Вьетнам XI века: военная история

Южное направление. Исторически перспективное направление — юг, где вьеты только и могли заниматься привычным земледелием — заливным рисоводством. Непосредственно на западе и севере не было удобных для такого вида хозяйствования земель, далее же на севере были — периодически очень сильные — государства ханьцев: там, в рисоводческих долинах р. Сицзян и др., тоже росло население, хотя до XII века не за счет переселенцев с далекого севера, с Хуанхэ. Неясно, переселялись ли вьеты к чамам до X века, но если и вели с ними войны, то только оборонительные. Чампа времен своего расцвета для завоевания не подходила. В более позднее время перенос столицы Чампы из северной Индрапуры в южную Виджаю скорее всего был связан уже с давлением вьетов. Способствовали ослаблению Чампы и закат торговых империй южных морей, появление возможности плавать на более далекие расстояния, не заходя в порты, что связано с совершенствованием конструкций кораблей и новыми навигационными навыками.

Так или иначе в XI века участились войны на юге, многие из них начинались уже вьетами, хотя ни одна из сторон не захватывала земли у другой. Не исключено, что земли, временно занятые вьетской армией, уже частично заселились беглыми крестьянами из дельты Красной реки; обратного процесса не было. И так было веками. Миграций чамов на юг за пределы Чампы небольшие вьетские захваты XII и последующих веков, видимо, не вызвали, внутренний резерв был значителен (это, собственно, и позволяло вьетским крестьянам вклиниваться между чамскими, позднее кхмерскими, деревнями на пустых землях; до определенного момента такие земли в южной Чампе занимали ушедшие с севера чамы). Массовые миграции вызвало лишь подчинение чамского государства вьетами в XVII в., когда не менее трети их уехало в приречные районы Камбоджи.

На рубеже X—XI веков северная граница Чампы проходила по гряде Хоаньшон, между современными провинциями Нгетинь и Биньчитхиен. Это старая многовековая, во многом обусловленная географически граница. С севера подходила южная провинция Дайковьета — Хоан (после восстания 1039 г. переименованная в Нгеан). Она, как и более северное побережье, вьетское и ханьское, часто подвергалась набегам (морским, реже сухопутным) небольших дружин чамов. Не прекратились такие набеги и при Поздних Ли, тем более что они далеко не всегда были набегами именно королевского флота. (Легко предположить, что вьеты тоже грабили чамское побережье, но чамских летописей в нашем распоряжении пока нет.) В 1020 г. принц Фат Ма (будущий император Ли Тхай Тонг) вмешался в шедшую в Чампе борьбу за престол и вторгся в северные провинции Чампы, к югу от Хоаньшона. Наличие союзника обусловило некоторый успех дружественных ему чамов, но ни о каком усилении влияния или землях речь не шла; приглашение со стороны одной из чамских группировок и было обусловлено неопасностью (тогда!) вьетов для Чампы. Традиция таких приглашений оставалась у чамов и особенно кхмеров еще очень долго, у вьетов же она была гораздо слабее. В первой половине XI века на территорию Дайковьета также отступали потерпевшие поражение в борьбе за власть чамские крупные замлевладельцы со своими дружинами, сотни бежали из северной Чам-пы в 1040 г., но все это тогда не помогло вьетам закрепиться на землях соседа.

В то же время сильная уже много веков Чампа и усиливающееся вьетское государство не могли не вступить в более острые, чем ранее, конфликты, поскольку прежде ханьские империи защищали от чамов духуфу (протекторат) Аньнань, хотя и не очень рьяно, да и демографическое давление в Дельте (обусловившее переселения на юг), по-видимому, в 1 тыс. н. э. еще только формировалось. Отношения стали портиться с 1020 г. и продолжали быть такими в 30—40-е гг. В 1043 г. чамы опять грабили на южном побережье Дайковьета. Однако количество постепенно переходило в качество. То ли Ли Тхай Тонгу нужен был лишь предлог, то ли набег был уж очень разорительным, но в 1044 г., заблаговременно собрав и, видимо, частично построив большой флот, вьетский император организовал высадку большой армии близ столицы Чампы — Вид- жайи. В сухопутном бою под столицей чамы были разбиты, их король Джайя Симхаварман II пал в бою. Победителям достались 5 тыс. пленных н 30 слонов. В Тханглаунг были увезены супруга Джайя Симхавармана II и придворные музыкантши. О верности жены чамского короля своему погибшему супругу, о ее чистоте и героизме вьеты сложили ставшую очень популярной красивую легенду, полную преклонения перед женщиной, которая предпочла умереть, сохранив честь (легенда о Ми Е). Хотя поздняя вьетская конфуцианизированная традиция XV—XIX вв. и трактовала чамов как «варваров», в предшествующие века многое было воспринято вьетами у чамов, кое-что— чамами у вьетов; складывалось и смешанное население в зоне контактов. Конфликтными отношения стали с XVII в., но и они не привели к полному изгнанию или ассимиляции чамов, которых много во Вьетнаме и в настоящее время.

В XI веке пленные чамы были расселены как крестьяне к северо-западу от Тханглаунга, на Красной реке (у Иенбая, в Виньфуке). Возможно, так пытались защититься от тайских племен северо-запада. Войны типа войны 1044 г. тоже не очень препятствовали переговорам, которые начались сразу же после войны. Некоторое время спустя чамы в свою очередь напали на вьетов. Рудраварман III укрепил армию и флот, закупил у Су- нов лошадей и мулов. И хотя в 1065 г. в Тханглаунг еще прибыло посольство и даже поднесло белого носорога, в 1068 г. начались столкновения. Создается впечатление, что Ли готовились к наступательной войне безотносительно к намерениям Рудраварамана III. Уже в следующем году выступили на юг армия в 50 тысяч человек и флот из 200 кораблей под командованием члена династии, крупного полководца, Ли Тхыонг Киета; император, хотя ему было уже 47 лет, с армией был, но ею не командовал. В столице остались править тхай-шы Ли Дао Тхань и вторая жена императора, заметная политическая фигура тех лет, И Лай. Флот собирали в столице, он вышел в море и двинулся на юг. В устье р. Нятле Ли Тхыонг Киет встретил чамский флот и в морском сражении одержал победу. Затем он двинулся на юг и захватил приморский город Шри Ба- ной (совр. Тхинай) в горловине залива, ведущего к столице Чампы — Виджайе («Победа»), сменившей более северную Индрапуру. Виджайя была защищена с двух сторон реками, а с запада горами; на востоке равнина вела к морю. Здесь и стали войска Дайвьета. Генеральное сражение произошло на р. Тымао, к югу от столицы. Чамы оставили поле боя. Рудраварман III с большой армией в 50 тыс. человек (по вьетнамским источникам, равна сухопутной армии Дайвьета) отступил на запад, но вьетская армия дала еще один бой и Рудраварман III попал в плен.

Никогда еще вьетское оружие не одерживало столь полной победы над многовековым противником; близ Виджайи состоялись пышные торжества (в том числе боевые танцы с копьями, состязания в поло и т. п.). Затем в огромном городе Виджайе были пересчитаны то ли дома, то ли кварталы (указывается цифра в 2560 единиц) и все это было сожжено; закрепиться здесь, несмотря на победу, Ли Тхыонг Киет и Ли Тхань Тонг не планировали. Армия ушла на север, уводя в плен чамского короля. Никаких попыток установить власть над Чампой предпринято не было, да 2/3 ее территории и не были захвачены. Вьетские источники сообщают о присоединении областей к югу от Хоаньшона — Ботинь, Диали и Малинь (современные провинции Куангбинь и северная часть Куангчи). По вьетской версии, согласившись на эти уступки, Рудраварман III вернул себе свободу и трон. Возможно, так все и было. Политически они были присоединены, и указ 1075 г. приглашал желающих на новые земли. Наблюдение за югом было поручено Ли Тхыонг Киету, из чего следует, что какая-то администрация там создавалась, но была, видимо, военной. В 70-х годы здесь была установлена провинциальная администрация, хотя через 7 лет после захвата, составлен реестр земель (в общих чертах). Но обо всей этой устроительной деятельности сообщает источник, написанный намного позднее, автор которого уже уличен А. Б. Поляковым в прямой выдумке (в вопросе о существовании храма Литературы в той же второй половине XI века). Справедливо воспринимая XI век, особенно его вторую половину, как «устроительное» время, Нго Ши Лиен в XV веке привнес в текст XIII в. много такого, что считал, будучи конфуцианцем, естественным для периода становления государственности. Это вполне могло касаться и становления административных структур. Но так или иначе, какое-то усиление вьетского влияния к югу от Хоаньшона явно происходило.

XI, в меньшей степени XII век были для государства вьетов особым временем — временем наибольшего сходства с аграрными империями ЮВА эпохи расцвета, когда огромную роль играли столица и ее ближайшее окружение. Только в XI — первой половине XII в вьетские летописи так много внимания уделяют социальным делам в столице, ее населению, хозяйственным делам и т. д. Имеются в виду не упоминания о строительстве в столице или о делах находящегося в столице двора, а сведения о столичных «внедворцовых» жителях и об их делах Во Вьет Шы Лыок наиболее полно говорится об этом, а в позднем Тоан Тхы (хотя в нем сообщаются факты и подробности, не вошедшие во Вьет Шы Лыок, но истинные) эти приоритеты ощущаются слабее, поскольку в XV веке государственность и классовые отношения уже давно пошли «вширь», по крайней мере в Дельте и окружающих областях.

Вряд ли вся эта деятельность победителей тогда была особенно успешной, поскольку серьезного ущерба Чампа не понесла, чамы оставались в «уступленных» округах и, пользуясь поддержкой с юга, регулярно восставали. Участвовала в борьбе на стороне Чампы и Камбуджадеша. Уже во время похода Ли Тхыонг Киета на Сунов, т. е. в середине 70-х гг., Чампа заняла не только эти округа, но и соседние южные уезды Дайвьета: Хоан и Зиен. А когда в XII веке (т. е. с 1128 г.) юг регулярно бывал отрезан от Дельты кхмерской армией, которая нередко действовала вместе с чамами, судьбу вьетской администрации к югу от Хоаньшона легко себе представить. Прямым подтверждением крайней непрочности южных приобретений служит то, что сразу после налаживания отношений с Сунами, даже до завершения их упорядочивания, когда в 1082 г. Ли Тхыонг Киет стал правителем юга Дайвьета, округа за Хоаньшоном, судя по всему, пришлось опять завоевывать.

80-е годы XI века — кульминация политического влияния Ли Тхыонг Киета: он получил титул, к которому полагалось 10 тыс. семей и доходы с провинции Аи, с севера примыкавшей к управляемым и не раз разоренным чамами провинциям (тяу) Хоан и Зиен. Здесь он вел борьбу с оставшимися на своих местах чамскими крупными землевладельцами, чьи отряды поддерживались чамской армией, считавшей эти земли своими. Эту борьбу Ли Тхыонг Киету выиграть тогда не удалось, она возобновилась позже.

Северное направление. Война с Супами. Если война, начатая Первыми Поздними Ли на юге, хотя и не увенчалась бесспорными приращениями, но открыла перспективное направление внешней экспансии вьетов в ЮВА, то крупномасштабный поход на север, в ассимилируемые вьетские земли, несмотря на военный успех, показал бесперспективность активности на севере. Зато в этой войне были отработаны приемы отражения нападения преобладающих по численности армий ханьских империй, которые (в отличие от ситуации XI века) обычно приходили к вьетам по своей инициативе, а не в ходе начатой южанами войны, как это было в данном случае. Итоги войны с Сунами— укрепление духа вьетов, впервые победивших большую армию единой империи своих бывших правителей, а также начало формирования у них чувства самобытности по отношению ко всем ханьцам, в том числе и к их верхушке; последнему способствовало то, что поворот (при Сунах) у ханьцев к конфуцианству, оформление неоконфуцианства совпали по времени с расцветом у вьетов буддизма тхиен.

Разрыв с родственниками по культуре, которыми, бесспорно, были для образованных вьетов во время «северной зависимости» образованные ханьцы, стал быстро формировать у вьетов тот «феодальный национализм», который в XV в. обрел уже форму теории (Нгуен Чай и др.). И Ли Тхыонг Киет сыграл определенную роль в этом процессе своим стихотворением, программным в политическом и философском смысле. В «не-ханьской» форме он отождествил вьетов с их землей, горами и реками и вместе противопоставил ханьцам, которые и вопрос-то так не ставили, для них главное — культура, а не земля страны.

Таков был социокультурный опыт той войны, которую вьеты начали в 1074 г., через два года после того, как власть от вполне взрослого Тхань Тонга перешла к шестилетнему Нян Тонгу, а точнее, к Ли Тхыонг Киету.

К этому времени ситуация на северной границе, кстати, толком и не демаркированной, поскольку ни вьеты, ни ханьцы там не жили (как и века спустя), была исключительно выгодной для нападения по двум причинам. Во-первых, походы нунгских (тайский народ в современном Северном Вьетнаме и Южном Китае) князей против империи Сун показали ее абсолютную слабость в бассейне среднего Сицзяна; во-вторых, из-за грабительских походов их вождя Чи Као на Сунов эти князья были виноваты перед Сунами и стали, во всяком случае на время, естественными союзниками вьетов. Но для правителей Дайвьета дело было, разумеется, не в нунгах. По-видимому, они считали, что еще сохранялся исторический шанс на восстановление Аулака—Намвьета, за которое в X в. боролись вьеты из бывшего Намвьета, создав государство Дайвьет, в котором правила династия Южных Хань. В 939 г. Нго Куен помешал этому объединению, теперь Первые Поздние Ли хотели, по-видимому, сделать то же, но под главенством наследников Аулака. Дело в том, что в XI в. этническая близость потомков лаквьетов и потомков намвьетов еще ощущалась, вторые воспринимали правителя первых как «дядю» и сопротивления армии Дайвьета не оказывали. Да и название это еще недавно было для них своим. Но успешное давление степняков на собственно ханьское население среднего и нижнего Хуанхэ вызвало массовое бегство ханьцев в бассейн р. Янцзы и р. Янко (древнее название р. Сицзян); здесь появились ханьские крестьяне, началась ассимиляция, пусть не антропологическая, но культурная. Северная граница Дайвьета все более становилась этнической. Но это произошло в XII в., а тогда армия Дайвьета династии Ли победно шла по бывшему Дайвьету (заимствованное название, возможно, должно было облегчить воссоединение), коренное население его приветствовало, ханьцы бежали под защиту двух самых больших городов бассейна Сицзяна: Инчжоу и Гуанчжоу. Произошло это так.

В начале XI в. встал вопрос о тайских (нунгских и др.) княжествах по водоразделу Красной реки и Сицзяна и его притоков. Ни практически, ни теоретически они в X в. не подчинялись никому; с начала XI в. там стали появляться не столько войска, сколько представители как более крупной, но далекой империи Сун, так и меньшего, но очень близко расположенного Дайковьета. Крестьяне и того, и другого государства в силу экологических причин не могли заселить эти низкогорья, и речь шла лишь о политическом подчинении. Но было обстоятельство, форсирующее события — небывалое богатство гор полезными ископаемыми, залегающими неглубоко и с очень высоким содержанием руды (серебро, медь, свинец, олово). Все они давно разрабатывались и привлекали пришлое население из долин как из Дайковьета, так и от Сунов. Тогда же, по-видимому, внутреннее развитие нунгов подвело общество к решению вопроса о собственной государственности. Нунги достаточно многочисленны, но их деревни с полусуходольным рисоводством разбросаны на больших площадях, отсутствуют большие» плотно заселенные долины; все это не дало сформироваться в одном каком-либо месте тому минимуму людей и средств, который достаточен для существования центра полностью самостоятельного государства. Удел многих тайских народов (кроме спустившихся в монские и кхмерские долины) — полусамостоятельность, вплоть до середины XX в. Постепенно это стало политикой тайских князей, но тогда, в XI в., это только намечалось и проверялось. Первыми попробовали нунги, самый крупный народ гор в междуречье Красной реки и правых притоков среднего Сицзяна.

Горские князья («тяу мук», как их называли вьеты) не признали власть Поздних Ли, хотя на них около десяти раз ходили походами, правда, не заходя далеко в горы, в основной район проживания нунгов (современный Каобанг). (Напомним, что сухопутная дорога на север, давно проторенная, проходила восточнее, через современный Лангшон.) В 1038 г. князь нунгов Тон Фук объявил себя и свое княжество независимым государством. В завязавшейся войне князь был взят в плен в 1039 г. и привезен в Город Взлетающего Дракона, где н казнен. Но для далеко живущих нунгов это не было веским доводом. Сын казненного, Чи Као, отступил на север, чтобы в 1041 г. вернуться в страну нунгов и продолжить дело отца. Новое государство было названо Дайлить. Второй князь нунгов разделил судьбу первого: видимо, вьеты уже ориентировались в горной войне, Чи Као оказался в том же городе, что и отец. Но там уже поняли, что казнями нунгов не запугать. Не менее «виновный», чем отец, Ки Као был обласкан, но самостоятельным королем признан не был. Недовольный Чи Као, в 1048 г. отпущенный из Тханглаунга, обратился, как самостоятельный монарх, за помощью к Сунам. Но те, увязшие в собственных внутренних проблемах, отказались его поддерживать. Неуспех показал Чн Као незаинтересованность Сунов в «южных делах», но, как многие крупные политики (а он бесспорно был одним из них), он мог использовать это первоначально невыгодное для себя обстоятельство. Имея уже государство своего отца, он группирует вокруг него соседние княжества и племена, и, как не раз это бывало в истории раннеклассовых обществ, вокруг энергичного и победоносного монарха возникает большое, но эфемерное государство. Новое название — Дайнам («Великий Юг») носило следы геополитических претензий именно вьетов, говоривших о ханьцах и о себе не как о «Поднебесной» и «младших», как ханьцы, а как о «Севере» и «Юге»; и недаром много веков спустя уже вьеты, в период своего могущества, назовут свое государство— тоже Дайнам (20-е гг. XIX в.). Армии Дайнама и ополчениям горных народов удалось взять второй по величине город к югу от горного хребта Улин (ограничивающего с севера бассейн р. Сицзян) — Инчжоу, занять восемь уездов в провинциях Гуанси и Гуандун, захватить тысячи пленных. Были казнены 3 тыс. чиновников империи, что точно определяет цель Чи Као — сломать государственную опору империи на юге. Более крупный и сильно укрепленный Гуанчжоу выдержал 57 дней осады (тем более что организаторы обороны — ханьские чиновники — знали, что их ждет); город с моря, видимо, не мог быть блокирован. Зато много средних и крупных городов было разрушено, а с ними и имперская инфраструктура. Дислоцированные на юге сунские войска еще три раза давали ему сражения (в том числе при нападении их на Инчжоу), но трижды терпели поражения (у Инчжоу, Синчжоу и Цзинчена). Их неуспех не в последнюю очередь объяснялся тем, что войска Дайнама не ставили себе целью захват территории, а быстро перемещались с места на место в дружественной стране, превращая ее из провинции империи (пусть контролируемой империей лишь приблизительно на 10%, т. е. в рисовых долинах) в «ничью» землю. Видимо, способствовали его успехам и негативные для юга последствия реформ Ван Ань Ши в империи Сун. Но у большой империи всегда есть одно преимущество — боеспособное войско она может найти всегда. Профессиональный полководец Ци Цзин, получивший титул «Умиротворитель варваров», собрал и привел в порядок армию еще перед походами, в Улине, на спокойной территории, и быстрым маршем пошел на юг. При этом он отказался от помощи, обещанной Ли (и правильно сделал, судя по последующим событиям), отклонил предложение несколько обеспокоенного Чи Као ликвидировать государство Дайнам, а его самого назначить губернатором провинций Гуанси и Гуйчжоу, прошел проходы Улина и вторгся в Дайнам. Чи Као не начал в лесах партизанскую войну, а дал бой, вернее, серию сражений, в которых и был разбит. Социальные факторы — одно, а профессиональная вы-учка и память ханьцев о жестокостях Чи Као — другое. Чи Као бежал в населенную родственными тайцами имерию Дали, но те, видя имперские войска поблизости, решили не рисковать и выдали короля Дайнама.

В этих условиях вьетские императоры усиливали влияние в горах, в частности, выдавая за горских князей знатных вьетов. В результате номинально подчиненный Сунам округ Гуанюань (совр. Каобанг) практически, как стало очевидно в дальнейшем, более тяготел к Дайвьету (хотя нунги еще веками фактически не признавали государственной границы, разделявшей их на две части).

Некоторые губернаторы су некого юга хотели использовать эффект победы Ци Цзуна, чтобы принудить государство вьетов (тогда называвшееся в империи Цзяо-чжи, т. е. даже не вассальным «государством Аньнань», как впоследствии) отказаться от территориальных претензий и( возможно, захватов. Но на севере, в Пекине, сидели уже кидани, с севера же нажимали тангуты из империи Си Ся, шла борьба и внутри империи Сун. Войска-то были, а сил у империи становилось все меньше.

Такое могло и не повториться, и Ли Тхыонг Киет пошел на риск; как показали последующие события, риск был большим. Подготовка к войне потребовала времени, надо было собрать вдвое большую армию, чем против Чампы: для совместных действий на суше и на море, для длительного маневрирования на чужой, недавно разоренной нунгами территории, для штурма больших крепостей. Это не могло пройти незамеченным. Если ранее от южных губернаторов требовалось только составление подробных справок о Дайвьете (1070), то теперь губернатор южной провинции Гуйчжоу получил приказ готовить (на всякий случай, а не для похода на юг) войска и корабли, а также прекратить торговлю с Дайвьетом, традиционно представленную с китайской стороны предметами ремесленного производства. Эти меры могли быть направлены и против нунгских отрядов, а разрыв в торговле стал расплатой за двуличную политику двора Ли в отношении Чи Као: прямого нападения Сунов не было даже во вьетской версии событий.

Когда Ли Тхыонг Киет уже собрал армию, нужен был любой предлог, и император Дайвьета в обход обычной практики потребовал объяснений у губернатора (по поводу приказа сун- ского императора о мобилизации и закрытии границы), на что тот и не мог дать самостоятельного ответа и послал послов обратно: своим требованием вьеты явно нарушили этикет. Собранная 100-тысячная армия включала два крупных соединения, со своими командующими. Первым, шедшим сушей, командовал Тонг Зан; ему были приданы отряды горцев. Основными силами, шедшими морем (что необычно для больших масс войск в эти времена в аустрическом мире), командовал сам Ли Тхыонг Киет. По заранее разработанному плану группа войск Тонг Зана с горцами вторглась по горным проходам в пределы Гуйчжоу. Осенью 1075 г. Тонг Зан захватил крепости Гуйвэнь, Тайпин и Инпин и продолжал бои, привлекая внимание основных сил ханьцев, стоявших близ Инчжоу. Тем временем посаженная на корабли армия Ли Тхыонг Киета захватила порты Цзин н Лян в Гуандуне и двинулась внутрь страны, не встречая особого сопротивления, так как основные силы, которыми Суны располагали на юге, были, видимо, стянуты к сухопутной границе. Не объявляя войны Сунам, Ли Тхыонг Киет провозглашал, что войны — нет, а он лишь преследует дайвьет- ских повстанцев, которых правитель Гуйчжоу не желает выдавать (до этого ни о каких повстанцах в летописях не сообща- лось). Объяснение было надуманное, но позволяло подчеркнуть, что войны с Сунами нет. Но она шла полным ходом, и всем это было очевидно. По вьетнамским летописям, население встречало войска Ли Тхыонг Киета с радостью, кормило их. В честь Ли Тхыонг Киета устраивались праздники. «Идут войска дядюшки Ли из Южной страны», — якобы говорили в народе. Это были местные жители, которые приветствовали, наверное, и Чи Као: ханьцы же бежали. Наскоро восстановленная после ее разгрома Чи Као военно-административная машина Сунской империи на юге быстро рассыпалась, уцелевшие части и ханьские чиновники с семьями укрылись в наскоро отстроенном городе Инчжоу. После 42-дневной осады и общего штурма крепость была взята в 3-м лунном месяце * 1076 г., укрепления были разрушены, население — 50 тыс. человек, по сведениям ряда источников, в основном погибло.

Этого Суны оставить без последствий не могли, армия, готовившаяся для выручки Инчжоу, должна была отомстить за его разгром. Собранная на севере, она опять подходила к горным проходам Улина в середине 1076 г. 100 тыс. пехотинцев,. 10 тыс. всадников шли к Инчжоу; империя нашла силы для защиты своих южных владений. Но теперь ей противостояли не отряды нунгов, а регулярная армия молодого, набиравшего силу вьетского государства, самого становившегося империей. Видя, что воссоздать двуединое государство не удалось, Ли Тхыонг Киет форсированным маршем повел армию обратно, унося добычу и угоняя тысячи пленных. Ему удалось оторваться от противника и подготовить оборону на северных рубежах Дайвьета, но положение стало сложным. С севера, не останавливаясь, шли войска под командованием лучшего полководца сунской империи Го Гуя, с юга напирали чамы и поддерживавшие их кхмеры.

Китайская армия перешла границу в нескольких местах сразу, с моря подошел большой флот, и опасность полного разгрома стала реальной. Правда, переход северянами гор в разных местах оказался ошибкой, поскольку военный союз с горцами у вьетов продолжал существовать. При этом горцы защищали свои дома, а вьеты им помогали: в итоге часть китайцев рассеялась по труднодоступному горному театру военных действий. Но Го Гуй недаром считался гордостью империи: его основные силы, не задерживаясь, выходили в долины. Их встретили войска Ли Тхыонг Киета, тоже недаром считающегося одним из величайших полководцев в истории Вьетнама; а в столь много и успешно воевавшей стране это значит многое. За счет форсированного марша на юг он выиграл время, использованное на подготовку горной войны и создание в долине вдоль р. Кау, преграждавшей путь на Город Взлетающего Дракона, мощной полосы дерево-земляных укреплений, сзади которых располагались укрепленные лагеря с резервами и соединяющие их дороги. Взять линию по р. Кау с ходу не удалось, и сунская армия растянулась по северному берегу р. Кау на 30 км. Го Гуй создал ударный кулак и перешел реку на узком участке, но резервы вьетов подошли вовремя и прорвавшийся отряд был оттеснен на северный берег. Теперь многое решал сунский флот, но флот Дайвьета не пустил его в Красную реку, а ждать ханьцам было нельзя, кормить огромную армию в чужой стране стало трудно. Го Гуй принял другой план форсирования реки, уже большими силами, на плотах. Пробить линию укреплений не удалось, потери в этом большом сражении были значительными; началась позиционная война. И вскоре уже Ли Тхыонг Киет решил форсировать реку, но, как и у Го Гуя, в первый раз это ему не удалось. Вторая попытка, предпринятая вьетами в своей стране, где все всем известно и все помогают, удалась, но последующий штурм китайского лагеря был безуспешным. К этому моменту, при равных, видимо, потерях в поле, положение ханьцев становилось все более сложным, так как они страдали от климата, болезней, плохого, затрудненного действиями горцев снабжения. Но одинаковые с ханьцами потери для меньшей по размерам армии вьетов были более опасны. В этих условиях, поскольку официально «войны не было», полководцы заключили мирное соглашение, и Го Гуй беспрепятственно увел войска на север; территориальные вопросы при этом не обсуждались. Гуанюань (современный Каобанг) остался за Сунами (до 1079 г. по меньшей мере). Это говорит о том, что силы сторон были на момент выхода Го Гуя с юга на границу приблизительно равны. Ушел и стоявший в море сунский флот.

Основным итогом войны можно считать установление выгодной для вьетов границы (Каобанг был вскоре все-таки закреплен за Дайвьетом) и понимание Сунами того, что с этим противником им не справиться, хотя конфликты бывали и позднее. Вьеты же убедились в своей силе и выработали стратегию войны с китайцами, неоднократно ими применявшуюся.

Цитируется по изд.: Деопик Д.В. История Вьетнама. Часть 1. М., 1994,  с. 101-111.

Примечания

*  Здесь и далее годы описываемых событий даны по солнечному календарю, а месяцы — по лунному, так как без указания в источнике дня месяца точное соответствие месяца лунного календаря солнечному затруднено.