди которых были и крупные иностранные ученые, как Вирхов и Шантр.

Особое внимание съезд уделил исследованию влияния античного мира и древнего Востока на Кавказе. Так, В. Ф. Миллером были разобраны кавказские параллели к классическому мифу о Прометее. Н. О. Эмин анализировал армянскую легенду о Шамирам. Вопрос об урартских письменных памятниках был на этом съезде затронут К. П. Паткаповым 21.

Для развития кавказской археологии V археологический съезд имел исключительное значение. Съезд возбудил интерес к древностям Кавказа не только в среде западноевропейских и русских ученых, но и в широких кругах кавказской интеллигенции.

Начались интенсивные раскопки, главным образом могильных памятников, производившиеся как иностранцами (Ж- де Морганом и Бельком), так и представителями

_________

15. А Н. Sayce, The cuneiform inscriptions of Van (JRA S, X IV , 1882), p. 377—732 (57 надписей).— Дополнения печатались в том же журнале: XX, 1888; XXV, 1893; XX VI, 1894; X X X III, 1901, XXXV11I, 1906; X LIV, 1912; LXI, 1929 и L X IV, 1932.

16. D. N. Miiller, Die h'cilinschrift von Aschrut-Darga (DWAW, XXXVI, 1888).

17. «Записки Общества любителей кавказской археологии», I, Тифлис, 1875; Г. Радде, Краткий очерк истории развития Кавказского музея, Тифлис, 1891, стр. 21.

18. К. Patkanolf, Quelques inscriptions de Van. Museon, I, Paris, 1882, p. 541; II, 1883, p. 359.

19. К. П. Патканов, О клинообразных надписях ванской системы, открытых в пределах России (ЖМНП, 1883).

20. А С. Уваров, Исследования местности развалин Армавира («Протоколы подготовительного комитета к V археологическому съезду». М., 1882), стр. 439—448.

21. К. Н. Патканов, Клинообразные надписи («Труды V археологического съезда», М., 1887), стр. 115— 122.

[12]

русских научных организаций (Археологической комиссии и Московского археологического общества — Н. Я. Марром, А. А. Бобринским, Э. Реслером, А. А. Ивановским и А. С. Уваровым). Из кавказских ученых особенно деятельное участие в археологическом изучении Закавказья приняли А. Д. Ерицов и Е. С. Такайшвили.

Известный русский ассириолог М. В. Никольский, активный член Московского археологического общества, специально занялся урартскими надписями, открытыми в Закавказье 22. В 1893 г. он посетил Армению для изучения надписей на месте, так как не все доставленные ему копии были удовлетворительны. Вместе с М. В. Никольским в Закавказье был командирован А. А. Ивановский со специальным заданием обследования археологических памятников, связанных с урартскими надписями. Это была первая совместная работа специалиста по клинописи с археологом, и она дала плодотворные результаты.

А. А. Ивановскому удалось обнаружить ряд древних памятников, главным образом крепостей 23. В одном из таких древних поселений (в Ташбуруне, на северном от[1]роге Арарата) А. А. Ивановский произвел раскопки и открыл остатки большого здания.

В 1896 г. М. В. Никольским была переиздана сводка урартских текстов Закавказья; во многих случаях ему удалось исправить прежние неточные копии надписей и снабдить их переводами 24. Эта работа и до сих пор не утратила своего значения, хотя переводы текстов устарели. В. М. Никольский не производил полевых сборов урартских эпиграфических памятников, он только сличал копии ранее известных надписей с подлинниками с целью их уточнения.

Собирание клинописей и их первичное издание (без переводов) находилось в руках местных исследователей. В этом отношении мы многим обязаны монаху Галусту Тер-Мкртчяну и Месропу Смбатянцу.

Но кроме Эчмиадзина, резиденции католикоса Армении, собирание и издание клинописей производилось также и в ученых армянских объединениях Западной Европы. Так, венецианская конгрегация мхитаристов провела большую работу по изучению истории Армении. С 1843 г. она стала издавать журнал «Базмавэп» существующий доныне, в котором печатались статьи, посвященные урартским древностям. В труде Нерсеса Саргисяна «Описание Малой и Великой Армении», изданном в 1864 г., были приведены четыре урартские надписи, а также планы и описания помещений, вы[1]сеченных в Ванской скале 25. Клинообразные надписи воспроизводились также Гевондом Алишаном в его работах, посвященных отдельным районам Армении 26, а в 1900 г. в Венеции была издана сводка урартских надписей, составленная константинопольским священником И. Сандалджяном 27.

В 1811 г. наряду с венецианским возник второй центр мхитаристов — в Вене, издававших с 1887 г. журнал «Хандэс Амсорья» («…»). В этом журнале, как и в отдельных изданиях венских мхитаристов, нередко затрагивались вопросы дохристианского периода истории Армении.

Научная работа, проводившаяся мхитаристами, оказала существенное влияние на развитие западноевропейской арменистики.

Как в Западной Европе, так и в России изучением урартского языка занимались крупные востоковеды, но не лингвисты, потому что в то время урартский язык еще не

__________

22. М. В. Никольский, Клинообразные надписи ванских царей, открытые в пределах России (ДВ, 1, 3, 1893).

23. А. А. Ивановский, По Закавказью (МАК, VI, 1911).

24. М. В. Никольский, Клинообразные надписи Закавкавья (МАК, V, 1896).

25. ЗДЕСЬ И ДАЛЕЕ ЗАПИСИ НА АРМЯНСКОМ ЯЗЫКЕ ПО ТЕХНИЧЕСКИМ ПРИЧИНАМ НЕ ВОСПРОИЗВОДЯТСЯ] … 1864 (Н. Саргисян, Описание М алой и Великой Армении).

26 … («Ширак»),… , 1881; («Айрарат»), … 1890;

„ilf.ujm i" («Сисикан»), %2.1Ла—/ч>, 1893.

27. J. Sandalgian, Les inscriptions cimeiformes urarttques, Venise, 1900.— Дополнения к этому груду помещены в журнале … , 1913.

[13]

стал самостоятельной отраслью знаний. В Европе это были Сэйс, Леман-Гаупт 28, Шейль 29, Морган, в России — М. В. Никольский и В. С. Голенищев 30.

Наряду с серьезными научными исследованиями появились работы кавказоведов, содержащие часто очень интересный материал и наблюдения, но не всегда отражающие современный им уровень знаний в области разработки клинописи.

Так, М. Г. Джанашвили пришел к заключению, что язык ванских (алародийских) надписей не что иное, как грузинский 31, высказав по существу старое и давно оставленное мнение.

А. К. Глейе пытался составить грамматику урартского языка на основании языкового материала горских племен Кавказа 32.

Такие попытки сопоставления урартского языка с рядом кавказских или же с одним из них встречались неоднократно. Зачастую даже позднее они носили совершенно не[1]научный характер (например, работа о родстве урартского языка с удинским) 33.

Из работ арменистов, занимавшихся урартским языком, следует упомянуть статьи Г. А. Халатьянца, посвященные связи армянской топонимики с урартской, и Л. 3. Мсерианца, разбиравшего некоторые вопросы армянского и урартского языков 34. Урартский материал широко использовался также К. Басмаджяном, издававшим в Париже журнал «Банасэр» (…), в котором публиковались эпиграфические па[1]мятники Ванского царства.

Естественно, в работах по древнейшей истории Армении использовался материал Урартского государства. Проблема происхождения армян и заселения ими областей Закавказья рассматривалась некоторыми учеными с миграционной точки зрения, что подкреплялось и антропологическими исследованиями, не без основания показывавшими существенные антропологические различия между армянами и древним населением тех областей, в которых ныне живут армяне. В этих исследованиях, однако, не учитывалось то обстоятельство, что предки современных закавказских народов в древности жили на другой территории.

Но в научной литературе уже давно встал вопрос и о генетическом родстве армян с урартами, вопрос, который нельзя было обойти в общих трудах по истории Армении 35.

Несмотря на то, что история Урарту стала частью истории древнего Востока 36, урартские тексты оставались все еще неполноценным источником.

Не было уверенности в правильности предлагаемых переводов. Идеограммы, заимствованные урартами у ассирийцев, позволили уловить общий смысл надписей, но грамматика и структура языка оставались еще неясными. Урартские клинообразные надписи были расшифрованы настолько, насколько это могли сделать ассириологи.

__________

28. Во время экспедиции н Армению Леман-Гаупт и Бельк собрали большое количество урартских надписей [см. «Benefit iiber die Ergebnisse der von Dr. W. Belck itnd C. F. Lehmann 1898—1899 ausgejiihrten I'orschung^reise in Armenian» (SPAW, 1900)].

29. V. Schei] (et J. de Morgan), La stele de Kelischin («Rec. de trav.», XIV, 1893), p. 153; V. Scheil (et J de Morgan), Inscription vannique de M elazgert («Rec. de trav.», X V III, 1896) p. 75.

30. В. С. Голенищев, Надпись древневанского царя Русы II (ЗВО, X III, 1901), стр. I.

31. Доклад «О древней истории Грузии по клинообразным надписям» («Изв. КОМАО», I), протокол, стр. 14; см. также: ЗКОРГО, XXIV , 5, стр. XXXVI.

32. А. К. Глейе, Опыт решения ванского (урартского) вопроса (СМОМПК, XXXVII, 1907).

33. А. Пайгнат, Ключ хамккого языка, Эрипань, 1936.

34. Г. А. Халатьянц. О некоторых географических названиях древней Армении в связи с данными Винских надписей (ДВ, 11, 2, 1901), стр. 120— 131; Л. 3. Мсерианц, К интерпретации ванских надписей («Сборник статен в честь Ф. Е. Корша», 1896), стр. 391—399; Л. 3. Мсерианц, О так называемых «ванских» (уриргпеких) лексикильных и суффиксальных элементах в армянском языке («Труды XI археологического сьездз», И, М., 1902), стр. 9— II.

35 J. Sandalgian, Histoire documentaire de Г Armenie, I—II, Rome, 1917; … 1914 (К. Басмаджян, Подлинная история Армении); …1917 (Лео, История Армении).— Урартский материал использован также  в статье Халатьянца: В. Chalatianz, Der U rsprung der armenischen I'ilrstentiimer (WZKM, XVII, 1903), S. 60—69.

36. G. Maspero, llistoire ancienne des peuples de VOrient clussique, III, Paris, 1889, p. 14—22, 53 69, 102 121, 143—156, 237 252.

[14]

Понимание структуры урартского языка продвинулось вперед благодаря работам. Н. Я. Марра, приступившего к разбору клинописи на основе кавказских языков, чего не могли сделать ассириологи, владевшие лишь семитическими языками. Он отказался от делавшейся ранее попытки понять структуру урартского языка, исходя из какого-нибудь одного кавказского языка, и подошел к ванским надписям с нормами, общими для большой группы языков Кавказа 37. В частности, Н. Я. Марр разъяснил пассивную конструкцию в урартском языке.

Исследования Н. Я. Марра, посвященные урартской клинописи, были продолжены И. И. Мещаниновым, которым была составлена сводка высказываний Н. Я. Марра об урартском языке 38. В ряде статей, помещенных в «Докладах» и «Известиях Академии наук СССР», И. И. Мещанинов, пользуясь коллекцией фотографий, хранившихся в Яфетическом институте, издавал и переиздавал урартские надписи.

Этот богатый архив фотографических снимков явился результатом интенсивной работы русских ученых по собиранию эпиграфических памятников на турецкой территории, занятой русскими войсками в 1915— 1917 гг. 39.

В 1915 -1916 гг. в Ванском районе работали С. В. Тер-Аветисян (по поручению Академии наук) и от Кавказского музея — А. Н. Казнаков, доставившие в музей не только эстам пажи и фотоснимки, но и 20 подлинных надписей. Фотографии с послед[1]них, выполненные Б. Н. Шаховским, были переданы в 1917 г. в Московское археологическое общество.

В 1916 г. И. А. Орбели, участвовавший в экспедиции Русского археологического общества, раскопал в нише Ванской скалы «Хазине-капуси» большую стелу, клинописный текст летописи Сардури, сына Аргишти 40. Этот замечательный памятник по своему значению и размеру может сравниться только с анналами Аргишти, сына Менуа, высеченными на южной стороне Ванской скалы.

Фотографии с урартских памятников во время поездок в Турцию выполнял А. В. Лядов, сопровождавший А. А. Бобринского в 1916 г., а А. А. Флоренский, кроме снимков, доставил в Москву камень с надписью из Леска, хранящийся ныне в Государственном музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина 41.

Памятники урартской эпиграфики, собранные во время войны в Западной Армении и поступившие в Музей Грузии, были опубликованы в издании, подготовленном Г. В. Церетели 42. В Музее Грузии хранится также богатая коллекция эстампажей и гипсовых слепков урартских надписей.

После окончания первой мировой войны Леман-Гаупт приступил к разработке громадного материала по урартской клинописи, собранного им совместно с Бельком. В 1928 г. вышел в свет первый выпуск свода урартских надписей 43. Леман-Гаупт, который, сознавая несовершенство своих переводов, ограничился изданием лишь фотографий памятников (или эстампажей с них) и транскрипции.

В 1928 г. в изданиях Гейдельбергской Академии наук появилась работа М. Церетели. Автор давал перевод летописи Сардури, пытаясь подойти совершенно по-новому к урартской грамматике 44. Большое значение в этой работе имело установление в урартском языке строгого разграничения переходного и непереходного глаголов.

_________

37. Н. Я. Марр, Надпись Русы II из Маку (ЗВО, XXV), стр. 1; Н. Я. Марр, Материалы по халдской эпигрифике и командировки И. Л. ОрСели в Турецкую Армению (ЗВО, XXIV), стр. 97.

38. И. И. Мещанинов, Хилдоведение («Изв.ООИА», X, 1927); И. И. Мещанинов, Язык ванских клинописных надписей на основе яфетического языкознания, I, Л ., 1932.

39. J. Mescaninov, Die пеней Ergebnisse der chaldischen Forschungen (АО, V I, 1931), S. 202—205.

40. Н. Я. Марр и И. А. Орбели, Археологическая экспедиция 1916 г. в Ван, П г., 1922.

41. Н. Я. Марр, Халдская клинообразная надпись из сели Леска Ванского округа («Изв. АН», 19)5). сгр. 1731— 1733.

42. Г. В. Церетели, Урартские памятники М узея Грузии, Тбилиси, 1939. .

43. CICh, I-— При участии Ф. Багели и Ф. Шахермейера; второй выпуск вышел в 1935 г.

44. М. Tseretheli, Die neuen haldibchen Inschriften Konig Sardur von Urartu (SPAW, V, 1928); M. 1'siTetheli, Etudes ourarteennes (RA, X X X III, 1936), p. 117— 141.

[15]

В дальнейшем это было развито и детально разработано Фридрихом, составившим заново грамматику урартского языка 45. Разграничение переходного и непереходного глаголов помогло разрешить многие неясности. Так как эти глаголы имели совершенно различные суффиксы, то при старом понимании происходила путаница первого и третьего лица.

Работой, закрепившей новые шаги в изучении урартской клинописи, явилось исследование Гетце, посвященное Келяшинской стеле, урарто-ассирийской двуязычной надписи 46. Несмотря на то что основной урартский текст не совпадал дословно с ассирийским, Гетце удалось проверить и заново установить значение ряда урартских слов и уточнить грамматические формы. Новые работы в области изучения языка ванских клинописей получили надежное подтверждение; становилось ясным, что новый путь избран правильно, несмотря на то, что указанные работы вызвали резкую, но недостаточно аргументированную критику Леман-Гаупта, не желавшего отказываться от старой схемы Сэйса.

Большую работу по исследованию урартского языка, особенно грамматики, провел И. И. Мещанинов, опубликовавший результаты своих многолетних исследований в книге «Язык ванской клинописи» (т. II), изданной в 1935 г. Академией наук СССР. Эта книга наряду с работами Фридриха значительно продвинула вперед плодотворное изучение урартской клинописи. В 1958 г. И. И. Мещанинов опубликовал первый выпуск грамматики урартского языка 47.

Интересные и важные результаты были получены лингвистическими исследованиями, производившимися с учетом связи урартского языка с другими языками древ[1]него Востока, в частности с хурритским (Шпейзер, Фридрих) и хеттским (Г. А. Капанцян) 48.

После второй мировой войны на территории Армянской ССР, при раскопках на Кармир-блуре и Аринберде были открыты новые и весьма интересные урартские эпиграфические памятники. История Урарту, древнейшего из некогда существовавших в Закавказье государств, при распаде которого ускорился процесс образования армянского и грузинского народов, заняла важное место в учебниках по истории народов СССР. Кроме учебников, появилась и большая научно-популярная литература по культуре Урарту.

В сборниках «Эпиграфика Востока», издаваемых Институтом истории материальной культуры Академии наук СССР, систематически публиковались новые и переиздавались ранее известные памятники урартской письменности (статьи И. М. Дьяконова, Б. Б. Пиотровского и Н. В. Арутюняна). Вопросам истории и культуры Урарту значительное место уделил журнал «Вестник древней истории». В нем заострялось внимание на исследовании социально-экономических вопросов истории и культуры Урарту (Г. А. Меликишвили, И. М. Дьяконов, В. С. Сорокин, С. М. Бациева). В 1951 г. в приложениях к журналу была напечатана сводка всех известий об Урарту из ассиро-вавилонских источников, выполненная И. М. Дьяконовым 49. Новые переводы этих сведений на русский язык значительно облегчили их использование в исторических работах. В 1953 и 1954 годы также был напечатан свод урартских надписей, подготовленный к печати Г. А. Меликишвили 50. Все урартские надписи приведены в этом издании в тран-

__________

45 См. работы Фридриха: J. Friedrich, Bcitrage zur G ram matik und Lexicon des chaldtischen Caucasica, V II, I93I.S . 53—86; V III, 1931, p- 114— 150; Zur urartaischen Nomiricilflexion (ZA, VI, 3—4, 1931); Zum urartaischen Lex ikon («Archiv O rientalnb, IV, I, 1932); E infiihrung ins urartaische. Grarn[1]mulischer Abriss und uusgewalte Textc m il sprachlichen Erlauterungen (MVAG, X X X V II, 3, 1933).

46. A. Gotze, Zur Kelischin Stele (ZA, V, 1—3, 1929), S. 99— 128.

47. И. И. Мещанинов, Грамматический строй урартского языка, I, Л ., 1958.

48. Е. Speiser, Studies in Hurrian grammar (JAOS, LIX, 3, 1939), p. 323; J. Friedericti, Kleine Beitrage zur churritischen Grammatik, 1939, S. 56—62; Г. А. Капанцян, Общие элементы между урартским и хеттским языками, Эривань, 1936.

49. АВИУ

50. УКН.

[16]

скрипции и русском переводе и снабжены комментариями и снимками преимуществен[1]но неопубликованных эстампажей коллекции Музея Грузии. Во введении к своду дан очерк грамматики урартского языка, представляющий самостоятельное исследование Г. А. Меликишвили, одного из лучших специалистов по урартскому языку. После этой работы урартские клинописи, содержащие весьма важные сведения по древнейшей истории Передней Азии и Закавказья, стали полноценным историческим источником, которым могут и будут пользоваться специалисты по истории древнего Востока. Уже в 1955 г. подобную сводку урартских надписей издал австрийский ученый Кёниг, но она по полноте материала и качеству переводов значительно уступает труду Г. А. Меликишвили, 51.

Г. А. Меликишвили не ограничился лишь публикацией урартских клинообразных надписей. Он написал капитальный труд «Древневосточные материалы но истории народов Закавказья. I. Наири — Урарту», изданный в 1954 г. в Тбилиси. В нем подробно, с большой полнотой разобраны письменные источники, как урартские, так и ассирийские, касающиеся истории Урарту, особенно начального периода 52. За оба указанных груда в 1957 г. Г. А. Меликишвили была присуждена Ленинская премия.

С усилением интереса к Урартскому государству выросло много молодых специалистов, занимающихся историей и языком, как в Москве и Ленинграде, так и в академиях наук Армении и Грузии.

В Институте истории материальной культуры Академии наук СССР были закончены две работы по культуре Урарту. В. В. Шлеев занимался урартскими крепостями Закавказья и сделал ряд интересных наблюдений, касающихся этих крепостей и маршрутов походов урартского войска 53. В. С. Сорокин проводил исследования древнего поселения у Кармир-блура, обратив особое внимание на древнейшие доурартские слои 54.

В Государственном Эрмитаже над урартскими мерами длины и над керамикой из раскопок Кармир-блура работал А. А. Вайман.

В Академии наук Армянской ССР продолжал свою работу по изучению Урарту Г. А. Капанцян, занимавшийся клинописью, топонимикой и религией Ванского царства. Из учеников Г. А. Капанцяна успешно работают Н. В. Арутюнян 55, написавший пенную работу о Хорхорской летописи Аргишти I, и М. А. Исраелян, подготавливающая свод урартских надписей в переводе на армянский язык и опубликовавшая несколько новых клинописей 56.

В Грузии, где в настоящее время особенно хорошо поставлено исследование древневосточных языков, урартским языком и историей, кроме Г. А. Меликишвили, занимаются Т. В. Гамкрелидзе, В. А. Гвахария и А. А. Барамидзе 57. Все это свидетельствует, что интерес к изучению урартской культуры и, в частности, клинописи значительно

__________

51. F. W. Konig. Handbuch der chaldischen Inschriften. Graz, 1955.— Рецензия Фридриха на эту книгу напечатана ь журнале: «Orientalistische Literaturzeitung», 1955, № II — 12, Sp 524—529.

52. Подробная рецензия на эту книгу написана И. М. Дьяконовым (ВДИ, 1956, № 2, стр. 59—74).

53. В. В. Шлеев, Урартские крепости Закавказья и проблема их изучения (Автореферат кандидатском диссертации, ИИМК АН СССР, М., 1954).

54. В С Сорокин, Древние поселения у Кармир-Олура (Автореферат кандидатской диссертации ИИМК A ll СССР, Л., 1955)

55. II В. Арутюнян, Хирхорская летопись Аргишти 1 (ЭВ, V II, 1953), стр. 81; Н В. Арутюнян, Заглавные декларации урартских надписей и их значение при изучении вопросов топонимики ((«Изв.  Акад. наук ДрмССР». 1954, № 8), стр. 81; II. В. Арутюнян, Заметки по урартской клинописи («Изв. Акад. наук АрмССР», 1956, № 7), стр. 89.

56. М. А. Исраелян, Исторический Армавир по урартским надписям (Рукопись кандидатской диссертации, Ин-т истории АН АрмССР, Ереван, 1948); М. А. Исраелян, О Тутанской надписи («Изв. Акад. наук АрмССР», 1955, №11), стр. 81; М. А. Исраелян, По поводу одной надписи Менуа («Изв. Акад. наук АрмССР», 1956, № 8), стр. 82.

57. Т. В. Гамкрелидзе, К некоторым вопросам грамматической структуры урартского языка (ВДИ, 1056, № 4, crp. i38); В. А. Гвахария, Взаимоотношения между ассирийскими и урартскими идеограммами и детерминативами (Автореферат кандидатской диссертации, Тбилисский гос. ун-т, 1954); Л. А. Варамидзе, Из истории ассиро-урартских взаимоотношений в последней четверти VIII века до н. э. (Автореферат кандидатском диссертации, Ин-т истории АП ГрузССР, Тбилиси, 1954).

[17]

возрос; в академиях наук Армянской и Грузинской ССР уже имеются квалифицированные кадры, успешно изучающие языки древнего Востока.

Не заглохла работа над урартской клинописью и за рубежом. В Германии плодотворно продолжает исследование урартского языка Фридрих 58, переиздавший клинописные тексты, открытые в послевоенное время в Армении. В других странах также не прекращалась публикация и переиздание клинописей 59. Теперь стало невозможным решение вопросов истории древнего Востока без учета материалов урартских письменных источников.

Из приведенного очерка истории изучения ванской клинописи мы видим, что эта работа, продолжающаяся свыше ста лет, привлекла к себе внимание многих ученых, специалистов по языкам как древнего Востока, так и Кавказа. Работа над урартским языком дала реально ощутимые результаты и имеет прочную научную основу.

Совершенно иную картину мы наблюдаем в области археологического изучения центральной части Ванского царства. Эти работы небыли связаны с разработкой клинописи и до сих пор не получили должного развития. Систематические раскопки производились только в одном месте центральной части Урарту, а именно в древней крепости Топрах-кале (близ города Вана).

В 1879 г. на Топрах-кале начали раскопки английский консул Клейтон и американский миссионер в Ване Рейнольдс; в следующем году они были продолжены Рассамом 60, работавшим ранее в Месопотамии.

Основное внимание было обращено на развалины храма в северной части крепости, в то время еще сравнительно хорошо  сохранившиеся. Раскопки дали большое количество художественных бронзовых предметов — части тронов, различную утварь, декоративные щиты, бронзовые обивки и пр. Значительная часть находок попала в Британский музей, но многое разошлось по рукам.

Вещи, переданные Клейтоном и Рассамом в Британский музей, долгое время лежали там мертвым грузом, и очень характерно, что ученых интересовали исключительно имевшиеся на них надписи. Так, Сэйс еще в 1882 г. опубликовал только клинописи с обломков бронзовых щитов, богато украшенных изображениями львов и быков, и с бронзовой обивки, на которой изображены лежащие быки, но сами эти предметы, представляющие большой интерес для изучения искусства и культуры, до недавнего времени не были даже воспроизведены должным образом. Только в 1950 г. эти богатейшие коллекции были опубликованы Барнетом 61.

Раскопки на Топрах-кале в большем масштабе, чем предыдущие, были произведены в 1898— 1899 гг. германской экспедицией Леман-Гаупта и Белька. Кроме исследования храма, раскопки которого производил Рассам, экспедицией были заложены разведочные траншеи во многих местах городища, сильно поврежденного ямами кладоискателей.

Германская экспедиция установила датировку древнего поселения, которое исследователи считали «городом Руса», упомянутым в надписи у озера Кешишгел. Сведения о ходе экспедиции печатались в протоколах «Берлинского общества антропологии, этнографии и доистории» 62. А в 1907 г. были опубликованы материалы этих раскопок вместе с приобретенными на месте работ предметами древности.

________

58. J Friedrich, Мече urartaische Inschriften (ZDMG, IDS. Heft 1, 1955), S. 53—73.

59. К Werner, Zwei urartaische Inschriften. Fragmente |«Journal of cuneiform studies» (New Haven), VJI1, 1954, № 3,|; M. Kala?, Komurhan Urartu KHabesi [«Turk Tarih kurumu. BeMeten», (Ankara), XX, 1956], S. 79; Mohammad Jav aJ Mashur, The history of U rartu N ation, Teheran, 1953 (на персидском ячыке с англ. резюме); Th. Beran, Zur Inschrift Sardurs I I I bei Izoli («Istanbuler Mit[1]teilungen, 1956» № 7, Istanbul. 1957), S. 133.

60. H. Rassarn, Asshur end the land of Nimrod, N -w York, 1879, p. 377.

61. R. D. B arnett, The excavations of the B ritish M useum at Toprak-Kale, near Van («Iraq», X II, 1, 1950), p. 1—43; R. D. Barnett, The Archaeology of U rartu («Compte rendu de la troisieme rencon[1]tre assyrtologique international 1952», Leiden, 1954), p. 10— 18.

62. C. F. Lohmann-Haupt, M aterialien; VBGAEU, 1898, S. 127, 522, 568; 1899, S. 236, 281, 293, 411, 487, 579, 586, 661; 1900, S. 29, 430.

[18]

Кроме раскопок на Топрах-кале, Леман-Гаупт и Бельк предприняли путешествие по всему Армянскому нагорью с целью регистрации и обследования памятников урартского времени. В западной части территории древнего Ванского царства разведочные работы производил Хэнтингтон, нашедший ряд древних крепостей, связанных иногда с урартскими клинописями 63.

И. А. Орбели во время командировки 1911 — 1912 гг. в Турцию произвел на Топрах-кале небольшие, но интересные раскопки 64.

Когда стали известны памятники урартского искусства, они вызвали живой интерес археологов, занимавшихся Причерноморьем и Северным Кавказом. В результате изучение этих памятников стали вырисовываться связи скифов с народами Закавказья и северных частей Передней Азии.

Обстоятельный очерк истории Ванского царства с указанием на связь памятников скифского искусства с искусством Урарту дал Б. А. Тураев в «Истории Древнего Востока» (1914 г.).

Русские востоковеды оценили значение Ванского царства для истории Закавказья, и в апреле 1914 г. в Восточном отделении Русского археологического общества обсуждался вопрос об исследованиях в области урартской культуры. Н. Я. Марр настаивал па необходимости дальнейших исследований в Ване. Он указывал, что в Ване должны работать прежде всего русские ученые, которые имеют необходимую подготовку,- лучше, чем какие-либо другие ученые, осведомлены в вопросах культуры Вана и достаточно сделали для ее изучения 65.

Там же был поставлен вопрос и о дальнейших раскопках на Топрах-кале. В связи с организацией этой экспедиции Б. А. Тураевым была составлена специальная записка о древностях Вана и сопредельных областей 66.

В 1916 г. удалось осуществить работы в Ване, во время которых Н. Я. Марр производил раскопки Топрах-кале, а И. А. Орбели — двух ниш на северном склоне Ванской скалы, в одной из которых оказалась стела с летописью царя Сардури, сына Аргишти.

После работ Русской археологической экспедиции в Ванском районе археологические работы были прерваны на двадцать два года.

За это время район посещали лишь отдельные исследователи исключительно с разведочными целями. Только летом 1938 г. на Ванской скале и Топрах-кале работала американская археологическая экспедиция. Целью ее было установление распространения культурного слоя урартского времени в Ване и проверка датировки материала прежних раскопок 67. Работы экспедиции доказали правильность датировки красной лощеной керамики урартской эпохой и установили также, что обнаруженная на Топрах-кале и в Ване расписная керамика частично современна урартской, а частично относится к более древнему времени. На северном склоне Ванской скалы экспедицией была рас[1]чищена вся площадка перед нишами, раскопанными И. А. Орбели, но ничего нового по сравнению с результатами исследований экспедиции Русского археологического общества эта расчистка не дала. Кроме того, экспедиция провела обследование нескольких древних крепостей Ванского района.

__________

63. Е. Huntington, Weitere Rerichte iiber Forschungen in Armenien und Kommagene (ZE, 1901), S. 173—209.

84. И. А. Орбели, Предварительный отчет о командировке в Азиатскую Турцию, 1911— 1912 гг. («Изв. АП», 1912), стр. 922—923; см. также: ЗВО, X X I, 1911 — 1912, стр. L X X V III.— Материалы, собранные И. А. Орбели, частично изданы Н. Я. Ма-рром (ЗВО, X X IV , 1917) и Б. В. Фармаковским (МАР, 3-1).

85. «Протокол заседания комиссии по вопросу об исследованиях в области древней ванской культуры» (ЗВО, X X II, 1915), стр. XLI.

66. Б. А. Тураев, Записка о древностях Вана и сопредельных местностей (ЗВО, X X II, 1915), стр. X L IV—XLVII.

67. «Краткие сведения о работах американской экспедиции» (АО, X III, 1—2, 1939), стр.90; К- Lake, Vanda yupilun hafriyal, 193в U Tiirk Tarih. Arkeologya ve etnografya Dergisi», IV, 1940), n. 179— 191.

[19]

В то время как на Армянском нагорье археологическая работа замерла, в советских республиках Закавказья она получила невиданное до тех пор развитие, причем в ней приняли участие научные учреждения Союза ССР и местные научные организации.

Созданный в 1924 г. Комитет охраны древностей Армении, во главе которого стоял академик архитектуры А. И. Таманян, сразу же приступил к регистрации памятников старины по районам с целью составления археологической карты.

В 1926 г. экспедиция Комитета работала на южном берегу оз. Севан; ею был снят эстампаж с труднодоступной надписи у Цовинарской крепости, который дал возможность существенно исправить прежнее, неправильное чтение этой важной для истории

Закавказья надписи. Этой же экспедицией были открыты три новые клинообразные надписи.

В 1927 г. в древней крепости у Нор-Баязета была найдена надпись урартского царя Русы, сына Сардури, рассказывающая о постройке крепости, захвате в плен местного правителя и о назначении урартского наместника 68.

Вторая клинообразная надпись, вероятно, из развалин древнего Армавира, была открыта в сел. Джанфида 69. К армавирским же надписям относится и опубликованная И.И. Мещаниновым надпись из сел. Талиш, известная ранее лишь по информационной заметке Н. Я. Марра 70.

Наконец, в 1935 г. на развалинах древней крепости Кармир-блур, около Еревана, был найден обломок камня с остатками клинописи, содержавшей имя урартского царя Руса, сына Аргишти 71.

Обнаружение этих памятников расширило в Армении работы над урартским языком. В Ереванском государственном университете Г. А. Капанцян вел специальные курсы, посвященные урартской культуре и языку. Интерес к культуре Ванского царства возрос еще больше после включения истории Урарту в общий курс истории СССР как в средней школе, так и в высших учебных заведениях.

Интерес к урартской культуре наблюдался и в Азербайджане. С 1925 г. в работе Бакинского государственного университета приняли участие Н. Я. Марр и И. И. Мещанинов, проводившие курсы лекций по яфетическому языкознанию. И. И. Мещанинов, читавший в университете специальный курс, посвященный Ванскому царству 72, принял участие и в археологическом изучении Азербайджана.

Успешно шла обработка музейного материала, давшая весьма интересные результаты. Оказалось, что непонятные раньше знаки на агатовой пронизке, найденной в 1895 г. Реслером в одном из курганов Ходжалинского могильника, представляют собой клинопись, в которой В. В. Струве и ассириолог В. К. Шилейко прочли имя ассирийского царя Ададнирари 73. Но, к сожалению, надежда, что эта бусина с клинописью даст нам твердую опору в датировке материала, не оправдалась, так как надпись не удается приурочить определенно ни к одному из четырех царей, носивших имя Ададнирари, причем первого Ададнирари от последнего отделяет примерно полтысячелетия. Вейднер склонен отнести ходжалинскую бусину ко времени Ададнирари I, жившего

__________

68. …203 («Изв. Ин-та наук и искусств АрмССР»).

69. …, 1930 («Дневник Комитет. охрани древностей Армении»),

70. (Н. Я. Мярр|, ЗВО, X X I, cip. LX XV I; [И. И. Мещанинов], «Из». АП», !932, стр. 341—318.

71. …К. Кафадарян, Hовонайденная клинообразная надпись на Кармирбяурс («Вестник Ин-та истории и литературы АрмССР»).

72. И. И. Мещанинов, Халдоведение.

73. И. И. Мещанинов, Ассирийская вотивная бусина из Азербайджана («Изв. ООИЛ», II, 1926), стр. 52; И. И. Мещанинов, К вопросу об ассирийской бусине из Ходжалинского могильники («Изв. ООИА»,  III, 11-20). стр. 107; J. Mescaiiinov, Votivperle mi! ussqrischer Koirigs -1 nschrift an ь Transkaukasien (АО, VII), S. 260.

[20]

на рубеже XIV—X III веков, хотя сам оговаривает, что такая датировка бусины не имеет решающего значения для датировки всего могильника 74.

Поиски урартских эпиграфических памятников в Азербайджане не увенчались ус[1]пехом, но вполне вероятно, что урарты при своем продвижении в Закавказье проникали восточнее <н. Севан 75.

Одновременно с этим началось также изучение древних крепостей, построенных из крупных камней 76, которые, по аналогии с подобными же памятниками в Армении, можно было предположительно отнести к урартскому времени.

Древние крепости, называемые по характеру кладки «циклопическими», на территории Армении изучались довольно давно. Остатки стен этого рода имелись на Армавирском холме. Циклопические крепости, связанные с урартскими клинописями около Ташбуруна и Еревана (Ганли-тапа), обследовал А. А. Ивановский. Позднее удалось определить древние названия некоторых развалин крепостей, встреченные в клинописных текстах (Цовинарская и Атамханская надписи).

Циклонические крепости Армении относятся к различному времени. Первая попытка классификации древних крепостей района горы Арагац (Алагез) была выполнена архитектором Т. Тораманяном, относившим наиболее древние крепости даже к неолиту  77. В 1930 г. экспедиция Академии истории материальной культуры провела обследование циклопических крепостей северного и северо-западного склонов горы Арагац, описанных Т. Тораманяном. Д ля работ был избран район, где находились крепости различного типа, клинообразная надпись н частично раскопанные могильники 78. Затем работа по той же теме была перенесена на западное и южное побережья оз. Севан (1931 и 1932 гг.) 79.

Собранный во время этих разведочных работ материал позволил выявить четыре основные группы крепостей-поселений, различающихся как по типу, так и по найденному в них материалу. Отнесение циклопических крепостей к неолиту не подтвердилось. Наиболее древние из них дали материал, датируемый «эпохой бронзы», т. е. концом II и началом I тысячелетия. Вторая группа крепостей относится к урартскому времени, причем некоторые крепости можно считать даже образцом урартского строительства (Кармир-блур, Арин-берд, Нор-Баязет, Цовинар).

В 1931 г. И. И. Мещанинов совершил несколько экскурсий, во время которых обследовал древние крепости Армении 80.

Но и после этих разведочных работ все же оставался неясным комплекс археологических памятников Закавказья, относящихся к урартскому, времени. Не хватало сведений, чтобы связать хорошо известные могильники Севанского района с надежно датированными урартскими крепостями. Необходимы были раскопки крепостей.

___________

74. Е. F. Weidner], АО. V II, S. 267—268.

75. И. И. Мещанинов, Предположительные сведения о движении халдов в пределы Азербайджана («Ичв. ЛАК», И, 1926), стр. 33—39; И. И. Мещанинов, Восточное Закавказье времени халдских завоеваний (ИДИ. 1937, № 1), сгр. 66—77.

76. И. Джафар-заде, Циклопические сооружения Азербайджана («Труды Азербайджанского фили[1]ал.! Акад. наук СССР». № 55, 1938); И. И. Мещанинов, Циклопические сооружения Закавказья («Изв. ГА ИМ К», X III, 4 - 7 , 1932).

77. …1920—1921,  207—225 (T. Тораманян, Дохристианская архитектура Армении «Вестник эчмнадзинского научного института»); …, XXV, 2 (Атрпет, Циклопические крепости Ширака. «Этнографическое обозрение»);  …, 1942, ; 11 —30 (Т. Тораманян, Материалы по истории армянской архитектуры).

78. Л. А. Аджян, Л. Т. Гюзальян, Б. Б. Пиотровский, Циклопические крепости Закавказья (СГАИМК, 1932, № 1—9), сто. 61—64.

79. Б. Б. Пиотровский, Л. Т. Гюзальяи, Крепости Армении доурартского и урартского времени («Проблемы истории материальной культуры», 1923, № 5—6) стр. 51—59; В. Piotrowsky und L. Т. Gusalyan, Kyklopischc / eslungcn am sudufer des Sewansees, [«Сб. кружка по изучению древнего Востока при Государственном Эрмитаже», № I (-8), 1933], стр. 39.

80. И. И. Мещанинов, Циклопические сооружения Закавказья («Изв. ГАИМК.» X III, 4— 7, 1932).

[21]

Эту работу взял на себя Государственный Эрмитаж, который в 1934 г. организовал археологическую экспедицию (руководитель Б. Б. Пиотровский) для изучения древней крепости на южном берегу оз. Севан, между селениями Алучалу и Цовинаром, связанной с клинообразной надписью Русы I.

Кроме стереофотограмметрической съемки местности и работ над клинописью, экспедиция производила небольшие разведочные раскопки и вскрыла два слоя. Верхний оказался слоем урартского времени. Раскопки дали несколько предметов (бронзовая фибула, железный наконечник копья, костяные изделия), сходных с найденными Н. Я. Марром на Топрах-кале. Этого материала было очень мало; недостаточны были также и находки из второго слоя крепости Муханнат-тапе 61 в Ереване, датированного урартской печатью.

Для более широких работ с целью выяснения комплекса памятников урартского времени была выбрана древняя крепость на холме Кармир-блур, на территории которой был найден обломок клинообразной надписи с именем Русы, сына Аргишти. В 1939 г. экспедиции Государственного Эрмитажа и Комитета по охране исторических памятников Армении начали совместные раскопки на Кармир-блуре, продолженные в 1940— 1941 гг. экспедициями Эрмитажа и Армянского филиала АН СССР. Работы эти были прерваны войной и возобновлены в 1945 г.

За семнадцать лет систематических раскопок на Кармир-блуре, где в древности находилась цитадель урартского города Тейшебаини, собран громадный археологический материал, характеризующий урартскую культуру и ее связи с закавказской 82.

Этот город являлся крупным административным центром в Закавказье. В цитадели жил урартский наместник, в ней скапливалась дань, собранная в окрестных районах страны. Большие запасы продуктов хранились в обширных кладовых цитадели и перерабатывались в мастерских. Там находились не только продукты земледелия и садоводства, но и многочисленные предметы ремесла: железные и бронзовые орудия и оружие, слитки бронзы, деревянные изделия, ткани и пряжа. Обработка дани требовала значительного числа рабочих рук. Д ля этих людей вокруг крепости был построен город, в котором, вероятно, жили и воины. Исследование города выявило в нем постройки различного назначения.

Централизованное хозяйство древневосточного административного центра требовало хорошо организованного учета. Как и в других подобных центрах Передней Азии, в Тейшебаини находился хозяйственный архив, отдельные документы которого — глиняные таблички, покрытые клинописью,— стали уже известны.

Раскопки раскрыли широкие связи Тейшебаини с другими странами древнего Востока; найдены ассирийские печати, бронзовые чаши, бусы, египетские амулеты, скарабеи, фаянсовые фигурки, сирийские и средиземноморские золотые серьги, серебряный сосуд, а также отдельные индийские бусы. С другой стороны, археологический материал из Кармир-блура помогает восстановить связи урартского центра также со скифами не только Северного Кавказа, но и Приднепровья.

Несмотря на то что по всем имеющимся в нашем распоряжении данным цитадель Тейшебаини была возведена при Русе II, сыне Аргишти, т. е. в середине VII века, в ее кладовых хранилось громадное число высокохудожественных урартских бронзовых предметов (шлемы, щиты, колчаны, чаши, предметы конского убора и др.) с именами царей Менуа, Аргишти I, Сардури II и Русы I, т. е. царей V III в. Это обстоятельство можно объяснить тем, что более ранние бронзовые художественные изделия были доставлены в кладовые Тейшебаини из ранних урартских центров, утративших в VII веке свое прежнее положение. И действительно, на четырех бронзовых щитах, найденных на

_____________

81. …II, 1.1 268 (E. А. Байбуртян, Проблема крашеной керамики Армении. «Вестник Ин-та истории и литературы АрмССР»).

82. «Кармнр-блур», I— IV.

[22]

Кармир-блуре, оказались посвятительные надписи Аргишти I с указанием, что они были изготовлены для города Эребуни (Иреиуни).

Развалины э того города находятся неподалеку от Кармир-блура, на южной окраине Еревана. Цитадель города — холм Арин-берд (Ганли-тапа) стал известен археологам уже давно. Еще в 1894 г. около холма был найден камень с клинописью, рассказывающей о постройке царем Аргишти, сыном Менуа, закромов для зерна 83. После разведочных работ, проведенных там А. А. Ивановским, этим памятником долго не занимались археологи, и он одно время служил даже каменоломней. В 1947 и 1948 гг. на холме были предприняты разведочные работы кармир-блурской экспедицией, а также B. В. Шлеевым. В 1950 г. по поручению Отдела охраны исторических памятников Комитета культурно-просветительных учреждений при Совете Министров Армянской ССР архитектором К. Л. Оганесяном, при консультации Б. Б. Пиотровского, были про[1]изведены консервационные работы с небольшими по объему раскопками, во время которых были найдены два камня с клинописями. Водной из них, принадлежавшей Аргишти I, рассказывалось о постройке города Эребуни, а в другой — о сооружении царем Сардури II зернохранилища 84. Таким образом, при помощи клинописи, найденной на холме Арин-берд, удалось точно определить местоположение урартского города Эребуни Вторая надпись Аргишти I о постройке Эребуни обнаружена при раскопках 1958 г.

В 1950 и 1951 годы исследование Арин-берда производилось кармир-блурской экспедицией Академии наук Армянской ССР и Государственного Эрмитажа (Б. Б. Пиотровский и К. Л. Оганесян). В крепости было раскопано большое удлиненное помещение, по-видимому, храмового назначения, в котором обнаружены остатки осыпавшихся росписей — орнаментальные фризы, изображения деревьев с божествами по их сторонам, а также фигуры бога (вероятно, Халди), стоящего на льве 85.

С 1952 г. раскопки Арин-берда продолжались совместной экспедицией Академии наук Армянской ССР и Государственного музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина (К. Л. Оганесян, И. М. Лосева, при научной консультации Б. Б. Пиотровского). В 1956 г. там же отрядом Академии наук Армянской ССР (М. А. Исраелян) было открыто небольшое прямоугольное сооружение, на цокольных камнях которого по обеим сторонам входа помещены две надписи, одинаковые по содержанию, рассказывающие о сооружении царем Аргишти I для бога Иуарше (Иубше) святилища, определенного в тексте термином суси 86. Отряд Музея им. Пушкина (И. М. Лосева, C. И. Ходжаш) работал в части, примыкающей к помещению с росписями 87. Раскопки выявили значительные перестройки крепостных сооружений: многие дверные проемы были заложены, а сами помещения переделаны, кладовая с карасами для вина была разрушена и сравнена с полом.

Наиболее интересным результатом этих работ явилось открытие большого зала, имевшего 30 деревянных столбов-колонн, от которых сохранились лишь каменные основания баз в углублении пола. Этот зал, по форме совпадающий с ахеменидскими ападанами, рассматривался первоначально как урартский прототип, но архитектурное исследование его, проведенное К. Л. Оганесяном, показало, что он построен в два приема и что форму ападаны он принял уже на втором этапе строительства.

__________

83. М. В Никольский, Клинообразная надпись из Ганли-тапа около Эривани (ДВ, II, 1894).

84. К. Оганесян, Арин-берд (Ганли-тапа)— урартская крепость города И рпуни («Изв. Акад. наук АрмССР», 1951, № 8), стр. 75; М. А. Исраелян, Две новые урартские надписи («Изв. Акад. наук АрмССР», 1951, № 8), стр 89; М. А. Исраелян, Заметки по вопросам урартоведения («Историко-филологический журнал», Ереван, 1958, № 2), стр. 204.

85. Б. Б. Пиотровский. Новые данные о древнейших цивилизациях на территории СССР («Доклады советской делегации на X международном конгрессе историков в Риме», М. 155), стр. 13.

86. …Аринбердский храм susi и его надписи). «Изв. Акад. наук АрмССР», 1957, № 9, стр. 93.

87. И. М Лосева, Раскопки цитадели урартского города Ирпуни (КСИИМК, 58. 1955), стр. 45; И. М. Лосева, Раскопки урартской крепости города Ирпуни на холме Арин-берд («Советское востоковедение», 1955, № 3), стр. 144.

[23]

Раскопки позволили установить, что крепость Эребуни погибла не внезапно при пожаре, не во время нападения врагов, а была заброшена, причем сокровища из ее кладовых были перевезены в другую крепость (Тейшебаини). Это объясняется изменением системы административного управления окраин урартского государства, направленным против чрезмерно возвысившихся наместников окраинных областей. Именно в то время в Закавказье потерял свое значение крупнейший урартский административно-хозяйственный центр Аргиштихипили и пришли в упадок другие крепости, построенные в первую половину истории Урарту, при царях Аргишти I и Сардури II. Крепость Эребуни была заброшена, но не разрушена, как Тейшебаини, и в таком заброшенном состоянии она пережила новые урартские центры, которые были разгромлены и сожжены в конце VII или в начале VI века кочевыми племенами.

После гибели Тейшебаини на его развалинах жизнь не возобновлялась, в Эребуни же продолжалась жизнь и позднее, уже в ахеменидский период. На это указывают находки трехгранных наконечников стрел ромбической формы без втулки, характерных для ахеменидского времени 88, бронзовые удила, составленные из колец, и бусы.

Но самым важным основанием для такой датировки являются найденные в 1956 г. две серебряные монеты города Милета, датирующиеся V в., но не ранее 478 г . 89. В свете этого можно считать вероятным, что и оформление тридцатиколонного зала-ападаны также относится к послеурартскому периоду. Дальнейшее исследование древних крепостей на Кармир-блуре и Арин-берде может дать весьма интересные и важные результаты, и понятно, что их раскопки привлекают внимание зарубежных ученых, занимающихся урартской культурой 90.

В связи с большими археологическими работами Академии наук Армянской ССР выросли молодые кадры археологов, успешно проводящие и самостоятельные работы (А. А. Мартиросян, Г. А. Тирацян, Г. М. Бартикян, 3. М. Касабян). Раскопки местных закавказских могильников урартского времени, особенно в Севанском районе, от Исторического музея Академии наук Армянской ССР проводит А. О. Мнацаканян. Около сел. Лчашен он открыл богатые курганы, относящиеся к концу II тысячелетия. В могилах были найдены погребальные деревянные повозки, большое число бронзовых изделий (оружие и украшения), свидетельствующих о высоком уровне местной культуры, а также золотые бусы и подвески, по-видимому, привозные. Эти курганы принадлежали вождям тех племен, с которыми урарты вели упорную борьбу при своем продвижении в Закавказье.

Очерк истории изучения Ванского царства отчетливо показывает неравномерность изученности не только отдельных его районов, но и отдельных видов памятников. Он выявляет также качественное отличие исследования древностей центральной части Урарту (Армянское нагорье) и его периферии (Закавказье).

Работа над урартской клинописью началась уже более ста лет назад, и ученые достигли, несмотря на все трудности, определенных результатов; в некоторые периоды

__________

88. К Uhirshman, Village Perse-Achemcnide («Memoires de la mission archeologique en Iran», XXXVI, Paris, 1954).

89. Определение JI. H. Беловой 6 мая 1957 г. (см.: В. Head, A catalogue of the greek coins in the B ritish M useum, London, 1892, p. 185, № 14—35; E. Babelon, T raite des monnaies grecqttes et romaines, II, 2, Paris, 1910, p, 1047). — Близкая по типу милетская серебряная монета (диобол) была найдена в Персеполе (см.: Е. Schm idt, Persepolis, II, Chicago, 1'957, p. I l l , pi. 84).

90. R. D. Barnett and W. W atson, Russian Excavations in Armenia («Iraq», XIV, 2, 1952), p. 132— 147; G. R. Meyer, Die urartaische Festung «Stadt des Teischebm bei Jerewan in Sow jet Armenien («Wissenschaftliche Annalen», I, Berlin, 1952), S. 407; Ch. ViroIIeand, Les fouilles russes de Karmir[1]Blour en Armenie (Academie des inscriptions et belle-lettres, Comptes rendus, 1954, avril—juin, Paris, 1954), p. 148; G. R. Meyer, Urartaische A ltertutner aus Karmirblur («Wissenschaftliche Annalen», IV, Berlin, 1955, S. 508); J. Friedrich, Neue urartaische Inschriften, I, Inschriften aus Karm ir-blur (ZDMG, 195, H eft I, 1955), S. 53—65; M. P allottino, Gli scavi di Karm ir-Blur in Armenia e il problema delle connessioni tra I’Urartu, la Grecia e I’E truria («Archeologia classica», V II, 2, Rom a, 1956), p. 109— 128; G. R. Meyer, Die sowjetischen Ausgrabungen in Teischebaini und Irepuni («Wissenschaftliche Annalen», V I, Berlin, 1957), S. 834; M. Pallottino, Urartu, Greece and E tru ria («East and West», IX , 1—2, Roma, 1958), p. 29—52.

[24]

эта работа затихала, но такие периоды не бывали длительными. Первоначально изучение урартской клинописи находилось в руках дилетантов, подходивших к ней, как к ребусу, и ассириологов, заинтересовавшихся использованием урартами ассирийской системы письма. Собственно говоря, ассириологи дали всю научную основу изучения урартских текстов, и в конце концов эта работа всецело перешла в их руки. Лишь за последнее время в нее включились лингвисты-кавказоведы.

Большая и тщательная работа была проведена по собиранию и изданию урартских клинописных текстов независимо от их содержания.

Часто совершенно незначительный текст переиздавался из-за исправления в чтении. касающегося мелочей. Обнаружение новой клинописи или же обломка с несколькими словами, не составляющими даже связного текста, вызывало большой интерес, значительно превышающий интерес к урартским памятникам материальной культуры.

Вследствие такого направления исследования урартские клинописные тексты стали основным источником изучения истории и культуры древнего Ванского царства. Лингвистическая разработка текстов настолько продвинулась вперед, что теперь стало возможным составить грамматику урартского языка, определить его структуру.

Совершенно иную картину представляло археологическое изучение центральной части Ванского царства, полностью оторванное от работы над письменными памятниками. Раскопки велись лишь в районе города Вана, причем во время первых работ Клейтона, Рейнольдса и Рассама добытый материал не был оценен должным образом. Археология Передней Азии после блестящих открытий ассирийских дворцов на берегах Тигра пошла по пути «сенсационных открытий», а так как раскопки на Топрах-кале, с обывательской точки зрения, ничего «сенсационного» не дали, то они и не привлекли к себе должного внимания. Лингвистические исследования развивались более быстрым темпом, чем археологические. Богатейший материал из раскопок на Топрах-кале, посту[1]пивший в Британский музей, долго лежал там мертвым грузом.

Но и позже, когда на территории центральной части Урарту стали проводиться научные раскопки, они затронули лишь известные ранее места (Ванская скала, Топрах-кале); материал из урартских могильников оставался почти не изученным.

Хотя систематического собирания урартских памятников не производилось, торговля древностями в Ване была широко развита. От кладоискателей вещи попадали в руки или частных лиц, торговцев памятниками древности, или же в консульства и миссии, откуда они поступали в музеи Западной Европы и Америки.

Наилучшие собрания древностей из центральных районов Урарту имеются в двух крупнейших музеях Западной Европы — в Британском и Берлинском. Кроме отдельных предметов, поступивших туда путем покупок, в них хранится большой материал раскопок на Топрах-кале. В Британском музее урартские древности долгое время были выставлены в ассирийском зале без достаточного разделения, вследствие чего некоторые из них вошли даже в научную литературу как ассирийские.

В Закавказье археологическая работа пошла совершенно по другому руслу. Здесь наибольшее внимание было уделено могильным памятникам, дававшим богатый вещественный материал, и только позднее в сферу работ закавказской археологии были включены остатки древних поселений, причем особое место заняли раскопки урартских крепостей на холмах Кармир-блур и Арин-берд, осветившие многие вопросы изучения урартской культуры.

Первые памятники урартского искусства стали известны ровно сто лет назад, но в то время они еще не были правильно определены. В 1859 г. напротив русского пограничного поста Алишар на Араксе курды обнаружили в скале гробницу, в которой нашли бронзовые украшения котлов в виде крылатой фигурки и головы бычка и другие мелкие предметы. В Эрмитаж их передал Ереванский военный губернатор Н. И. Колюбакин, видный военный и общественный деятель, который послужил М. Ю. Лермонтову, знавшему его по Кавказу, прототипом для образа Грушницкого в романе «Герой нашего времени». Д ва предмета из этой же находки

[25]

получил в Нахичевани Г. Бругш, проезжавший в 1860 г. через Закавказье в Персию.

Крупнейшие коллекции урартских памятников имеются и в СССР: в Государственном Эрмитаже (материал раскопок на Топрах-кале и Кармир-блуре, собрание урартских бронзовых изделий), в Государственном Историческом музее Армении (материалы рас[1]копок на Кармир-блуре, Арин-берде, клинописные памятники из Закавказья, отдельные предметы из Ванского района) и в Государственном Музее Грузии (материалы рас[1]копок на Армавирском холме, клинописные памятники, преимущественно из Ванского района, и каменная статуя, найденная на Ванской скале). Отдельные предметы из раскопок на Кармир-блуре и Арин-берде хранятся в Москве: в Государственном Историческом музее и Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина.

Развитие наук в СССР отразилось и на археологическом исследовании Закавказья. Совместная работа центральных и республиканских научно-исследовательских учреждений уже дала плодотворные результаты. Археологические исследования советского Закавказья перестали быть случайными, они включались в общий план изучения истории народов СССР, и к ним стали предъявляться определенные методологические и методические требования.

Разведочные работы по сбору материала, плановое проведение раскопок и комплексное изучение различных видов древних памятников (клинообразные надписи, древние поселения и могильники) обеспечили изучение Закавказья урартского периода (конец IX — начало VI в.). И нет ничего удивительного, что северная окраина древнего Ванского царства оказывается лучше изученной, чем его центральная часть

Цитируется по изд.: Пиотровский Б.Б. Ванское царство (Урарту). М., 1959, с. 7-26.