Османская империя: военный крах (Алиев, 1971)

Младотурецкие лидеры в своих воспоминаниях старались изобразить дело так, будто до лета 1916 г., т. е. до Хиджазского восстания в Аравии и заговора Якуба Джемиля, на территории Османской империи не было никаких выступлений против правительства и войны. Талаат-паша пытался убедить, что в первые два года войны народные массы терпеливо сносили все тяготы и ни из одного уголка империи не поступали жалобы [594, стр. 30]. В действительности, сразу после вступления Турции в войну в стране началась борьба против империализма, за хлеб и мир, которая продолжалась на протяжении всей войны. Она проходила в различных районах страны и в разных формах.

Как пишет Г. Лорей, начиная с осени 1914 и до конца 1915 г. турецкие обозы, направлявшиеся на Месопотамский фронт, подвергались систематическим нападениям курдов и арабов. Дело дошло до того, что в начале 1915 г. турецко-германское командование вынуждено было выделить для их охраны специальные отряды [312, стр. 320]. Одновременно германский военный комиссар в Палестине фон Люк издал приказ о том, что всякий, кто попытается напасть на турецко-германские транспорты и имущество, будет расстрелян на месте [99, л. 246].

[303]

На протяжении первой половины 1915 г. в ряде городов Сирии и Ливана (Бейруте, Дамаске, Алеппо и др.) происходили многочисленные народные демонстрации под лозунгами «мира и хлеба», причем были случаи вооруженного столкновения между демонстрантами и войсками [307, стр. 78—79]. Удобная для партизанской борьбы горная область Сирии Джебель-Друз вскоре стала центром борьбы против турецкого гнета в Сирии и Ливане, центром борьбы за мир. Этот район, находившийся под контролем друзских племенных вождей, в частности Селима аль-Атраша и Султана аль-Атраша, стал местом сосредоточения противников «Иттихад ве теракки» и дезертиров турецкой армии.

Как пишет д-р Нури Дерсими, в годы мировой войны национально-освободительное движение курдского народа значительно усилилось. В ряде районов Дерсима (на юго-востоке Евфрата) были созданы даже органы местного самоуправления [506, стр. 13].

Сильны были антивоенные настроения в турецкой армии. Рядовой состав, почти полностью состоявший из крестьян, и прогрессивная патриотическая часть офицерства понимали, что война служит лишь интересам германского империализма и правящих кругов Турции.

Было бы наивным ожидать, что анатолийский крестьянин, оставивший дома в нищенском состоянии семью, будет слепым орудием захватнических планов германского империализма и пантюркистов. Поэтому многие солдаты —выходцы из крестьян — дезертировали из армии.

Февральская революция 1917 г. в России дала новый толчок волнениям и революционному подъему народных масс и армии Османской империи. Свержение 300-летней династии Романовых оказало огромное влияние как на союзников России по Антанте, так и на страны германо-турецкого союза. Однако правящие круги этих стран пытались изобразить, будто свержение царизма в России не имеет серьезного социально-политического значения, и якобы все дело в том, что Россия вышла из строя в военном отношении. Лидеры младотурок оценивали результаты февральской революции лишь с военной точки зрения. Так, Талаат-паша заявлял, что «свержение царизма в России является благоприятным и для Турции событием» [799, 9.У.1917].

Невзирая на подобные потуги младотурецкой вер-

[304]

хушки, народные массы страны под влиянием русской революции усилили борьбу против империалистической войны. Важную роль в этом сыграло обращение пролетариата России к рабочим всего мира, в котором разоблачалась политика виновных в подготовке и развязывании мировой войны империалистических монополий и Поддерживающих их буржуазных правительств.

Аналогичное обращение Бакинского рабочего комитета, которое было распространено через Кавказский фронт и в Турции, оказало большую помощь турецкому крестьянину и солдату в понимании характера империалистической войны 1.

После Февральской революции большевики успешно проводили в русской "армии агитацию за братание солдат воюющих стран. Так, в одном из обращений русской Кавказской армии к турецким солдатам говорилось, что «эта война приносит пользу только императорам, султанам и их приспешникам. Как результат этой войны, которую не хотели ни мы, ни вы, явился голод. Знайте, что Энвер и Талаат из-за своих личных корыстных целей ведут, для пользы немцев, эту ужасную кровавую, уже 3-летнюю войну, от которой что вы получили? — разорение ваших семей, горе и рабское подчинение немцам. У вас, от ваших детей, 3/4 всего вашего скромного имущества (хлеба, сена, масла, скота и т. д.) отобрали и взамен выдали расписки, по которым вы никогда ни гроша не получите. Благодаря войне торговля совершенно упала, большинство полей не обработано, ваши семьи и дети голодают и холодают. Скажите, для чего все это делается? Эта война, которая ведется на ваши кровные деньги, кому дала пользу? — г.г. Энверам, Талаатам, их приспешникам и интендантам: они разбогатели, а вы, бедные, что получили? — молодых убили, а дети ваши остались голодными сиротами. Скажите же, для чего все это? Вот для чего: для того чтобы вы, ввергнутые в несчастье, не смогли бы разобраться в вас окружающем, и таким образом Энверы, Талааты и их приспешники были бы спокойны за свою власть. Разве не довольно уже крови? Разве горя и слез ваших детей недостаточно? Разве с глазами, полными слез, ваши отцы, матери, братья, жены и дети ваши не истомились в ожидании вас? Нет — довольно!

Мы, русские солдаты, объединились с народом, свергнули старое правительство и установили единение,

[305]

равенство и братство, и, протянув к вам, братьям, свою руку, — ждем и от вас того же. Свергните вашу узурпаторскую власть и виновников-немцев этой кровавой войны от себя изгоните. Когда вы это сделаете, то протяните нам вашу руку и война будет окончена.

Изгоните Энверов, Талаатов, их приспешников, чиновников и других лиц, на которых опираются ваше правительство и немцы. Да здравствует свободный турецкий народ! Да будет проклята война и ее продолжатели!» [106, лл. 107—108].

Эти призывы начали оказывать влияние прежде всего на турецкую армию. В ответном письме турецких солдат говорилось: «Свободные русские солдаты! Совершенная вами вместе с народом революция в самом деле вдохновляет всех, в том числе и нас... Мы совершенно согласны с вами, что мира ждет весь мир. Оттоманские солдаты приложат все усилия, чтобы добиться этого священного конца!» (106, л. 338].

К концу войны народные массы Турции не сомневались, что, независимо от победы той или иной стороны война дорого обойдется Турции. Враждебные армии, долгие годы сражавшиеся на фронтах разрушительной мировой империалистической войны, устали. Они искали любой возможности для заключения мира.

В донесении русского агента в Греции от 4 мая 1917 г. указывалось, что Февральская революция привела к сближению сражавшихся на Кавказском фронте русских и турецких войск и даже высшего командного состава. В нем, в частности, говорилось, что налицо «все признаки, свидетельствующие о том, что начнутся сепаратные мирные переговоры» [104, л. 156].

18 мая 1917 г. на Кавказском фронте турецкий офицер Осман-бей в сопровождении двух солдат явился в штаб русской армии. Делегация Осман-бея, по его словам, выехала из Стамбула с целью заключить перемирие с русской армией, она побывала в турецких армиях на Сирийском, Мосульском и Кавказском фронтах и, наконец, турецким корпусным командиром была снабжена необходимыми документами. Осман-бей назвался представителем всей турецкой армии и заявил, что прибыл для установления дружбы между обеими сражающимися армиями. Он говорил, что распространенные в России лозунги «о равенстве всех народов» и «мира без аннексий и контрибуций» вдохновили всех патриотов,

[306]

которые пытаются сохранить хотя бы чисто турецкие области Анатолии [105, л. 238].

Осман-бей заявил, что империалистическая война вызвала среди широких народных масс Турции огромное недовольство и ненависть. После февральских событий в России народные массы в Турции начали все более ясно понимать, что младотурецкое правительство, как и царь, до сих пор обманывало их, скрывая от народа цели и характер войны. Турецкие патриоты ясно видели, что независимо от того, какие государства будут победителями, суверенитет Турции, само ее государственное существование находятся под угрозой.

Осман-бей далее сообщил, что и в Турции подготовлен план революционного переворота, но турецкие патриоты опасаются, что, воспользовавшись замешательством, вызванным переворотом, русские и английские войска оккупируют Турцию, а немцы в такой момент, несомненно, выступят как враги турок 2.

Одновременно с переговорами Осман-бея на Кавказском фронте усилилась деятельность оппозиционных младотуркам сил за рубежом. Один из руководителей партии «Хюрриет ве итилаф» в Париже Рашид-бей (бывший министр внутренних дел) заявил в министерстве иностранных дел Франции, что в настоящее время создалась благоприятная обстановка для усиления борьбы против власти младотурок. Если союзные державы, говорил он, опубликуют обращение с предложением Турции мира и с призывом к турецким патриотам к восстанию, это создаст благоприятную возможность для патриотов изгнать группу Энвера — Талаата [224, стр. 214].

Младотурецкое правительство не могло не видеть, что в стране назревают революционные настроения. Продолжая оставаться орудием агрессивных планов германского империализма и все еще не расставшись с безумными планами пантуранизма, младотурки вынуждены были встать на путь маневрирования. Они старались доказать, как признавался Талаат-паша, что их правительство «ведет оборонительную войну и неизменно стремится к миру» (104, л. 131].

Эту цель преследовала и поездка Талаат-паши в Берлин в апреле 1917 г. В то же время младотурецкое правительство хотело проверить в самой Германии распространившиеся в связи с вступлением США в войну

[307]

на стороне Антанты (февраль 1917 г.) слухи о близком поражении Германии.

Садразам Талаат-паша, а также другие государственные деятели, побывавшие после него в Германии (принц Вахидэддин 3. Джавид-бей, Джемаль-паша 4 и др.), не могли не видеть неуклонного ослабления военно-экономического потенциала Германии и, напротив, дальнейшего усиления Антанты. Но тем не менее, руководители Турции не могли отказаться от ошибочных представлений о том, что ослабление военных сил России после Февральской революции даст Турции возможность приобрести «богатую добычу» на Востоке за счет своего соседа — России.

Таким образом, мирные заявления младотурок не были искренними и были направлены главным образом на успокоение общественного мнения. Турецкий посол в Берлине Селим Фуад, признавая тяжелое положение Турции, говорил в мае 1917 г., что, по мнению его правительства, «надежда на заключение мира с Россией, переживающей анархию и не имеющей устойчивого правительства, крайне ослабла». По его словам, младотурецкое правительство, назначив одного из видных деятелей «Иттихад ве теракки», бывшего министра внутренних дел Исмаила Джанбулат-бея, послом в Стокгольм, преследовало таким образом цель внимательно следить за событиями в России, чтобы четко определить свое отношение к вопросу о заключении сепаратного мира [104, л. 132].

Следует отметить, что державы Антанты не считали выгодным для себя заключение сепаратного мира. Временное правительство России, находившееся под их сильным влиянием, также заявляло о желании «продолжать войну до победного конца».

Поверенный в делах Временного правительства России в Швейцарии А. Мандельштам писал министру иностранных дел Терещенко, что в связи с пунктом президента США Вильсона об изгнании турок из Европы, отсутствием коренных изменений во внешней политике Временного правительства, особенно в отношении Проливов и Стамбула, бурная деятельность турецкой оппозиции с целью заключения сепаратного мира начала остывать.

Таким образом, надежды широких народных масс России и Турции выйти из ненавистной империалистиче-

[308]

ской войны путем заключения мира, усилившиеся после Февральской буржуазной революции в России, не оправдались из-за политики правящих кругов Турции и правительства А. Ф. Керенского.

Великая Октябрьская социалистическая революция пробудила Восток, вовлекла колониальные народы в русло мирового революционного движения. Советское правительство в своих первых внешнеполитических актах указало человечеству выход из империалистической войны. «Декрет о мире», подготовленный В. И. Лениным и принятый 26 октября (8 ноября) 1917 г. Вторым съездом Советов, отражал жизненные интересы всех народов, в том числе колониальных народов Востока.

Другим важнейшим документом, воодушевившим национально-освободительную борьбу народов колониальных стран, была «Декларация прав народов России», выпущенная СНК 2 (15) ноября 1917 г. Эта декларация, являвшаяся программой действий Советского правительства в национальном вопросе, показала всему миру пример его разрешения. Установление Советской власти в России, провозглашение права наций на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства, уничтожение национального гнета, «завоевали русским рабочим доверие их классовых братьев не только в России, но и в Европе и в Азии, довели это доверие до энтузиазма, до готовности бороться за общее дело» [137, стр. 556].

Турецкий автор Омар Лютфи пишет, что, узнав о даровании Октябрьской революцией народам права на самоопределение, «каждый турок задавал себе вопрос: „Почему бы это право, предоставленное латышам, украинцам... грузинам, армянам и другим, не распространить и на турок?"» {728, стр. 276]. 15(28) ноября 1917 г. Советское правительство опубликовало историческое обращение «К народам воюющих стран», в котором предлагало заключить новые договоры и соглашения «со всеми народами, на основе сотрудничества» [768, 28.Х1.1917].

Опубликование Советским правительством документов об агрессивной внешней политике царского, а также Временного правительства полностью разоблачило организаторов кровавой империалистической войны. Среди этих документов имелись и такие, которые предусматри-

[309]

вали раздел между империалистическими Державами стран Востока — Ирана, Турции и др.

Публикация секретных документов вызвала сильнейшую реакцию во всем мире. Поскольку младотурецкое правительство официально запрещало любую революционную пропаганду 5, в турецкой печати документы о разделе Турции не были опубликованы. Эти документы сначала были опубликованы в Германии, а оттуда попали в Турцию 6.

20 ноября (3 декабря) 1917 г. Советское правительство опубликовало обращение «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» [см. 133, стр. 35]. В этом документе, напечатанном на языках мусульманских народов, излагались, в частности, основные принципы отношения Советского правительства к Турции.

Советское правительство заявило, что договоры о разделе Турции и захвате Проливов, заключенные царем и Временным правительством с империалистическими державами Запада, потеряли силу и что Советское правительство будет бороться против любой политики захвата территории других восточных народов [127, стр. 20]. Поэтому Черноморские проливы и Стамбул должны оставаться в руках самих турок.

Политика Советского правительства способствовала завоеванию доверия турецкого народа, подняла авторитет Советской республики.

Именно поэтому младотурецкое правительство после Октябрьской революции на словах стало выступать за мир с Советской Россией. 6 декабря 1917 г. министр иностранных дел Турции Ахмед Насими-бей заявил на заседания меджлиса, что «мы желаем мира с Россией, опирающегося на принцип добрососедства» [781, 1917, № 6/7]. Но это были неискренние слова, что и подтвердилось дальнейшим ходом событий.

15 декабря 1917 г. в Брест-Литовске было заключено соглашение о приостановке военных действий между Советской Россией и Германией и ее союзниками еще на 28 дней, т. е. до 14 января 1918 г. 7. В течение этого времени германские и турецкие армии не должны были продвигаться далее занимаемых ими позиций.

Турки же, воспользовавшись сложившейся в России обстановкой, решили оккупировать Закавказье и отторгнуть его от России. 9 января 1918 г. командующий Кавказским фронтом Вахиб-паша, по указанию Энвер-паши,

[310]

обратился через генерала Одишелидзе к председателю Закавказского комиссариата Е. П. Гегечкори с предложением «заключить мир между Турцией и Закавказьем на основе принципа взаимной справедливости». В то же время 30 января 1918 г. турецкая армия под предлогом борьбы против «армянских насилий» начала наступление на Кавказском фронте. 14 февраля был захвачен Эрзинджан, а 24-го — Трабзон. На возобновившейся в это время Брест-Литовской конференции турецкий представитель Ибрагим Хаккы потребовал отделения от России «Кавказского государства» и признания его «независимости» [724, стр. 190].

Притязания Турции на Закавказье во время Брест-Литовских переговоров были настолько чрезмерны, что это привело к серьезным разногласиям с Германией. Турецкие руководители, встретив ее серьезное сопротивление в вопросе захвата Закавказья и особенно Баку, решили захватить эту «заманчивую добычу» силой оружия, поставив таким образом Германию перед свершившимся фактом 8.

Согласно планам турецких правящих кругов оккупация Закавказья должна была создать «санитарный кордон» против распространения в Турции идей Великой Октябрьской социалистической революции. Они боялись распространения революции на Турцию, испытывали страх перед тем, что в сердцах турок и других народов, страдавших под игом младотурок, как писала газета «Бакинский рабочий», разгорится пламя революции [757, 14.IV. 1918]. Основатель Коммунистической партии Турции, пламенный патриот Мустафа Субхи 9 говорил в своем выступлении на Первом конгрессе Коминтерна в 1919 г., что турецкий посол Талиб Кемали (Сёйлемез-оглу 10), прибывший в апреле 1918 г. в Москву вместе с германским послом Мирбахом, «непрестанно засыпал правительство Российской Советской республики своими нотами, требуя принятия мер для немедленной высылки нас (турецких коммунистов. — Г. А.) из России. В то же время он вел против нас агитацию среди мусульманского населения Ташкента, Оренбурга, Казани, Кавказа» [141, стр. 244].

Но попытки правящих кругов Турции преградить путь проникновению великих идей Октября оказались тщетными. Эти идеи самыми различными путями находили дорогу в Турцию и оказывали огромное влияние на воз-

[311]

никновение в стране революционных пролетарских организаций.

 

Сразу после Октябрьской революции русские солдаты, находившиеся на фронтах, начали братание с солдатами враждебных армий, а также с местным населением на территории, занятой русскими войсками. Так, солдаты русской армии опубликовали на территории Ирана и Турции обращение под заголовком «Добрые вести» [102, л. 28]. Турецкие патриоты также выпускали листовки, направленные против «немецких хищников, высасывающих соки Турции, и их младотурецких сателлитов» [66, л. 100].

Турецкий историк Ахмед Рефик пишет, что русские солдаты в Трабзоне, получив известие о победе Октября, организовали радостные торжества, проводили среди местного населения широкую разъяснительную работу о целях и ходе революции и, как символ солидарности, прикалывали туркам красные ленты [630, стр. 21].

Халиде Эдиб на основе личных наблюдений писала, что в конце войны в горных районах вблизи Измира действовало много «разбойников» (так X. Эдиб называла патриотов-партизан). Они грабили богатых, убивали чиновников и жандармов, но симпатизировали беднякам, помогали им [679, стр. 156].

Решение Советского правительства о выводе русских войск из Турции и Ирана оказало революционизирующее влияние на турецких солдат на Кавказском фронте. Измученные четырехлетней войной, морально надломленные, турецкие солдаты, семьи которых испытывали голод и нищету, стремились, подобно русским солдатам, скорее вернуться домой. Печать того времени сообщала, что солдаты турецкой армии «получают тайную революционную литературу и среди них распространяются идеи большевизма» [761, 17.Х1.1918].

В своих записях Лиман фон Сандерс отмечал, что «до крайней степени уставшие от войны турецкие солдаты больше не хотели сражаться. Дезертирство теперь стало обычным явлением. Дезертиры, в отличие от прошлого, захватывали с собой винтовки, гранаты и даже пулеметы» [713, стр. 335].

Как писал поэт Назым Хикмет, в то время «каждый город и даже каждая небольшая деревня Анатолии с большим интересом следили за событиями в России» [762, 5.VII.1951].

[312]

Эти события повергли в панику правящие круги Турции. Всего лишь через несколько дней после победы Октябрьской революции, 12 ноября, газета «Сабах» в полной растерянности писала: «Совершенно непонятно, какими путями и кем распространяется среди трудящихся подобная вредная большевистская пропаганда? Пропаганда, которая ведется под флагом недоверия к союзникам, в то же время направлена против правительства Турции».

Таким образом, под влиянием победы Октября в стране распространились лозунги прекращения империалистической войны, лозунги борьбы за мир, хлеб и свободу. Из записей одного турецкого дипломата видно, что после Октябрьской революции трудящиеся турецких городов, а также учащиеся часто устраивали демонстрации. В ряде крупных городов страны расходились революционные журналы и воззвания. В Стамбуле начали выходить журналы «Большевик» и «Бедняцкие солдаты» («Фукяре-и аскери»), а в Айдыне — «Крестьянин» («Чифтчи»). Воззвания, публикуемые на страницах этих журналов, призывали турецкий народ к борьбе против империализма и войны, за мир и свободу [118, лл. 19—20].

12 апреля 1918 г. в Стамбульском университете обсуждался вопрос о том, кому должна быть присуждена Нобелевская премия за этот год. Реакционная профессура, действовавшая заодно с младотурецким правительством и его германскими хозяевами, выдвинула кандидатуру главнокомандующего германской армией фельдмаршала Гинденбурга. Но студенты единодушно решили присудить премию В. И. Ленину. После этого события на самом видном месте университетского здания был вывешен портрет В. И. Ленина, который убрали лишь в феврале 1919 г. по приказу французского генерала Франше д'Эспере [405, стр. 203—204].

Большая заслуга в распространении в Турции идей Октября принадлежит турецким коммунистам, которые действовали в то время на территории Советской России и Закавказья.

В феврале 1918 г. по инициативе и под редакцией Мустафы Субхи стала выходить на турецком языке газета «Ени дюнья» («Новый мир»), которая нелегально распространялась в Турции. Турецкие коммунисты старались подробно осветить в газете завоевания Октябрь-

[313]

ской революций, Декреты о мире и земле, советскую политику в национальном вопросе и т. д. [651, стр. 22].

Летом 1918 г. в Москве состоялась конференция левого крыла турецких социалистов, в которой приняли участие 13 делегатов от социалистических организаций (в основном представители турецких военнопленных в России). Она проходила под руководством Мустафы Субхи под лозунгом борьбы против турецких генералов, стремившихся захватить побережье Каспия, Иран и Туркестан.

Избранное конференцией Центральное бюро старалось расширить революционную работу среди турецких коммунистов и военнопленных на территории России и укрепить связь с коммунистическими организациями в Турции с целью оказать помощь национально-освободительному движению в Анатолии [651, стр. 55].

В 1918 г. группа турецких военнопленных получила от Советского правительства разрешение вернуться на родину. По указанию Центрального бюро большинство из них присоединилось к национально-освободительному движению, сыграв большую роль в укреплении патриотических чувств среди партизанских отрядов и «национальных обществ прав» и в ознакомлении их с революционными событиями в России. Бывшие военнопленные привезли с собой марксистскую литературу, в том числе переведенные на турецкий язык «Манифест Коммунистической партии», декреты Второго съезда Советов и др. По их инициативе была создана особая организация с центром в Стамбуле под названием «Объединенные штаты мусульманских революционеров», в которую входили городская беднота, рабочие, студенты, а также иранские, египетские, индийские и другие иностранные революционеры [79, лл. 20—21]. Эта организация направляла своих членов в Анатолию, где они вели антиимпериалистическую и антивоенную пропаганду среди крестьян и солдат.

Турецкие патриоты понимали, что падение царизма, проводившего в отношении Турции захватническую политику, и провозглашение в России Советской власти открывают величайшие перспективы для будущего мирного и демократического развития Турции. Это сыграло важную роль в укреплении связей турецких патриотов с революционной Россией 11. Касаясь программы действий турецких патриотов. Мустафа Субхи позднее от-

[314]

мечал, что турецкие коммунисты полны решимости бороться против империализма и его агентов в Турции [см. 141].

Антинародная и экспансионистская политика младотурецкого правительства, которое стало военной и финансовой марионеткой германского империализма, его неспособность (вернее — нежелание) правильно использовать благоприятные условия, созданные Октябрьской революцией, дорого обошлись Турции.

* * *

Уже с лета 1916 г. военное положение Центральных держав значительно ухудшилось. Поражение германской армии на западном фронте под Верденом, прорыв русской армии на юго-западном направлении австро-венгерского фронта и продвижение ее на 400 км привели к значительному ослаблению союзников Турции. Правда, приблизительно в это же время немцы разгромили значительную часть итальянской армии под Капуретто, а на Восточном фронте армия немецкого генерала Макензена разгромила румынские войска. Но эти относительные успехи не могли приостановить процесса истощения материальных и людских ресурсов Центральных держав. В сентябре и декабре 1916 г. Германия и ее союзники обращались через США к Антанте с предложениями заключить мир, но Антанта, уверенная в конечном поражении своих противников, отклонила эти предложения [319, стр. 247].

Самым слабым звеном возглавляемого Германией военного блока была Турция. Процесс распада Османской империи в годы первой мировой войны был обусловлен успешными действиями англо-русских армий и борьбой народов империи против османского гнета.

Беззаконие младотурок, их политика грабежа и национального угнетения создавали британскому империализму благоприятные условия для использования в своих целях недовольных элементов империи. Воспользовавшись создавшимся положением, английское командование с конца 1916 г. сумело перехватить инициативу на Месопотамском фронте 12. Англичане значительно ускорили строительство железной дороги протяженностью 770 км для соединения Персидского залива с Центральным Ираком.

[315]

В начале 1917 г. на Месопотамском фронте хорошо вооруженной 160-тысячной английской армии противостояла Шестая турецкая армия под командованием Халил-паши, которая насчитывала всего лишь 16 тысяч человек {707, стр. 342]. Именно поэтому турки вынуждены были здесь отступать. 17 марта англичане захватили Багдад 13.

Правда, турецкая армия не была истощена до такой степени, как утверждала английская пропаганда; и оказывала упорное сопротивление. В сражениях под Газой, например, в марте— апреле 1917 г. англичане потеряли 6 тысяч человек, в то время как потери турок были в три раза меньше — 2 тысячи человек [707, стр. 269]. Однако последствия захвата англичанами Багдада оказались очень тяжелыми для Турции. Это привело к падению влияния турок среди арабов и одновременному укреплению английского влияния.

Следует отметить, что еще до Хиджазского восстания и захвата Багдада Англия использовала все средства, чтобы подогреть арабский национализм. В частности, она демагогически демонстрировала свою приверженность к национально-освободительному движению арабов. Но после того как шериф Мекки Хюсейн принял вопреки английскому желанию титул «короля Хиджаза», Англия стала опасаться, что арабское национально-освободительное движение может обернуться и против самих англичан.

Потеря Багдада вызвала в Турции растерянность и уныние. 31 марта 1917 г. было созвано специальное закрытое заседание палаты представителей меджлиса, на котором участвовали Энвер-паша, Талаат-паша и все министры, а также Лиман фон Сандерс. На заседании было признано, что «Багдадская катастрофа окажет тяжелое влияние на всех мусульман». Несмотря на то что подавляющую часть участников заседания составляли «люди» Энвер-паши и Талаат-паши, 36 человек подвергли правительство суровой критике и заявили о своем несогласии с его политикой [104, л. 20].

Серьезное недовольство народных масс, патриотически настроенных офицеров и даже групп депутатов вызвал в это время и тот факт, что вместо принятия серьезных мер для отражения английского наступления на Месопотамском фронте по приказу Энвер-паши семь отборных турецких дивизий (120 тыс. человек) были направлены на помощь германо-австрийским армиям в Ру-

[316]

мынию, Галицию и Македонию 14. Кроме того, турецкое командование, по словам М. Ларше, ежемесячно эвакуировало только с Месопотамского и Синайского фронтов в среднем около 4 тысяч больных и раненых, и восполнение этих потерь стало для Турции сложнейшей проблемой [707, стр. 273].

Выход из тяжелого положения, сложившегося на Месопотамском фронте, германо-турецкое командование видело в создании армейской группы под громким названием «йылдырым» («Молния»). Основная задача этой группы, сформированной из остатков потрепанных в боях и уставших частей, заключалось в том, чтобы отбить Багдад у противника. Руководство группой «Йылдырым» почти целиком находилось в ведении немцев — 65 офицеров во главе с генерал-фельдмаршалом Фалькенгай-ном, который был уволен с поста начальника генерального штаба Германии после Верденской битвы.

Для определения задач армейской группы «Йылдырым» летом 1917 г. в Алеппо было созвано специальное военное совещание, на котором присутствовали Энвер-паша, Джемаль-паша, Фалькенгайн, Лиман фон Сандерс, командующие армиями, входящими в группу, Ха-лил-паша и Мустафа Кемаль-паша, а также ряд других генералов.

Группа «Йылдырым» насчитывала всего 38 тысяч солдат и офицеров и 260 орудий, тогда как английская армия, с которой она должна была сражаться, — 190 тысяч человек и 430 орудий 15. Тем не менее германское командование настаивало на проведении немедленной наступательной операции с целью захвата Багдада, стараясь даже ценой потери этой армейской группы восстановить свой «пошатнувшийся престиж». Точку зрения немцев поддерживал и Энвер-паша. Турецкие генералы утверждали, что группа не в состоянии предпринять наступательную операцию и может быть готова к этому лишь после того, как к ней присоединятся значительные германские силы [100. л. 3] 16.

Февральская и в особенности Октябрьская революция в России фактически привели к ликвидации Кавказского фронта. Только в декабре 1917 г. с этого фронта ушло 40 тысяч русских солдат, что дало возможность турецкому командованию снять значительную часть войск и перебросить их на Месопотамский фронт против английской армии.

[317]

Однако младотурки не воспользовались этой возможностью, и, увлекшись пантюркистскими идеями, стремились к оккупации Закавказья, оставляя наиболее опасные Месопотамский и Палестино-Синайский фронты на произвол судьбы.

На Палестинском фронте английские войска под командованием генерала Алленби, имея превосходство над турецкими силами в несколько раз, перешли в наступление и в течение ноября — декабря 1917 г. захватили крупные города — Газу, Яффу и Иерусалим. В этих боях группировка «Йылдырым» потеряла около одной трети живой силы и половину артиллерии.

К концу 1917 г. Турция отмобилизовала большую часть своих людских резервов. В армию была привлечена вся молодежь призыва 1918, 1919 и даже 1920 гг. [707, стр. 126].

К этому времени Османская империя лишилась Хиджаза, Южной Палестины, значительной части Ирака. Потери Турецкой армии достигли 600 тысяч человек, в том числе 400 тысяч убитых и умерших от ран, 100 тысяч раненых, 80 тысяч пленных и пропавших без вести [658, стр. 252].

* * *

27 ноября 1917 г. Германия и Турция подписали специальное соглашение о сотрудничестве до конца войны, которое запрещало сторонам заключать сепаратный мир. Для «поощрения» Турции немцы внесли в соглашение особый пункт «о тесном сотрудничестве обеих союзных сторон в распределении захваченной у врага добычи» [140, стр. 51].

Таким образом, германская военщина поддерживала бредовую идею младотурок о создании «Великого Турана» за счет оккупации Закавказья и Средней Азии, Командующий Шестой турецкой армией Халил-паша, когда речь заходила о Месопотамии, часто полушутя говорил, что «нам гораздо выгоднее сдать англичанам эти проклятые песчаные пустыни и взамен захватить Туркестан. Там я создам для своего маленького Чингиза (сын Халил-паши. — Г. А.) новую державу (см. 780].

Как было сказано выше, продвижение турецкой армии на Кавказском фронте в начале 1918 г. вселило в младотурецкое правительство уверенность. Продолжая

[318]

нарушать и без того тяжелые для Советской России условия Брест-Литовского мира, оно стремилось захватить все Закавказье и особенно Азербайджан.

Захвату турками территории Закавказья содействовала предательская политика «Закавказского сейма», который отражал интересы местных эксплуататорских классов. 14 марта 1918 г. в Трабзоне открылась турецко-закавказская конференция. Закавказскую делегацию возглавлял руководитель «сейма» меньшевик А. И. Чхенкели 17, а турецкую — министр иностранных дел Хюсейн Рауф-бей.

Работа конференции не привела к положительным результатам. Причиной этому были крайне тяжелые условия, выдвинутые Турцией, а также противоречия между закавказскими правительствами 18.

После этого, 26 марта 1918 г., турецкие войска на Кавказском фронте перешли в наступление. Турецкое командование придавало большое значение захвату Баку. Еще до начала наступления, 22 марта, брат Энвер-паши Нури-паша в сопровождении нескольких офицеров выехал из штаба Шестой армии в Мосуле в Южный Азербайджан. В ходе тайных переговоров Нури-паши и Халил-паши с мусаватистами было достигнуто соглашение о том, что мусаватисты поднимут восстание и тем самым помогут турецкой армии захватить Азербайджан.

31 марта в Баку мусаватисты подняли мятеж, но Бакинская коммуна быстро подавила его. Наступление же турецкой армии продолжалось. Турецкое командование перебросило 15-ю дивизию из Румынии на Восточный фронт. 25 апреля турецкие войска захватили Каре, а через два дня — Батум (Батуми).

Вместо того чтобы противодействовать турецкому наступлению, «Закавказский сейм» решил принять турецкие требования. Турки делали вид, что готовы заключить перемирие, а сами продолжали наступательные операции. В это время Энвер-паша, недавно получивший звание генералиссимуса, и новый министр иностранных дел Халил Ментеше прибыли в Батум, где начали вести переговоры с «представителями» горцев Северного Кавказа (Дагестана, Терской области, Кубани и Абхазии).

11 мая 1918 г. была провозглашена так называемая незвисимость горцев Северного Кавказа. Было ясно, что турки стремились захватить не только Закавказье, но и Северный Кавказ.

[319]

15 мая турки захватили Александрополь (ныне Ленинакан). Остатки разгромленной дашнакской армии (около 300 человек) отступили к Дилижану [368, стр. 398].

Командующий этой армией генерал-лейтенант Назарбеков согласился не препятствовать продвижению турецких войск вдоль железнодорожной линии Александрополь— Джульфа к Тебризу и Баку. Одновременно часть турецкой армии двигалась по шоссейной дороге к Тифлису. Однако Германия не желала допустить оккупации Грузии своими союзниками турками. Германские империалисты считали, что при активной поддержке грузинских меньшевиков им удастся захватить бакинскую нефть.

К этому времени германо-турецкие противоречия из-за Закавказья крайне обострились. Людендорф, обвиняя турок в «жадности», писал, что они, увлекшись панисламистскими планами Энвер-паши, приступили к захватам на Кавказе и почти забыли о войне против Англии. Турецкая армия «единолично присвоила все продовольствие, захваченное в Закавказье, и поэтому, если Германия желает получить нефть из Баку, должна рассчитывать лишь на свои силы» [319, т. 2, стр. 187— 188].

Именно поэтому немцы, по словам фон Лоссова, взяв на себя «посредничество» между Турцией и Закавказьем [134, стр. 307], в то же время высадили в районе Поти около двух пехотных полков под командованием фон Крессенштейна [707, стр. 152].

На Батумской «мирной» конференции «Закавказский сейм», ведший переговоры с Турцией, все еще имел полномочия представлять все три республики. 4 июня был подписан «Договор о мире и дружбе», который устанавливал границы, существовавшие до Адрианопольского русско-турецкого мирного договора 1829 г. Таким образом, по Брест-Литовскому и Батумскому договорам к Турции перешла территория в 38 тысяч кв. м с населением 1250 тысяч человек [368, стр. 366].

Министр иностранных дел Халил Ментеше, отклонив германское «посредничество», потребовал от «Закавказского сейма» открыть дорогу для продвижения турецких войск вдоль железнодорожной линии Батум — Баку. Он пытался объяснить это решение своего правительства необходимостью борьбы против большевизма. Не видя никакого выхода из сложившейся обстановки, «Закавказский сейм» 26 мая 1918 г. объявил о самороспуске. За-

[320]

кавказские республики — Азербайджан, Грузия и Армения — провозгласили себя «независимыми» [134, стр. 162].

Нури-паша, прибывший 25 мая в Гянджу по «приглашению» мусаватистов, по указанию Энвер-паши приступил к формированию «исламской армии» [701, стр. 152]. Следует отметить, что мусаватистское правительство, которое возглавлял Хан-Хойский, всячески содействовало укреплению турок в Закавказье.

С целью воспрепятствовать дальнейшему продвижению турок в Закавказье германское командование выделило отряд (два батальона), который 10 июня 1918 г. по «приглашению» меньшевистского правительства Грузии прибыл в Тифлис.

Было совершенно ясно, что в условиях продолжавшейся мировой войны между Германией и Турцией разгорается борьба за Закавказье. Через четыре дня после прибытия германских войск в Тифлис, 14 июня, турецкая армия, двигавшаяся вдоль железной дороги Эри-ван— Джульфа, захватила Тебриз.

Турецкий генеральный штаб считал, что с оккупацией Баку и Южного Азербайджана будет выполнена основная часть задачи пантуранизма и в то же время турецкая армия создаст угрозу англичанам с тыла Месо-потамского фронта. Касаясь первой части этой задачи, Мехмед Фуад (Кѐпрюлю) писал в газете «Терджюман-и хакикат»: «С точки зрения национальной Тебриз может стать вторым тюркским культурным центром после Стамбула. Он в то же время может стать важнейшим звеном связи между Турцией и Ираном» {800]. Оккупация Тебриза разогрела аппетиты турок.

Халил-паша со штабом в Александрополе и «исламская армия» Нури-паши в Гяндже готовились к захвату Баку. «Исламская армия» в конце июня 1918 г. начала наступление в направлении Баку.

Английские вооруженные силы в Иране при поддержке отряда Л. Бичерахова и внутренней контрреволюции захватили 4 августа Баку. Германское командование, которое еще недавно само думало о захвате Закавказья и особенно Баку, теперь, после вступления сюда англичан, стало всеми силами помогать наступлению турок [724, стр. 210].

Советское правительство через свое представительство в Берлине заявило решительный протест против

[321]

наступления на Баку турецких войск. Но Советская Россия в то время не смогла выделить достаточных сил, чтобы изгнать из Баку англичан и организовать оборону против турецко-германского наступления. Смешанные силы (части дашнаков, белогвардейцы, бичераховцы, а также около 1200 английских солдат), взявшие на себя «оборону» Баку, не смогли устоять перед турками.

Державы Антанты, и в первую очередь Англия, допуская захват Закавказья турецкой армией, преследовали двоякую цель: во-первых, задушить руками турок революционное движение в Закавказье, во-вторых, ослабить турецкие войска на Месопотамском фронте и в конце концов захватить Турцию вместе с вновь приобретенными ею территориями.

К середине сентября 1918 г. уже не было никаких сомнений в неизбежном поражении Германии и ее союзников. 19 сентября английские войска в Палестине под командованием генерала Алленби, прорвав фронт в районе между рекой Иордан и Средиземным морем, начали успешное наступление. 25 сентября армейская группа «Йылдырым» под командованием Лимана фон Сандерса потерпела поражение 19. 1 октября англичане захватили Дамаск, а несколько позже — Алеппо. В середине октября другой отряд английской армии под командованием генерала Маршалла приблизился к Мосулу.

К концу войны на этом фронте англичане в три-четыре раза превосходили турок в пехоте, и в десять — в кавалерии и артиллерии.

В результате боев, происходивших в сентябре — октябре 1918 г. на Месопотамском фронте, англичане захватили 75 тысяч пленных и 360 орудий, потери английской армии составили 5 тысяч человек [707, стр. 307].

Военные операции на Балканах и в Европе привели к постепенной изоляции Турции и прекращению ее связей с союзниками. 29 сентября 1918 г. капитулировала Болгария, и король Фердинанд отрекся от престола в пользу своего сына Бориса. 5 октября в Германии было сформировано новое правительство во главе с Максом Баденским, которое немедленно обратилось к президенту США Вильсону с просьбой о мире. В этот же день с аналогичной просьбой обратилась Турция, а двумя днями позже, 7 октября, — Австро-Венгрия. США отклонили просьбу Германии и Австро-Венгрии, а на ноту Турции

[322]

даже не был дан ответ [398, т. 3, стр. 195]. Судьба Центральных держав была решена.

В такой катастрофический момент партия «Иттихад ве теракки» не могла оставаться у власти. Те силы, которые в течение десяти лет правления младотурок были их социальной опорой, теперь отвернулись от «Иттихад ве теракки», считая ее главным виновником бедствий, обрушившихся на страну.

Противоречия в центральном комитете «Иттихад ве теракки» приняли острый характер. 7 октября 1918 г. комитет большинством голосов вынес решение об отставке правительства Талаат-паши, которая последовала на следующий день, 8 октября. Правящие круги Турции старались теперь создать правительство, которое могло бы найти общий язык с Антантой и добиться относительно легкого мира, однако сделать это сразу не удалось.

Султан Вахидэддин и придворные круги хотели назначить на пост садразама бывшего турецкого посла в Англии Тевфик-пашу. Но младотурки, которые широко проникли в государственный аппарат и различные организации, долго сопротивлялись этому, стараясь взамен кабинета Талаат-паши создать близкое себе правительство.

Правительственный кризис затянулся почти на неделю, 13 октября собралась палата представителей, где младотурки по-прежнему составляли большинство. Чтобы выиграть время и скрыться, они старались хотя бы на время задержать приход своих противников к власти.

Одновременно возрастало давление антантофильской партии «Хюрриет ве итилаф». 14 октября был достигнут своеобразный компромисс.

В этот день было сформировано новое правительство во главе с маршалом Ахмедом Иззет-пашой 20. Младотуркам удалось провести в состав этого правительства несколько своих сторонников. Так, например, министром внутренних дел стал бывший посол в Софии Али Фехти-бей (Окяр), а министром финансов Джавид-бей, ранее занимавший этот же пост.

Некоторые группировки требовали назначить военным министром Мустафу Кемаль-пашу, но султанский двор помешал этому 21.

Первой и главнейшей задачей правительства Иззет-паши было заключение соглашения о перемирии с Антантой. С этой целью новое правительство составило

[323]

специальную миссию во главе с морским министром Хюсейном Рауф-беем. Миссия обратилась к генералу Таунсенду, находившемуся в турецком плену, с просьбой о посредничестве между Турцией и английским командованием. Таунсенд изъявил согласие и в сопровождении губернатора Измира Рахми-бея 20 октября отправился в английский штаб на о-ве Лемнос, где 27 октября 1918 г. состоялась встреча между английским адмиралом Калторпом и турецкой делегацией.

Султанский двор и новое турецкое правительство поручили своей делегации принять все условия англичан. По словам Мустафы Кемаль-паши, султан Вахидэддин открыто говорил, что «мы примем все условия англичан, какими бы они тяжелыми ни были... Я считаю, что англичане останутся верны многовековой дружбе и симпатии, которые питают к нам. Пройдет немного времени, и мы добьемся их милости» [286, т. 2, стр. 354].

В результате переговоров на о-ве Лемнос 30 октября 1918 г. на палубе английского военного корабля «Агамемнон», стоявшего в заливе Мудрое, было подписано соглашение о перемирии.

По Мудросскому перемирию, Турция обязана была безоговорочно сложить оружие и отдаться на милость победителя. Все важнейшие военно-стратегические и экономические центры страны подлежали оккупации войсками Антанты. Все стратегические железные и шоссейные дороги, транспортные средства, запасы продовольствия и топлива переходили в распоряжение Антанты. Военнопленные стран Антанты должны были быть немедленно отправлены на родину, а турецкие военнопленные пока оставались в распоряжении Антанты. Условиями перемирия особо предусматривалось, что Турция должна отозвать свои войска из Закавказья, уступив свое место вооруженным силам Антанты.

Мудросское перемирие не оставило у турецкого народа сомнений в том, что единственное средство защиты национальной независимости заключается в борьбе против империалистических колонизаторов.

Еще в дни формирования нового кабинета, с 14 по 19 октября 1918 г., состоялся последний съезд партии «Иттихад ве теракки». Талаат-паша, в первый же день выступивший с политическим докладом, открыто признал полное банкротство младотурок. Стараясь оправдать вступление Турции в войну, он говорил, что «мы искали

[324]

союзников, потому что не были сильны. А между тем государства, с которыми мы желали войти в союз, сами стремились найти сильных союзников» [803, 9.УП.1921]. Затем Талаат-паша сказал, что, «поскольку наша политика потерпела провал, отныне мы не можем оставаться у власти» [286, т. I, стр. 362; 803, 12.VII.1921].

2 ноября 1918 г. корабли с десантными войсками приблизились к Стамбулу. В связи с этим центральный комитет «Иттихад ве теракки» «посоветовал» младотурецким лидерам покинуть страну.

В ночь на 3 ноября Энвер-паша, Талаат-паша, Джемаль-паша, видные руководители центрального комитета партии д-р Назым, Бахаэддин Шакир и другие погрузились на германский военный корабль и бежали из Стамбула в Одессу, а оттуда — в Германию 22. Незадолго до этого младотурецкие лидеры направили садраза-му Иззет-паше письмо, в котором, стараясь оправдать себя, писали, что они и «впредь будут бороться против врагов Турции» и, как только иностранные войска покинут Турцию, они «предстанут перед нацией, если она потребует отчета» [524, стр. 1943—1944].

Как пишет Омар Лютфи, Энвер-паша старался уверить правительство Иззет-паши в том, что он «будет стараться создать независимое мусульманское государство на Кавказе» [728, стр. 277].

На последнем съезде «Иттихад ве теракки» выявилось два противоположных течения. Одно из них (меньшинство) настаивало на самороспуске и уходе с арены политической деятельности 23. Второе (большинство) — стремилось сохранить партию «Иттихад ве теракки» под другим названием. Сторонники второго течения настаивали на том, чтобы вновь создаваемая партия сохраняла прежнюю программу с незначительными изменениями и весь состав партии, за исключением младотурок, сыгравших заметную роль в ее политической жизни в годы войны.

После долгих дебатов съезд принял предложение большинства. Вместо партии «Иттихад ве теракки» было решено создать новую партию под названием «Теджад-дуд» («Возрождение»). Съезд избрал правление (центральный комитет) партии и принял устав 24.

Последний съезд «Иттихад ве теракки» показал, что разговоры об отходе от политической деятельности были лишь политическим маневром младотурок. На самом же

[325]

деле «Теджаддуд» была «наследницей партии „Иттихад ве теракки", официально заявившей о самороспуске и уходе с политической арены» [604, стр. 412]. Эта партия также сохранила в своей программе лозунги младотурок о «конституционном халифате», «османском идеале» и т. п.

Подобной тактикой младотурецкая буржуазия преследовала цель сближения с Антантой, которая одержала в войне победу и начала оккупацию территории Турции.

Но народные массы, испытавшие на себе деятельность младотурок в 1908—1918 годах, не сомневались, что наследница младотурок — партия «Теджаддуд» будет иметь все пороки своей предшественницы и в конце концов обанкротится. Так оно в конце концов и было.

Таким образом, катастрофические последствия мировой войны, расстройство экономики страны, неустойчивость государственного устройства, банкротство позорной пантюркистско-панисламистской политики младотурок, освободительная борьба нетурецких национальностей — все это положило конец господству партии «Иттихад ве теракки», а вместе с тем и самому существованию Османской империи.

[326]

Цитируется по изд.: Алиев Г.З. Турция в период правления младотурок. (1908-1918 гг.). М., 1971, с. 303-326.

 

Примечания

1. В обращении говорилось: «Мы, рабочие и солдаты, объединившись с петроградскими рабочими и солдатскими комитетами, шлем вам свой искренний привет и даем вам знать о великом деле. Русская демократия, освободившись от режима самодержавного императора, стремится освободить от такового народы всего мира. Отныне нет русского императора, жандарма всей Европы. Да ляжет он под черной землей, под тяжелыми камнями... Дело еще не совсем кончено. Не рассеяны еще тени старого порядка и немало еще противников имеет обновленная Россия... Все граждане России должны быть политически свободны. Отныне сам народ решает как внутренние, так и внешние вопросы. Беря во внимание жертвы и пролитую кровь в этой кровавой войне, мы открыто можем сказать всем народам, что мы захватную цель не преследуем и что пусть сам народ только решает вопрос о войне и мире. Мы, рабочие и солдаты свободной России, обращаясь к рабочим и солдатам Турции, Австрии и Германии, заявляем, что вы обмануты тем, что, начиная войну с Россией, вам внушали и напугали вас тем, будто Россия захватит и отберет вашу землю. Отныне нет у нас ни самодержавия, ни захватных целей. Мы в настоящее время всеми силами закрепляем дорогую свободу от внутренних и внешних врагов. Защищая свободу, граждане России в то же время не позволят неприятелям захватить наши территории и чтобы впоследствии снова восторжествовало самодержавие. Мы, братья, приглашаем и вас так же, как мы, сбросить знамя самодержавия и отказаться от захватных целей, и мы, действуя рука об руку, положим конец войне. Рабочие всего мира! Мы протягиваем вам свои руки, учитывая пролитые реки крови, и слезы, и разрушенные города и села, и хотим с вами объединиться. Да будет такое объединение основанием и причиной свободы всего человечества. Объединитесь, рабочие всего мира!» [106, л. 334].

2. В качестве довода в пользу сближения русской и турецкой армий Осман-бей сослался на доставленное им письмо от русского военнопленного прапорщика Капитонова, в котором указывалось, что после февральских событий в России турецкие солдаты и даже многие офицеры, несмотря на возражения и препятствия, чинимые германскими офицерами, стали относиться к русским военнопленным значительно лучше [105, л. 239].

3. В этой поездке Вахидэддина сопровождал генерал Мустафа Кемаль-паша. Большинство турецких авторов полагают, что, направляя Кемаль-пашу в Германию, Энвер-паша преследовал цель доказать своему противнику, всегда протестовавшему против господства Германии в Турции, непобедимую мощь Германии, в которую он сам глубоко верил. Мустафа Кемаль-паша побывал на германском западном фронте и заявил Вахидэддину, что «у него не осталось никаких сомнений» относительно близкой катастрофы Германии .[491, стр. 10].

4. Фалих Рыфкы Атай, сопровождавший Джемаль-пашу, пишет, что «во время этой поездки мы убедились в истощении Германии и Австро-Венгрии, в ненависти бельгийцев к Германии. Возвращаясь на родину, мы потеряли последние капли надежды в нашу победу». Интересно следующее образное замечание автора: «С обеда, данного в нашу честь кайзером, мы ушли, не наевшись досыта» [458, стр. 108].

5. Навширванов указывает, что в период войны высказывание в Турции демократических мыслей было абсолютно невозможным. «Что касается социализма, об этом не только нельзя было писать, но за одно упоминание слова „социализм" палачи Энвера бросали людей в тюрьмы» (342, стр. 320].

6. Немецкий журнал «Дер нейс Ориент» («Новый Восток») полностью напечатал в виде приложения опубликованные Советским правительством документы. Вскоре они были изданы в Турции в виде отдельной брошюры.

7. Первоначально, 20 ноября 1917 г., военные действия были приостановлены на 10 дней.

8. Поскольку военная интервенция турок в Закавказье в 1918 г. представляет собой тему самостоятельного исследования, мы ограничиваемся общими замечаниями [подробнее см.: 386; 368].

9. Мустафа Субхи родился в 1883 г. в г. Гиресуне. По окончании училища правоведения в Стамбуле продолжал свое образование в Парижском университете. Возвратившись на родину после революции 1908 г., М. Субхи начал играть видную роль в турецком рабочем движении. Он был одним из организаторов Османской социалистической партии, созданной в 1910 г. В 1913 г. среди других лиц, ложно обвиненных в покушении на садразама Махмуда Шев-кет-пашу, оказался и М. Субхи. Сосланному в числе «трехсот» в Синопскую крепость М. Субхи за несколько месяцев до начала мировой войны удалось бежать в Одессу. Когда началась война, царское правительство сослало его на Урал, как «подданного враждебной страны». Но М. Субхи в ссылке продолжал революционную деятельность, поддерживал связь с большевиками и был одним из активных участников Октябрьской революции.

10. Сѐйлемезоглу Талиб Кемали во время мировой войны был послом Турции в Афинах, а в 1918 г.

был назначен послом в Москве [см. 579].

11. Вскоре после Эрзурумского конгресса, объединившего патриотические организации Анатолии, делегация представителей этих организаций прибыла в Баку, в тс время находившийся под властью мусаватистов, и провела там ряд нелегальных совещаний с руководителями Закавказского краевого комитета Коммунистической партии. После этого революционная часть турецких солдат и офицеров, находившихся в Азербайджане, приняла активное участие в свержении власти мусаватистов. В связи с этим С. М. Киров и Г. К. Орджоникидзе послали В. И. Ленину следующую радиограмму: «Весьма активную роль в пользу революции в Баку сыграли турецкие аскеры и офицеры, отряд которых пресек правительству (мусаватскому) возможность бежать из Баку» [402, стр. 56].

12. В этот период на других фронтах, в особенности на Кавказском, было относительно спокойно. Чувствовалась усталость враждующих армий, серьезная недостача вооружения и боеприпасов. Кроме того, в связи с отказом англичан от сотрудничества попытка русских войск генерала Баратова пройти через Иран и соединиться с английскими войсками на Месопотамском фронте не удалась.

13. Командующий британскими войсками на Месопотамском фронте генерал Мод в своем обращении по случаю захвата Багдада лицемерно заявлял, что история возложила на англичан почетную миссию избавления арабов от турецкого ига [313, т. IV, стр. 73—74].

14. Оправдывая этот антинациональный поступок Энвер-паши, генерал Людендорф объясняет его проявлением «правильных чувств верного друга Германии Энвер-паши» [319, стр. 206].

15. По словам М. Ларше, в этот период турецкие войска на Кавказском и Синайском фронтах насчитывали 110 тыс. человек, а силы русских и англичан были в два раза больше [707, стр. 126].

16. Переход армейской группы «йылдырым» под контроль немцев вызвал недовольство патриотических элементов страны. Командующий Седьмой армией, входившей в группу «Йылдырым», Мустафа Кемаль-паша в знак протеста против германского засилья подал в отставку и выехал в Стамбул. Недовольство в армии приняло такие масштабы, что Энвер-паша вынужден был перевести большинство германских офицеров из командования «йылдырым» на другие фронты. Это, в свою очередь, вызвало споры между ним и Людендорфом по вопросу о том, кому — Энвер-паше или главе германской военной миссии — должны подчиниться германские офицеры [410, стр. 155].

17. Делегация «Закавказского сейма» состояла из 40 человек. Турецкая печать в связи с этим с насмешкой отмечала, что «если это воинская сила, то она слишком мала, а если мирная делегация - слишком велика» [см. 760].

18. Чхенкели собирался заключить «мир» за счет уступки туркам значительной части территории Армении, а дашнакские руководители Хатисов и Казанчуни, напротив, за счет уступки им Батума, Артвина и Ардахани.

19. Во время этих боев генерал Лиман фон Сандерс чуть было не попал в плен; ему с трудом удалось бежать. Командование остатками группы «Йылдырым» было поручено Мустафе Кемаль-паше.

20. После отставки с поста военного министра в декабре 1913 г. маршал Ахмед Иззет-паша до конца первой мировой войны не занимался политической деятельностью.

21. В эти дни Мустафа Кемаль-паша в телеграмме старшему адъютанту султана Наджи-бею писал, что его включение в состав правительства в качестве военного министра будет полезным для страны. Впоследствии на вопрос историка Б. Ю. Хикмета — «Что Вы предполагали предпринять, если бы Ваше желание было исполнено?» — Мустафа Кемаль Ататюрк отвечал: «Вместе с падишахом и членами правительства выехал бы в Анатолию и оттуда руководил бы мирными переговорами» [778. 1957, т. XXI, стр. 562—563].

22. С зарождением в Анатолии национально-освободительного движения Энвер-паша пытался вернуться в Турцию. Но план его поездки в Турцию был отвергнут Мустафой Кемалем. В ноябре 1921 г. Энвер-паша отправился в Бухару, где перешел на сторону басмачей и боролся против Советской власти; был убит во время одного из рукопашных боев 4 августа 1922 г. Джемаль-паша из Германии переправился в Афганистан, где руководил «реорганизацией»-афганской армии. Возвращаясь осенью 1922 г. после переговоров с европейскими державами о покупке вооружения для афганской армии, Джемаль-паша был убит армянскими националистами в Тифлисе. Талаат-паша был убит 15 марта 1921 г. в Берлине.

23. После бегства Талаат-паши и отставки его заместителя Зия Гѐкалпа их места в руководстве партии заняли поэт Мехмед Эмини и Шамседдин Гюналтай.

24. В центральный комитет партии «Теджаддуд» вошли следующие лица: сенатор Хюсни-паша (председатель), сенатор Саид-бей, Шамседдин Гюналтай, д-р Тевфик Рушти (Арас), бывший министр внутренних дел Исмаил Джанбулат-бей и др.