Газневидское государство после 1030 года (Агаджанян, 1991)

В 1030 г. умер престарелый деспот, султан Махмуд, и главой империи Газневидов был провозглашен его сын Мас'уд который сверг с престола своего младшего брата Мухаммада. Правление нового султана, который именовался также «эмиром», ознаменовалось важными событиями, сыгравшими большую роль в исторических судьбах всей Западной Азии. В его царствование империя Газневидов вступила в полосу кризиса, приведшего к упадку государства и утрате им прежнего влияния на Ближнем и Среднем Востоке. Многие исследователи, особенно зарубежные, связывают этот процесс с резким сокращением добычи, поступавшей ранее от грабительской «священной» войны в Индии, и с крупными неудачами Газневидов в столкновениях с Сельджукидами в борьбе за Хорасан. Однако причины здесь более глубокие, они связаны прежде всего с особенностями социально-экономического и политического развития этого государства спустя добрую половину столетия после его основания.

Газневидская империя состояла в 20—30-х годах XI века из ряда крупных административных областей, а также вассальных княжеств, уплачивавших ежегодную дань в эмирскую казну. Богатыми и важными провинциями державы помимо центрального, Газнийского округа были Балх 71,Тохаристан и Хорасан 72. Султанская власть простиралась и на Западный Иран, Южный Прикаспий и бассейн Амударьи. Вассальными правителями здесь были Какуиды, владевшие Казвином, Исфаханом и Хамаданом. Рейская область и Джибал 73, которые были отняты у Бундов султаном Махмудом, находились под управлением.

[28]

военных и гражданских властей, назначенных Мас'удом Газневи. Эта провинция была известна также под названием Ирак; она занимала важное стратегическое положение на международных путях, ведших из стран Ближнего и Среднего Востока в Среднюю и Центральную Азию.

В вассальной зависимости от Газневидов были также Гурган и Табаристан, находившиеся в руках местной династии Зийаридов 74. Резиденцией этого окраинного княжества, по-видимому, был Астрабад 75. Гурганская провинция, в состав которой входил округ Дихистан, отличалась плодородием. Богатой провинцией был и Хорезм, завоеванный в 1017 г. султаном Махмудом Газневи 76. Правителем этой вассальной области в низовьях Амударьи был назначен хорезмшах Алтунташ. Стремясь удержать Хорезм под своей эгидой, эмир Мас'уд продолжал политику отца, султана Махмуда. В Хорезме было собрано особое войско, состоявшее из ополчений кочевых племен кед- жатов (кечатов) н джиграков 77, основная масса которых обитала в степях нынешнего Западного Казахстана. Предводитель этого войска, носивший титул «ка’ид», подчинялся лично эмиру Газны. В случае необходимости султан мог использовать этих храбрых степняков против своего вассала — хорезмшаха 78.

Отношения между центральными властями и окраинными, правителями (мулюк ал-атраф) регулировались договором, который скреплялся торжественной клятвой при свидетелях Вассальные династии, получавшие жалованные грамоты, чеканили монеты с именем сюзерена, упоминали его имя в хутбе (пятничной молитве), обязывались быть покорными и выступать па его защиту против врагов 79. Другими словами, они были обязаны военной службой! — своеобразным «налогом кровью». Население окраинных владений уплачивало поземельный налог (харадж) и другие подати. Какуиды, например, вносили ежегодно в казну 200 тысяч гератских динаров и 10 тысяч пар одежд. Сверх этой дани к праздникам новруза (нового года) и мнхригана (весеннего равноденствия) они доставляли ко двору различные подношения, в том числе арабских лошадей и верховых мулов с седлами 80. Такие подношения являлись завуалированной формой экстраординарных поборов.

Султанская власть в зависимых областях была неустойчивой, и при всяком удобном случае вассалы легко изменяли газневидскому трону и отпадали от государства 81.

Одной из важных пограничных окраин Газневидской империи был Хиндустан, в состав которого входили покоренные огнем и мечом земли Северной Индии. Хиндустан составлял отдельную военно-административную единицу во главе с саларом — наместником и предводителем регулярной армии и войска из гулямов 82. Особенностью этого «горячего» субрегиона было то, что сюда отовсюду стекались отряды так называемых добровольцев (мутавви'а) и борцов за веру (газиан). В значительной массе это были разорившиеся крестьяне, горожане,

[29]

«толпы простого народа» из Хорасана и Мавераннахра 83. В первой половине XI века здесь наряду с основной, «лахорской» армией действовали и конные отряды туркмен, отправленные в помощь газневидскому наместнику Северной Индии.

В рассматриваемую пору саларом Хиндустана был назначен Ахмад Йинал-тегин, выдвинувшийся на службе при дворе Газневидов. Положение в этой «стране войны» (дар ал-харб) было неустойчивым. В Северной Индии был установлен военный режим. Оккупационные власти проводили жесткий курс, включающий насильственную исламизацию местного населения. Налоги с индийских крестьян, ремесленников, купцов, представителей различных каст взимались обычно с помощью армии. Сбор налогов зачастую перерастал в грабительские набеги на пограничные селения и города, где захватывались драгоценности, ткани, золото и серебро, благовония 84. Значительную часть добычи составляли золотые слитки, полученные в результате плавки идолов, захваченных в индуистских храмах 85.

Жестокие поборы, убийства и ограбление мирного населения (на общем фоне распространения среди неофитов еретических учений) вели к частым волнениям и мятежам 86. Регулярно сменявшиеся наместники Хиндустана, используя неустойчивую ситуацию и опираясь на хорошо оснащенное и сильное войско, нередко в открытую выступали против центральной власти. В этом отношении не был исключением и Ахмад Йинал-тсгин, который необычайно разбогател в результате непрерывных войн в Северной Индии и подозревался в намерении узурпировать султанский престол 87.

Положение в Хиндустане и в других окраинных землях так или иначе влияло на общую ситуацию в Газневидской державе. Недовольство деспотизмом эмира, стремление покоренных народов к своей независимости, выражавшееся в различных формах протеста, ослабляли и подтачивали силы огромной разноплеменной империи.

В пограничные владения державы Газневидов, на ее южных и западных рубежах, входили области Чаганиана и Хутталяиа, Термеза и Балха 88, располагавшиеся на землях нынешнего Узбекистана, Таджикистана и Афганистана. Положение в этих краях, служивших яблоком раздора между эмирами Газны и караханидскими правителями Туркестана, было весьма беспокойным 89. Махмуд и его менее удачливый преемник удерживали власть над этими владениями ценою немалых усилий. В ход шла искусная дипломатия, сопровождавшаяся обещанием некоторых территориальных уступок Караханидам, закреплением «уз дружбы» путем династических браков и вмешательством при удобном случае в междоусобные распри иликов и ханов Мавераннахра, Семиречья и Кашгара. Еще в правление султана Махмуда наметилась линия на поддержку верховных караханидских правителей в их борьбе с Али-тегином, владетелем Бухары и Самарканда. Однако это нисколько не мешало заигры-

[30]

ванию, а временами и сближению с главами обеих враждовавших сторон и с другими представителями этой тюркской династии, под эгидой которой находились земли от восточных пределов нынешнего Синьцзяна до бассейна Амударьи. Газнийские эмиры, проводившие такой внешнеполитический курс, вынуждены были наряду с этим держать наготове на своих южных и западных рубежах крупные армейские силы и военные гарнизоны, что отвлекало немалые людские ресурсы и требовало значительных продовольственных и денежных затрат 90.

Одной из наиболее экономически и стратегически важных провинций Газневидской империи был Хорасан. Как и ряд других областей, в частности Рей и Ирак, он управлялся чиновниками государственных ведомств (диванов). Однако в рассматриваемую пору особую роль играл здесь начальник гражданского и финансового управления (сахиб диван) Бу-л-Фазл Сурн. Важной его функцией был сбор налогов (мал) и осуществление поборов, средства эти поступали в государственную казну (байт ал-мал). Пользуясь молчаливым согласием и фактической поддержкой Мас'уда, Сури начал жестоко обирать население Хорясана. В 1033 г. он поднес эмиру 1000 нишапурских динаров 91 и дорогое ожерелье, украшенное жемчугом. Прибыв в столицу, Газну, из Нишапура 92, Сури послал Мас'уду «подарки», состоявшие из тканей, редкостных золотых и серебряных изделий, роскошных ковров, различных яств и отборных вин, гулямов и невольниц, мускуса и камфары. Стоимость подношений была оценена в 40 тысяч дирамов (дирхемов), но это составляло лишь половину собранных им «подарков». Дело в том, что алчный сахиб диван Хорасана отдал Мас'уду только «пять дирамов [из каждых] десяти» 93.

Преподнесенные газнийскому эмиру его хорасанским сахиб диваном обильные и дорогие «подарки» были выколочены у населения провинции насильственными мерами. «Надобно бы спросить у хорасанских ра'йиатов, благородных и простых,— пишет Байхаки,— сколько им доставили мученья, покуда заготавливались такие дары» 94. Особенно пострадали от этих поборов бедняцкие семьи, которым оставалось лишь жаловаться на «свое положение господу богу» 95.

Это были не предусмотренные канонами и шариатом ежегодные налоги, а экстраординарные сборы для «поздравления» султана в связи с наступлением мусульманского поста (рамазана). Такие же поборы в масштабах всего государства, как говорилось выше, осуществлялись и jno случаю нового года (новруза) и празднования дня осеннего равноденствия (михригана) 96.

Основным видом государственных податей был поземельный налог — харадж, взимавшийся обычно натурой, деньгами или в смешанной форме. В общую сумму поземельного налога входила и десятина ('ушр), которая уплачивалась частью сельского населения, главным образом крупными феодалами. Очевидно,

[31]

существовали и поборы с базарных торговцев, профессиональных купцов (базарган) и владельцев ремесленных мастерских и лавок 97.

Подлинным бичом населения Хорасана и других областей Газневидской державы была откупная система (даман). Сбор налогов с провинций и округов зачастую отдавался на откуп купцам, чиновникам и другим лицам. Откупщик (дамин) вносил налоговую сумму (мал-и даман) в государственную казну либо уплачивал ее сахиб дивану 98.

Кроме основных и чрезвычайных существовали временные, а также специальные налоги. Содержание большой армии, необходимой для завоевательных войн и обороны государства, требовало немалых средств. Поэтому нередко практиковалось взимание денежных и натуральных сборов для дальних походов. Так было, например, при подготовке к военной кампании 1033 г. в Пенджабе 99. Отсутствие в казне достаточного количества наличных денег вело к тому, что командирам и солдатам выдавались так называемые бараты. Это были своего рода ассигновки на получение определенных сумм с конкретных лиц или из государственных податных сборов. Взимание налогов по таким документам производилось обычно с применением военной силы 100.

Газневидская империя была одной из средневековых восточных деспотий, опиравшихся на служилое бюрократическое и военное сословие, а также на значительную часть потомственной земельной аристократии и мусульманского духовенства. Теоретически власть главы державы — султана или эмира — считалась безраздельной, хотя в реальной действительности он иногда вынужден был считаться с мнением своего ближайшего окружения и влиятельных сановников.

Согласно политической сентенции, восходящей к традициям первых веков ислама и воззрениям арабов-кочевников, государственное устройство подобно шатру. Байхаки, выражая эту политическую идею, отмечает: «Султан и народ подобны шатру, воздвигнутому и держащемуся на одном столбе, а тяжи его натянуты и прикреплены к колышкам; шатер мусульманства — царство, подпора — падишах, тяжи и колышки — ра'ийаты. Ежели приглядеться, то основой является подпора, на коей держится шатер; когда она ослабеет и упадет, ни шатра не останется, ни тяжей, ни колышков» 101. В дальнейшем, после образования более могущественного и обширного Сельджукского государства, это представление обрело уже глобальные черты. «Султан,— утверждал сельджукский везир XI века. Низам ал-Мульк,— является хозяином мира. Цари времени находятся под его рукой» 102.

Образ султана как главной опоры всей державы отражает скорее отвлеченный идеал, чем объективную реалию эпохи. Во всяком случае, султан Мас'уд больше напоминал грубого воителя, чем тонкого государственного деятеля. Разумеется, нельзя

[32]

полностью согласиться с распространенной в советской историографии характеристикой Мас'уда как бесталанной исторической личности 103. Трудно принять и точку зрения, объясняющую этим причины неудач Газневидов в борьбе с Сельджукидами в Хорасане. Мас'уд, обладавший большой храбростью и недюжинной силой, отличался решительностью, напористостью в достижении цели. Полководческий дар проявился у него уже в юношеские годы*. Однако от своего отца он отличался раздра.- жптельностью, импульсивностью, мог принять неоправданно поспешное решение. Особенную необузданность эмир проявлял в периоды длительных запоев, во время которых мог выпить много десятков литров вина 104. Мас'уд гораздо чаще султана Махмуда попадал под влияние временщиков и фаворитов. Главной чертой его характера было самовластье, которое проявлялось «свыше всякой меры и предела» 105. В условиях разветвленной системы тайных доносов и в сочетании с крайней подозрительностью султана эта черта нередко оказывала негативное влияние на ход событий. Тем не менее в основе упадка и поражения Газиевидской державы в борьбе с Сельджукидами в Хорасане лежали более глубокие политические и социальные факторы, а не порожденные самой системой слабости Мас'уда.

Ближайшим помощником и советником эмира был везир — глава всей гражданской и военной администрации, которому подчинялись чиновники государственных учреждений (диванов). Между султаном и его «премьер-министром» заключалось соглашение, предусматривавшее своеобразное разграничение в делах государственного управления. Состояло оно из ряда пунктов, оформленных в виде задаваемого везиром вопроса и ответа на него султана, заверенного его личной подписью. «Завелся такой обычай,— пишет Байхаки,— что когда какому-нибудь знатному лицу дают должность везира, то везир пишет соглашение и испрашивает исполнения и условий своей службы. На них государь собственноручно пишет ответы, и затем под ответами ставит свою подпись и под конец клянется господом богом, да славится поминание его, что на тех условиях будут оберегать везира. Везир громко прочитывает [свою] присяжную грамоту и все условия, ставит под ними свою подпись и прпзывает свидетелей, что будет вершить дела согласно им. Эту присяжную грамоту клали в государственный архив (да-ват-хана), а соглашение брал себе везир» 106.

Подобного же рода соглашение было заключено между султаном Мас'удом и его везиром Ахмадом'Абд ас-Самадом 107, который стал премьер-министром в 1032 г. после смерти своего предшественника — Ахмада ибн Хасана 108. Судя по тексту договора, Мас'уд предоставил своему новому везиру все дела, «кроме развлечений, увеселений, вина, игры в чауган и войны»» 109. В действительности же без согласия эмира не могло состояться решение ни одного вопроса, связанного с гражданским и военным управлением и внешней политикой государства. Сул-

[33]

тан Мас'уд, отличавшийся крутым нравом, действовал во многих случаях «самовластно,! не раздумывая», что усложняло ведение государственных дел. Однако главной причиной возникавших постоянно коллизий был не столько характер султана, сколько политическая и социальная природа Газневидской державы. В ее основе лежало противоречие между идеалом сословного представительства различных кругов правящего феодального сословия и деспотической формой верховной власти. Отсюда нередко между султаном и везиром как главой гражданской и военной администрации возникали споры и даже конфликты. «Когда султан,— пишет Байхаки,— делает кого-нибудь везиром, то хотя он и любит его, но через год начинает ненавидеть по той причине, что тот становится соучастником с ним в царствовании, а царствовать сообща нельзя» 110.

Важнейшими функциями везира были общее руководство деятельностью всех государственных ведомств и контроль над поступлением налогов в казну. Центральными правительственными органами Газневидской державы были диван ар-раса'ил (государственная канцелярия), диван-и везират (диван везира), диван истифа' (финансово-счетный диван), диван-и 'арз (войсковой диван), диван-и викалат (дворцовый диваи), диван барид (почтовый диван) и др. 111. Главы этих ведомств (сахибы) подчинялись везиру и действовали согласно его распоряжениям 112. Кандидатуры па наиболее важные государственные должности, в частности начальника почты и мушрифа 113, подбирались и назначались лично султаном, но штат служителей диван барид составлялся из чиновников диван-и везират.

Между представителями служилой знати, так называемыми обладателями пера и меча (худаванд-и калам ва шамшир), шла ожесточенная борьба за влияние ниа султана и получение доходных должностей. Особые страсти разгорались вокруг поста 'амиля— сборщика налогов, так как эта должность сулила немалые выгоды. Сановники, например начальник почты 'и мушрифы, нередко вступали в тайный сговор с 'амилями и присваивали государственные средства 114.

Несмотря на разветвленную систему контроля и тайных доносов, чиновничий аппарат использовал любые возможности для обогащения. Многие вельможи и сановники за время службы успевали нажить огромное состояние. В этом отношении они были под стать своему эмиру Мас'уду, падкому на роскошь и алчному 115.

В 30-х годах XI века в державе Газневидов шла острая внутрисословная борьба. Соперничество из-за государственных должностей и богатств разделили класс феодалов на два враждебных лагеря. Приход к власти султана Мас'уда ознаменовался расправой «новопожалованных» вельмож над сторонниками его отца Махмуда. Борьба между партиями «махмудовцев» и «мас'удовцев» шла не на жизнь, а на смерть. Прежде всего мас'удовцы разграбили имущество свергнутого с престола

[34]

султана Мухаммада, брата эмира Мас'уда. Та же участь постигла имущество главного предводителя войска — старшего хаджиба 'Али Кариба, который был схвачен и заточен в темницу. Жертвой «новопожалованных» стал и везир Абу 'Али ал-Хасан ибн Ахмад, носивший прозвище Хасанак 116. Он был обвинен в карматской ереси, в связях с Фатимидами — врагами аббасидских «правоверных» халифов и предан мучительной казни 117. Мас'удовцы отобрали у противника «наградные», которые роздал тем султан Мухаммад. Эти средства, 70— 80 миллионов дирхемов, были даны «тюркам и тазикам и войскам разных разрядов» 118. Экспроприации, казни и аресты сторонников Махмуда и его любимого младшего сына, эмира Мухаммада, оттолкнули от нового правителя Газны значительную часть старой знати, «столпов державы» и военачальников. «Сердца сразу охладели 119 — пишет Байхаки,— и все расположение и благожелательство [к эмиру], кои наблюдались раньше, исчезли» 120.

Смена власти в державе Газневидов в 1030 г. сопровождалась не только новыми назначениями на государственные и придворные должности, но и своего рода перераспределением награбленных богатств среди правящих феодальных кругов. Имущество наиболее ярых и влиятельных сторонников усопшего тирана, в частности предводителя армии и везира, перешли в государственную казну или, вернее, в руки султана Мас'уда. В реестре подлежавших конфискации денежных и прочих средств указывалась стоимость всего их движимого и недвижимого имущества. Обращает на себя внимание, что в таких списках фигурировали и земельные владения, называемые «дийа' ва ас-баб» 121. Поскольку частная земельная собственность по мусульманскому законодательству не подлежит насильственному отчуждению, акт их фактической экспроприации был оформлен в виде «добровольной» продажи с составлением купчей 122.

Однако вопреки распространенному в нашей историографии мнению 123, эти акции никоим образом не могут свидетельствовать о целенаправленной политике султана Мас'уда на ликвидацию крупного землевладения. Такому утверждению противоречат не только приведенные выше исторические сведения, но и другие факты, говорящие о возвращении Мас'удом отобранных ранее земель их непосредственным владельцам 124.

Острая социально-политическая борьба в империи Газневидов облекалась также в форму межэтнических противоречий, региональных и религиозных конфликтов. Существовала определенная, подогревавшаяся корыстными интересами неприязнь между тазикскими («тазикийан») и тюркскими сановниками и военачальниками. Подавляющее большинство чиновников гражданского управления было из старой ираноязычной (тазикской) знати, а основная масса командного состава армии — из тюрок, преимущественно гулямского происхождения. Байхаки, хотя и крайне осторожно и глухо, рассказывает о неблагожела-

[35]

тельном и даже враждебном отношении тазикской аристократии к служилой тюркской знати. Притязания некоторых лиц тюркского происхождения на гражданские должности вызывали насмешки и встречали отпор со стороны потомственной тазикской бюрократии 125.

Главной опорой султанского трона и центральной власти была разноплеменная постоянная армия): В основном это было конное войско, но в него входили и отряды пехоты, а в экстренных случаях и ополчения из горожан и крестьян. В газневидской армии были контингенты из тюрок, систанцев, индусов, тазиков, курдов, арабов. Это объяснялось стремлением разобщить войско и держать его в строгом повиновении. «Когда все войско — одного рода,— писал Низам ал-Мульк,— возникает от этого опасность, не бывает большого старания, происходят беспорядки. Надо, чтобы войско было составлено из разных племен» 126. «Каждый падишах, у которого войско одноплеменное,— говорится в сочинении автора XI века Унсур ал-Ма'али Кайкавуса,— всегда в плену у войска и всегда перед ним бессилен, так как одноплеменники сильны, их нельзя использовать для наказания друг друга. Из разных племен войско из страха перед другим не может ослушаться и власть царя будет крепкой» 127. Основываясь на такой политике, Мас'уд Газиеви постоянно использовал друг против друга своих индийских и тюркских гулямов 128.

В армии Газневидов имелись и особые формирования из невольников, купленных у работорговцев, либо из военнопленных, находившихся на службе у эмира и других представителей знати. Главным образом это были гулямы, поступавшие из восточных пограничных областей — Мавераннахра, Тараза, Кашгара и Хотана 129. Они проходили затем специальный курс обучения и военной подготовки в частных и дворцовых школах 130. Гулямы делились на несколько категорий; среди них наиболее многочисленными'были дворцовые, насчитывавшие до 4 тысяч 131. Кроме них было еще 300 гулямов — султанских телохранителей и знаменосцев с булавами в дорогих кафтанах с золотыми поясами 132.

Основная масса гулямов использовалась в качестве солдат и стражников, но часть их выполняла роль слуг, виночерпиев, постельничьих и т. д. Гулямы, в том числе султанские, получали из казны ежегодное жалованье (бистгани) и продовольственное содержание (аджри). По своему правовому статусу и имущественному состоянию они были далеко не в одинаковом положении. Некоторые из них достигали высоких постов, становились хаджибами, наместниками областей, сипахсаларами крупных провинций. Султан мог возвысить отличившегося на службе или любимого гуляма, осыпать его богатствами, подарить земельные наделы 133. Гулямы, отправлявшиеся в дальние походы, нередко получали личную свободу. Однако даже те гулямы, что достигали высокого ранга, оставались на положении рабов, хо-

[36]

тя это был особый, привилегированный слой лично несвободных людей.

Институт гулямства базировался на использовании военной силы, чужеродной коренному населению государства. Гулямы почти не были связаны с другими социальными и этническими слоями и потому являлись удобным орудием для осуществления господства власть имущих. Отсюда ведет свое начало широко бытовавшая на средневековом Востоке поговорка: «Преданный слуга (гулям) лучше сотни детей; последние желают своему отцу смерти, а первый — долгой жизни» 134.

Вместе с тем в ходе своего дальнейшего развития институт гулямства постепенно обрел явственные черты преторианской гвардии. Военная знать гулямского происхождения активно участвовала в дворцовых интригах, заговорах и государственных переворотах. Нередко она вовлекала в них и рядовую массу воинов-невольников, тяготившихся своим положением. Дворцовые гулямы находились под тайным надзором дабира — чиновника государственной канцелярии. Малейшая провинность оборачивалась для них жестоким наказанием, причем «мятежников» обычно бросали под ноги разъяренных слонов 135. Недовольные султанской тиранией рядовые гулямы при удобном случае могли перейти на сторону противника, что и произошло в битве с сельджуками при Дандаиакане в 1040 г.

Газневидское войско делилось на три круппых соединения, которые находились под началом трех полководцев (сипахсаларов) и были дислоцированы в Хиндустане, Ираке и Хорасане 136. Верховное командование всей армией осуществлял старший хаджиб, получавший особые знаки отличия — литавру, бунчук (мунджук), большой или малый барабан 137. Главнокомандующий носил черный кафтан с золотым поясом и двурогую шапку 138.

Старший хаджиб, сипахсалары и другие «господа меча» играли большую роль в жизни государства, особенно в периоды междуцарствия и при возведении на престол нового султана. Военная знать обладала немалыми богатствами, движимым и недвижимым имуществом, в том числе земельными владениями. Армейская верхушка, окруженная пышной свитой, гулямами, прислугой, наложницами, проводила свободное от боевых действий и смотров время на охоте, в состязаниях, пирах и забавах. Военачальники обогащались за счет трофеев, не гнушаясь при удобном случае и присвоением армейских средств. Среди военного сословия шла острая борьба за высокие посты, она сопровождалась подсиживанием, интригами, доносами 139

В рассматриваемый период в обширной Газневидской державе нередко возникали и региональные конфликты, в основе которых лежали политические и социальные причины. Завоеванное эмиром Махмудом население Рея и Джибаля не скрывало глубокой антипатии к хорасанцам 140. Говоря точнее, широкие слои иракцев были недовольны засильем в их крае сул-

[37]

танских чиновников и военачальников из Хорасана 141. В то же время мы видим проявления антагонизма между населением сельских округов и крупных городов. Разорившиеся и бедные слои крестьянства нередко считали причиной своей нищеты и страданий именно города—!центры военно-административной власти и государственного фиска. Поэтому в условиях обострения социально-политической борьбы толпы сельских «простых людей и черни» иногда совершали нападения на города, вооружившись дубинами и камнями 142 Социальной базой этих противоречий, кроме отмеченной выше причины, служили более тяжелые условия крестьянского труда, интенсивность его эксплуатации, политическое и культурное превосходство города и его богатство по сравнению с деревней. Важное значение при этом имело и то обстоятельство, что в странах Востока, в отличие от Западной Европы, основная масса феодалов обитала в городах.

Социальная борьба протекала и под внешней оболочкой разбойных движений, но чаще всего — под лозунгами мусульманского сектантства. Разорившиеся и деклассированные элементы, испытывая страшную нужду 143, бежали из сел и городов в степи и горы. Здесь они собирались в бродячие ватаги, нападавшие на поселения, грабившие путников и торговые караваны 144.

Несмотря на разгул религиозной ортодоксии (схоластического калама), начавшийся уже в правление фанатичного Махмуда Газневи, значительный размах в империи получили еретические движения. В их основе лежали, как правило, идеи социальной, общинной справедливости, причем наиболее радикальные течения исходили из всеобщего имущественного равенства, а более умеренные выступали лишь за равенство перед Аллахом.

Наиболее широкое распространение в исследуемую пору в газневидских владениях получили учения батинитов и карма- то в 145.

Батиниты выступали за вольное, аллегорическое толкование Корана, в тексте которого они искали скрытый, внутренний смысл 146. В Средней Азии и Иране батинитами нередко именовали и адептов секты исмаилитов различных направлений за их «скрытое» вероисповедание. Карматы были приверженцами свободы человеческой воли, они отвергали религиозный догмат о божественном предопределении (кадар). Представители этой секты, особенно их крайнее левое крыло, выступали против имущественного неравенства и социальной несправедливости. Основанный в IX в. карматами в Бахрейне халифат представлял собой земледельческо-ремесленную общину во главе с советом из шести старейшин (садат). Бахрейнские карматы, проповедовавшие идеи всеобщего равенства, тем не менее сохранили общинную, коллективную форму рабства 147.

Идеи батинитов и карматов подрывали устои феодального

[38]

строя и его идеологической опоры — мусульманской религии. Газневиды подвергали жестоким репрессиям «еретиков», позиции которых были сильны в Газне, Мавераннахре, Ираке 148. Обвиненных в батинизме и карматстве предавали казни, специально подкупленные для этой цели «горстки бродяг» забрасывали их камнями 149. В социальных движениях этого периода, особенно в стихийных восстаниях, активную роль нередко играли простые «пастухи и земледельцы» 150.

Хотя империя располагала еще достаточным потенциалом и мощью, к середине XI века уже наметились определенные тенденции, свидетельствовавшие о ее постепенном ослаблении.

Усиление на вассальных окраинах центробежных движений, нескончаемые войны в Хиндустане, столкновения с караханидскими правителями Мавераннахра требовали огромных денежных средств и людских ресурсов. В этих условиях правительство эмира Мас'уда все чаще прибегало к экстраординарным мерам, фактически поощряя насильственные методы ограбления своих подданных. Обострение внутриполитического положения характеризовалось углублением разрыва между идеалом сословного представительства класса феодалов и тираническим характером правления султана. Такова была в самом общем виде историческая ситуация, которая объективно подготовила успех сельджукского движения в Хорасане в 30—40-х годах XI века.

[39]

Цитируется по изд.: Агаджанов С.Г. Государство сельджукидов и Средняя Азия в XI – XII вв. М., 1991, С. 28-39.

Примечания

71. Балх — название области и города, располагавшегося к западу от г. Мазари-Шариф, в Северном Афганистане. Тохаристаном в сочинении Байхаки называются области, лежавшие к югу от Амударьи, к востоку н югу от Балха и простиравшиеся до Гиндукуша. См.: Байхаки. История Мас'уда, с. 840.

72. Ле Стрэндж. Халифат, с. 376.

73. Джибалем называлась область в Юго-Западном Иране, но существовало и понятие «Джнбаль Гератский» — так именовались горные местности к востоку от Герата.

74. Ле Стрэндж. Халифат, с. 376.

75. Астрабад— город на Каспийском море; в X—XI вв. относился к провинции Гурган. См.: Худуд, изд. Бартольда, л. 296; Байхаки. Та'рих, с. 550—574.

76. Подробный рассказ о завоевании султаном Махмудом Хорезма содержится в труде Сайф ад-Дина 'Укайли, использовавшего более ранний источник газневидского периода. В тексте отмечается, что Хорезм — страна с многочисленным населением и богатая продовольствием. Кроме того, говорится, что Хорезм и Ургендж — это «области, [являющиеся] воротами Туркестана». См.: 'Укайли. Асар, с. 169.

77. Другая часть их, очевидно, находилась на службе при дворе хорезмшаха Алтунташа. См.: Байхаки. История Мас'уда, с. 409; ср.: Кёпрюлю. Племя кай, с. 435—444; Сюмер. Огузы, с. 58.

78. Байхаки. История Мас'уда, с. 402, 409—421.

79. Там же, с. 208; Кабус-наме, с. 170.

80. Байхаки. История Мас'уда, с. 87.

81. Там же, с. 330 и сл.

82. История Индии. Т. II, с. 53 и сл.

83. Байхаки. История Мас'уда, с. 375, 861.

84. Там же, с. 499.

85. Там же, с. 626.

86. Хашми. Общество и религия, с. 254—268.

87. Байхаки. История Мас'уда, с. 497, 498.

88. Чаганнан (Саганиан) — область в долине р. Сурхандарьи, притока Амударьи. Центром области был г. Дехи-Нау, остатки которого расположены около современного Денау, в УзССР. Термез — город на Амударье, руины Старого Термеза находятся у современного Термеза. Хутталян — область, расположенная между реками Вахш и Пяндж. Столицей края был г. Хулбук, лежавший к югу от нынешнего Куляба, в ТаджССР. См.: Бартольд. Туркестан, с. 119, 121—127; Беленицкий. Хутталь, с. 127; Средневековый город, с. 180—182.

89. Следует также учесть, что сюда нередко вторгались и горные кочевники, главным образом племя куыиджиев, подстрекаемых к тому же караханидскнми правителями — иликами и ханами. См.: Байхаки. История Мас'уда, с. 50 и др.

90. Там же, с. 374, 375, 376 и др.

91. Динар — золотая монета, вес которой первоначально составлял около 4,235 г, но впоследствии колебался в зависимости от денежного курса и места чеканки (Хинц. Мусульманские меры, с. 11—12).

92. Нишапур — центр крупной провинции в Северо-Восточном Иране. Развалины старого города лежат к западу от нынешнего Мешхеда.

93. Байхаки. История Мас'уда, с. 510. Дирам, или дирхам, был серебряной монетой, имевшей в зависимости от страны и времени чеканки около 3 г серебра или менее (Хинц. Мусульманские меры, с. 11—12).

94. Байхаки. История Мас'уда, с. 510.

95. Там же, с. 511; Кабус-наме, с. 187.

96. Такие праздники проводились красочно и торжественно, но это требовало больших затрат. См. Бертельс. Праздник, с. 33—42; Брагинский. Исследования, с. 113—120.

97. Байхаки. История Мас'уда, с. 566 н сл.

98. Там же, с. 482 и сл.

99. Там же, с. 500.

100. Там же, с. 564.

101. Там же, с. 471.

102. Низам ал-Мульк. Сийасат-наме, с. 135.

103. Полякова. О некоторых проявлениях, с. 45—50.

104. Байхаки. История Мас'уда, с. 796, 876.

105. Там же, с. 651.

106. Там же, с. 226—227.

107. 'Укайли. Асар, с. 193.

108. Хондамир. Дастур, с. 144 н сл.

109. Байхаки. История Мас'уда, с. 225.

110. Там же, с. 499; 'Укайли. Асар, с. 159.

111. Босворт. Газневнды, с. 122 и сл.; Назим. Махмуд Газневи, с. 141 и сл.; ср.: Хорст. Государственное устройство, с. 16—43.

112. Байхаки. История Мас'уда, с. 942.

113. Мушрифы — государственные контролеры, следившие за делопроизводством и боровшиеся со злоупотреблением властью со стороны чиновников. Данным термином обозначались также соглядатаи, приставленные к служащим и другим лицам. См.: Хорст. Государственное устройство, с. 17—90.

114. Байхаки. История Мас'уда, с. 943.

115. 'Ауфи. Джавами', л. 229б—230а.

116. См.: 'Укайли. Асар, с. 186, 187.

117. Там же, с. 192—196; Байхаки. История Мас'уда, с. 263—266.

118. Байхаки. История Мас'уда, с. 345.

119. «Султан Мас'уд,—пишет Сайф ад-Дин 'Укайли,—отменил инамы (награды) и по этой причине многие люди отвернулись от него» ('Укайли. Асар, с. 192).

120. Байхаки. История Мас'уда, с. 349.

121. Значение этих терминов современные исследователи толкуют по-разному, но не подлежит сомнению, что речь идет о видах земельных владений.. Нами высказано мнение о том, что «знйа'э, («дийа'»)—это одна из форм милька— частной земельной собственности. См.: Очерки земледелия, с. 171,

122. Байхаки. История Мас'уда, с. 262.

123. Дань этой традиции в свое время была отдана и нами, что объясняется некритическим отношением к трудам видных научных авторитетов, в частности к работам Б. Н. Заходера и А. Ю. Якубовского. См.: Очерки земледелия, с. 148.

124. Байхаки. История Мас'уда, с. 108, 109.

125. Там же, с. 304, 784, 799.

126. Низам ал-Мульк. Сийасат-наме, с. 107. См. также: Босворт. Военная организация, с. 40—69; Босворт. Газневнды, с. 46—122; Назим. Махмуд Газне- ви, с. 141 и сл.

127. Кабус-наме, с. 188.

128. Там же.

129. Тараз — крупный город, располагался на месте бывшего Аулие-Ата, современного г. Джамбула в Южном Казахстане. Хотан — оазис и город в южной части нынешней провинции Синьцзян в Китае.

130. Самарканда Четыре беседы, с. 77, НО—123.

131. Ср.: Кабус-наме, с. 188.

132. Байхаки. История Мас'уда, с. 382.

133. Кабус-наме, с. 70—71.

134. Босворт. Военная организация, с. 40—41.

135. Байхаки. История Мас'уда, с. 362, 468.

136. Очевидно, к их числу относились и воинские контингенты Балха, Чаганиана, Хутталя и Термеза, входивших в состав Хорасана.

137. Байхаки. История Мас'уда, с. 235, 608.

138. Там же, с. 235.

139. Там же, с. 71—77, 311, 655 и др.

140. Там же, с. 482—483, 488.

141. Очевидно, здесь существовали и социально-религиозные противоречия, связанные с тем, что жители Хорасана придерживались в основном суннитского толка, а среди населения Ирака было много приверженцев шиизма и его сект. Шиитская знать Рея и Джибаля всячески ущемлялась в правах, в частности не допускалась к ключевым государственным должностям. См.: Хашми. Общество н религия, с. 254—268.

142. Байхаки. История Мас'уда, с. 526—527.

143. В персидской художественной литературе XI—XII вв. часто фигурируют образы нищих старух и стариков, обиженных чиновниками и воинами Газневидов. Фарид ад-Дин'Аттар приводит рассказ о бедном старце, который собирал и продавал колючки и питался одним лишь хлебом. Пища таких бедняков немногим отличалась от рациона заключенных, получавших в день две ячменные лепешки с щепоткой соли и кувшин воды.

144. Байхаки. История Мас'уда, с. 684, 687.

145. 'Укайли. Асар, с. 192.

146. Ан-Наубахти. Шиитские секты, с. 58—218; аш-Шахрастани. Книга, с. 148—228.

147. Маделунг. Фатимиды, с. 34—48; Сафарнаме, с. 186 и сл.

148. Низам ал-Мульк. Сийасатнаме, с. 223, 349; аш-Шахрастани. Книга, с. 168.

149. Байхаки. История Мас'уда, с. 263—266.

150. Низам ал-Мульк. Сийасат-наме, с. 219.