Дайвьет в середине XVII века: социально-экономическое положение

В середине XVII века Дайвьет, как тогда называлось вьетнамское государство, был  одним из наиболее развитых и сильных государств Юго-Восточной Азии. Пройдя длительный путь развития, вьетнамское общество вплотную подошло к позднефеодальным отношениям, своеобразие которых определялось предшествующим развитием страны. Основанный, как и везде в развитых районах Юго-Восточной Азии, в отличие от ханьских (китайских) государств, на сохранении юридически свободной крестьянской общины и государственной собственности на землю, развитой феодализм во Вьетнаме прошел в своей эволюции две стадии 21.

Для первой из них (XI—XV века) было характерно преобладание общинных  держаний государственных крестьян и условного феодально-чиновничьего владения; при этом существовали крупные наследственные феодальные землевладельцы, представленные родственниками монарха и частью титулованной знати, к ним было близко землевладение буддийских монастырей. Для XI—XIV веков этот тип аграрных отношений был объективно обусловленным, а на его основе сложилось сильное централизованное государство Дайвьет, к которому полностью применимы слова К. Маркса о том, что «государство здесь — верховный собственник земли»22. Пройдя через  социально-экономический и политический кризис второй половины XIV века, вьетнамское феодальное общество вступило в свой золотой век, которым были вторая четверть — конец XV века.

Но в процветающем и могущественном феодальном Дайвьете XV века шли уже  новые социально-экономические процессы, вследствие которых с начала XVI века положение начинает меняться, развитой феодализм вступает во вторую стадию (XVI—XVIII века). Основным в ней было изменение структуры вьетской деревни, начало длительного, шедшего веками процесса расслоения фундамента вьетского развитого феодального общества — общины-са.

Вьетнам начала XVI — середины XVII века был аграрным государством, в котором  основную массу населения составляли крестьяне-вьеты; различные меньшинства, хотя и  занимали большую часть территории, были малочисленны. Городское население, кроме недавно включенных в состав Дайвьета тьямских городов юга, было практически чисто

 ______

21. Д. В. Деопик. Вьетнам в период развитых феодальных отношений.— История стран Азии и Африки в средние века. М., 1968, с. 195, 396.

22. К. Маркс. Капитал. Т. III.—Т. 25. Ч. II, с. 354. Произведения К. Маркса и Ф. Энгельса даются по 2-му изданию Сочинений.

[12]

вьетским. Территория страны на севере и западе в принципе совпадала с современными границами, на юге доходила до современной провинции Биенхоа.

Основным занятием вьетов уже в течение тысячелетий было поливное рисоводство, в некоторых районах сопровождавшееся богарным рисоводством и разведением иных злаков. Обрабатываемые земли насчитывали на конец XVIII века около 1 миллиона мау 23. Для большинства населения, как писал Ф. Энгельс,— «первое условие земледелия здесь — это искусственное орошение, а оно является делом либо общины, либо провинций, либо центрального правительства»24.

Значительную роль в интенсификации сельского хозяйства играло широкое ирригационное строительство: именно в XVII— XVIII веках были сооружены основные  ирригационные системы феодального Вьетнама 25. Практически была зарегулирована вся дельта Красной реки и область к югу от нее (кроме основных русел, но и они обвалованы на всех опасных участках). К XVII веке вьетские крестьяне создали сложную систему хозяйствования, в которой обилие сортов риса для различных условий дополнялось массой сложных приемов его возделывания, орошения, сбора и хранения. Развиваясь в отличие от других рисоводческих стран Юго-Восточной Азии в условиях малоземелья, сельское хозяйство было более интенсивным, использовались более разнообразные орудия и приемы, больше было «вспомогательных» культур. Это, в частности, привело к тому, что вьеты могли расселяться среди тьямов и кхмеров, занимая земли, остававшиеся до этого пустыми. Технология возделывания риса шагнула вперед как за счет роста числа сортов, так и за счет более широкого применения высокопроизводительных орудий, а также благодаря сочетанию поливных и богарных сортов риса. Возможно, еще большее значение имело в развитии сельскохозяйственной экономики (в развитии, которое подготовило условия для ведения хозяйства силами одной семьи, без определяющей роли общинной организации) то заметное расширение доли нерисовых посадок, которое отмечается с XV века. Во все большем количестве наряду с суходольным рисом разводятся гоя, овощи, бахчевые и садовые культуры, список которых возрос за это время примерно вдвое 26. Если учесть, что овощи и фрукты занимают второе после риса место в пищевом рационе вьетов, то это увеличение числа упоминаемых в источниках полезных растений говорит об интенсификации сельского хозяйства.

Одним из важнейших видов деревенского хозяйства было рыболовство и рыбоводство. Речная и прудовая рыба была третьим основным компонентом питания, ее употребляли и непосредственно, и в составе соуса ныок-мам. Морское рыболовство было развито слабо.

Животноводство было представлено разведением буйволов (реже — быков) как рабочего скота; буйволы в долинах были дороги 27, основным источником мяса была свинья. Масло использовалось растительное наряду с животным жиром. В больших количествах разводили кур и уток.

Социальную структуру вьетского общества отличало преобладание лично[1]свободного крестьянского населения; личная зависимость никогда не охватывала более трети крестьян, да и то в редких случаях и на небольшой отрезок времени. Основную по численности массу эксплуататоров составляли до XVII века чиновники-куаны, низшие и средние категории которых были условными землевладельцами, получавшими право на сбор ренты-налога с одной или нескольких общин. Верхушка класса феодалов, куда входили многочисленные родственники монарха, титулованная знать и высшие куаны, имела еще и наследственные земли. Сравнительно многочисленны были буддийские

 _____

23. 1 мау = 3600 кв. м, или 0,36 га.

24. Энгельс — Марксу, 6 июня 1853 г.—Т. 28, с. 221.

25. М. А. Чешков. Очерки истории феодального Вьетнама. М., 1967, с. 54.

26. Рhаn Нuу Сhu. Lich trieu hien chuong loai chi. Т. 1, q. II—V, с. 39 — 141. Hanoi; Kham dinh Viet su thong giam cuong muc (далее: Cuong muc. Ha-noi, 1957—1960, t. XIX, q. LХШ, с. 18.

27. Народы Юго-Восточной Азии. М, 1906, с. 97.

[13]

монахи, гораздо меньше было конфуцианских ученых (многие из них занимались преподаванием). В принципе любой свободный был объектом налогообложения, но принадлежность к высшим родам, нахождение на государственной службе или наличие соответствующего образования, позволяющего выполнять религиозные или близкие к ним функции, освобождали от уплаты налогов.

Внутри свободного населения существовало деление на «больших» (богатых) и «малых» (бедных), пропагандировалась несмешиваемость этих групп. Такому противопоставлению в немалой степени способствовало рассмотрение крестьянства во многих ситуациях как единого целого, невзирая на деление на свободных и зависимых. Исключение составляли потомственные холопы (но-ти, жя-но) и близкие к ним группы, чье отличие от остальных зависимых прослеживается постоянно.

Основной формой социальной организации крестьян была малая сельская община[1]са. К середине XVII века наряду с такими чертами, как регулярные переделы, наличие собственной деревенской администрации с определенными судебными правами, религиозной деревенской организации и пр., в общине появляются новые формы отношений и связанные с ними новые группы деревенского-населения 28. Постепенно теряет свой всеобщий характер применение основного социально-хозяйственного принципа — периодического разделения земли по едокам (т. е. по числу членов семьи). В общине появляются люди, имевшие право на большее, чем число едоков, количество земли; эти земли они правдами и неправдами передавали по наследству 29. Постепенно возникал слой мелких помещиков, чьи хозяйства были наиболее крепкими, в них все шире применялся труд зависимых крестьян. Такие хозяйства были сравнительно мелкими (1 —2 га) и росли за счет захватов у общинников земли, воды и пр. 30. Источники указывают, что «деревенские бедняки дошли до того, что им негде шило воткнуть»31. Вьетнамская община была в отличие от южноиндийской сравнительно небольшой (100 — 300 мужчин[1]земледельцев, плативших налоги). В небольших общинах Вьетнама полноправные общинники были основной массой производителей, в то время как в Индии полноправные общинники были основной массой владельцев, а обработка земли лежала по преимуществу на более низких кастах, представители которых не были владельцами земли. В отличие от крупных общин Индии во Вьетнаме в общине не могло быть столь большого числа общинных ремесленников и слуг и сложиться в несколько отдельных групп зависимых они не смогли. То, что общинные ремесленники выполняли лишь простейшие работы, сделало зависимость от города в этой сфере относительно большой, хотя детальное сопоставление еще не проводилось. В социальном отношении свободные юридически крестьяне (общее понятие «зан» — «народ») образовывали ряд категорий со своими названиями, различными в разное время.

Все свободное население, вплоть до императора, было приписано к той или иной общине; частным случаем общины были в юридическом отношении города и ремесленные поселения — фыонги. Полноправные общинники платили налоги с 18 до 60 (порой 50) лет в соответствии с количеством и качеством земли, полученной при последнем переделе по числу едоков. Налоги, установленные в общегосударственном порядке, составляли от 1/6 до 1/3 урожая; дополнительные поборы, носившие не всегда законный, но регулярный характер, часто бывали вдвое больше основных 32 и порой доводили объем изъятого продукта до 1/2 урожая 33. Превышение этого уровня обычно влекло за собой различные формы крестьянского протеста.

 ______

28. Phan Huy Le. Che do ruong dat va kinh te nong nghiep thoi Le. На-noi, 1959.

29. Phan Huy Chu. Lich trieu... t. III, c. 71.

30. Cuong muc. Т. XVI, q. XXXIII, с. 6.

31. Ngo Cao Lang. Lich trieu tap ky. T. II. На-noi. 1957, с. 155.

32. Cuong muc. Т. XVI. q. XXXVI, с. 122.

33. По расчетам М. А. Чешкова («Очерки...», с. 91), в Дангнгоае (Северном Вьетнаме), натуральный налог в начале XVIII в. составлял 40% урожая.

[14]

При рассмотрении системы налогообложения необходимо учитывать одну важную особенность обложения рисоводческого хозяйства, особенно в дельте Красной реки, где регулярный подъем воды вследствие приливов и отливов создавал в одни годы очень благоприятные условия для сельского хозяйства, а в другие — столь же неблагоприятные. Особенность эта заключалась в следующем: норма обложения, по-видимому, исходила из урожая благоприятного года — в этом случае господствующий класс потреблял по своей обычной норме (она, естественно, не росла в урожайные годы), а разница отправлялась на государственные рисовые склады, сеть которых покрывала страну. В средний по урожайности год налоги собирались уже в меньшем количестве, что оформлялось как накопление недоимки; налоги также могли быть частично отменены, но потребление оставалось на обычном уровне; при следующем урожайном годе недоимки покрывались, хотя в целом их гораздо чаще прощали, что происходило довольно регулярно; рис из государственных амбаров в таком случае не уходил, но и не накапливался. При небольшом урожае налоги отменялись в большей, чем в предыдущем случае, степени, резервный рис начинали расходовать на государственные нужды. И, наконец, в голодные годы налоги не собирались вообще и рис со складов раздавали и на государственные нужды, и населению (или продавали по обычным ценам «сытых» годов).

При неурожаях объем выдаваемого риса сообразовывали со степенью нехватки, мерилом которой были рыночные цены на рис, которые государство постоянно стремилось поддерживать на определенном уровне, не давая им повышаться (для этого на рынок по сравнительно низким ценам выбрасывался казенный рис). Это, как и регулярное прощение недоимок при нескольких неурожайных годах подряд, не было проявлением заботы о крестьянстве, а было, во-первых, следствием того, что «недоимки» высчитывались по сравнению с нормой урожайных годов, и, во-вторых, следствием того, что источником существования основной массы феодалов-чиновников (куанов) и всего феодального государства в целом было распределение налогового риса и денег — отсюда и их заинтересованность в сохранении значительного числа крестьян, способных платить налоги 34. А факторы, сокращающие этот слой, особенно в густонаселенных областях Северного Вьетнама, имелись, поскольку высокая степень зависимости рисового хозяйства от погодных условий, слабое пока распространение прочих культур и сходство природных условий в основной житнице (дельта и область к югу от нее) делали крестьянское хозяйство в целом весьма уязвимым. Неурожай мог сразу поразить основные производящие области порой целиком, и без гибкого маневрирования налогами и запасами оставшиеся полностью или частично без зерна крестьяне могли продержаться в среднем не более года. При повторном неурожае и отсутствии льгот или помощи начинались массовые голодовки и бегство в отдаленные районы, что лишало возможности посеять и собрать в пострадавших местах рис в следующие, более благоприятные годы. Одновременно становилось невозможным осуществлять в таких районах «конг виек» (государственную трудовую повинность крестьян) и проводить набор в армию, в основном состоявшую из крестьян.

Своеобразию экономической ситуации соответствовало своеобразие демографической ситуации и форм эксплуатации. Бегство крестьян было регулярным явлением. Бежали в основном на юг, поскольку в остальных направлениях не было возможностей для привычного для вьетов вида хозяйства и типа жизни 35. Социальные последствия описанной экономической ситуации были сложными: постоянно выделявшиеся из числа общинников богачи и бедняки вступали между собою вне и внутри общин в отношения господства и подчинения. Это во многом определяло и место еще свободных общинников в феодальном обществе, где они образовывали часть эксплуатируемого населения. Со своей стороны, общинный тип хозяйства влиял на

 _____

34. В XVIII в. основная масса крестьян дельты Красной реки содержала условных служилых владельцев — куанов и солдат (Phan Huy Chu. Lich trieu... t. II, с. 70).

35. Э. Добби. Юго-Восточная Азия. М., 1952, с. 266, рис. 105.

[15]

организацию зависимых крестьян, поскольку ведение продуктивного хозяйства до XVIII века было возможно в основном в форме общинно-деревенской организации зависимых.  Основная часть такого зависимого населения образовывала общины неполноправных, юридически несвободных лиц, не плативших (до определенного времени) государственных налогов (фактически ренту-налог), не служивших в армии и не отбывав[1]ших «конг виек». Они были лично зависимы от феодала и подвергались жестокой эксплуатации. В еще большей зависимости находились холопы (зя-но и др.), чье положение порой приближалось к рабскому. Имелись и категории государственных крепостных; в основном они раздавались крупным феодалам. Право на использование труда зависимых было лимитировано, им обладали лишь титулованные феодалы и высшие сановники.

Ослабление общины в XVII—XVIII веках было закономерным следствием роста производительных сил, создавшего объективные возможности ведения крестьянином самостоятельного хозяйства и ослаблявшего заинтересованность наиболее зажиточных слоев общинников в общинной взаимопомощи. Постепенное прекращение переделов, расслоение крестьянства и переход части богатых крестьян в ряды чиновников и мелких феодальных землевладельцев (облегченный экзаменационной системой, военными награждениями и т. п.) — все это убыстряло разорение беднейшей части общинников. Ему способствовало и полное запустение значительных районов в годы войн, когда население массами переходило в новые места, где становилось феодально-зависимыми или военными поселенцами. Росла по мере роста числа поместий двойная эксплуатация общинников со стороны старого, феодально-бюрократического аппарата и усиливающихся владельцев мелких поместий.

Во вьетнамской деревне, в основном по-прежнему состоявшей из свободных общинников, росло число малоземельных и безземельных крестьян, часто становившихся арендаторами36 и батраками. Этому способствовали помимо общего ослабления общинной организации формирование поместного землевладения (где в основном эксплуатировался труд должников и наемных работников 37), частые войны и грабежи, незаинтересованность военно-феодальной прослойки XVI—XVII веков в сохранении громоздких государственных институтов, сложившихся до начала распада общины (XV век) и тормозивших ее распад. Превращение общины в орудие господства помещиков над деревней повлекло за собой ослабление государственной организации, базировавшейся на эксплуатации общины, и соответственно ослабление прослойки феодальной гражданской бюрократии. Изменение соотношения сил в пользу мелкопоместных землевладельцев приводило к тому, что условно «бенефициарное» чиновничье держание земли все больше уступало место феодальному частному землевладению, но первое еще оставалось преобладающим, хотя характер его менялся из-за растущего закрепления служебных земель как наследственных. Укрепление положения местных мелких феодалов создавало объективные предпосылки для частичной ликвидации громоздкого феодально-бюрократического централизованного аппарата, созданного для контроля на местах за уплатой общинами ренты в форме налога. К. Маркс указывал, что когда непосредственным производителям противостоит непосредственно государство, то тогда не существует никакого налога, который был бы отличен от земельной ренты 38. Постепенно рента-налог превращалась в налог, поскольку ренту во все большем объеме присваивали новые владельцы земли.

Города Дайвьета являлись торгово-ремесленными и административными центрами земледельческих областей. Внешнеторговые функции городов были выражены слабо, так как сама эта торговля была относительно слаба; большинство необходимых полезных ископаемых и других видов сырья имелось в самом Дайвьете, северная часть которого

_______

36. Dai nam thuc luc (далее — DNTL). Ha-noi. Т. 1, с. 126.

37. М. А. Чешков. Очерки..., с. 117-118.

38. К. Маркс. Капитал. Т. III — Т. 25. Ч. II, с. 354.

[16]

исключительно богата рудами, разрабатывающимися с древности. Внешняя торговля велась в нескольких прибрежных городах и в столице и находилась под государственным контролем. Несмотря на приморский характер страны, здесь, как и в Камбодже, города[1]порты были развиты слабо. Во внутренней торговле роль государства также была весьма велика. Торгово-ремесленное население исторически объединялось в цехо-гильдии (фыонги) или объединения налогоплательщиков (хо), имевшие в своем составе и ремесленников и купцов. Часть фыонгов располагалась в пригородах, часть образовывала небольшие самостоятельные городки, находившиеся в густонаселенных аграрных областях вблизи рек — основных транспортных путей того времени.

Отмеченное Ф. Энгельсом родство марки и цеха 39 здесь было очевидным. Ряд исследователей считают, что торгово-ремесленное население уже к XVIII в. обладало своим сословным статусом 40. Денежные накопления купцов и промышленников были незначительны, тем более что большое число наиболее прибыльных отраслей хозяйственной деятельности являлось монополией государства и организовывали производство и отчасти сбыт в таких случаях специальные куаны («экономические» чиновники) с хозяйственными функциями.

Практически все города складывались постепенно, редко переносились и были тысячами нитей связаны со своей периферией. Средневековый Вьетнам, в общем, не знал городов, имевших какую-то одну социальную или экономическую функцию (за исключением горняцких городков и пограничных крепостей на севере). Все города сочетали выполнение административных и экономических функций, редко являясь военными центрами. Имевшаяся у многих из них ремесленная специализация почти никогда не определяла лицо города полностью. Исключение составляли городки-фыонги, если они не были одновременно административными центрами; в XVIII веке их уже было много, только в Данг-нгоае — 70. Обычный средний город включал в себя административные службы, чиновничьи кварталы, торгово-ремесленные кварталы — фыонги, дома людей, занятых в «сфере обслуживания», и порой некоторое количество крестьянских дворов, а также школу, храмы, казармы небольшого гарнизона. Власть в таком городе находилась в руках главы соответствующего административного подразделения, делами фыонгов ведали их выборные главы, подчиненные соответствующему чиновнику; фыонгов в среднем городе бывало несколько. Сильных укреплений и правильной планировки города обычно не имели.

Речная сеть и дороги по дамбам образовывали густую транспортную сеть в долинах, тем не менее о формировании единого рынка говорить еще не приходится; наличие ярмарок 41 не меняло положения, как и растущая торговля северных и южных районов 42. Не только цены, но даже меры и веса в разных областях были различными, хотя большинство фыонгов уже работало на массовый спрос. Ремесло Дайвьета производило почти все необходимое населению 43; внешняя торговля велась в основном предметами роскоши, дорогими тканями и предметами не первой необходимости. Играло свою роль и малое количество экспортных товаров. Все это обусловило слабое по масштабам Юго-Восточной Азии развитие внешней торговли, хотя с XVI века она и начала расти. Исключение составляла торговля с горными племенами, зависевшими от регулярного подвоза из вьетских земель ряда необходимых продуктов и ремесленных изделий. Торговцы имели свои сословные организации (хо), но они были бесправны и

 _____

39. Ф. Энгельс. Анти-Дюринг.—Т. 20, с. 284.

40. М. А. Чешков. Очерки..., с. 130.

41. Le Quy Don. Rien van tieu luc. Ha-noi, 1964. с. 414.

42. Le Quy Don. Phu bien tap luc. Ha-noi. 1962, с. 242, 256. 376.

43. М. А. Чешков. Очерки... с. 59.

[17]

подчинены государству. Значительные средства скапливались у ростовщиков, тесно связанных с торговцами 44.

Феодальное землевладение сложилось на основе двух старых разновидностей (условное чиновничье землевладение и наследственная собственность крупных феодалов). Своего земледельческого хозяйства вьетнамские феодалы не вели, поместий и усадеб в европейском смысле слова во Вьетнаме не было, регулярной барщины на поле — тоже.

Получение земли для феодальных владений было делом сложным, хотя кадры феодально-зависимых перенаселенная северо-вьетнамская деревня поставляла регулярно, при каждой серии неурожаев (для части из них юг представлял потенциальное место постоянного жительства). Крупное наследственное землевладение формировалось в XVI—XVII веках не столько за счет захвата крестьянских земель, который тормозился отсутствием права на отчуждение общинных земель, сколько за счет освоения новых земель при помощи внеэкономического принуждения (и свободных крестьян и зависимых). В общегосударственных масштабах формирование крупных владений выражалось, во[1]первых, в уходе части феодалов на юг, в современный Центральный Вьетнам, где они, ведя войны руками вьетнамских крестьян, захватывали земли тьямских феодалов. Во[1]вторых, постоянно шло освоение новых пот лей в приморских и предгорных областях Северного Вьетнама. Во втором случае внеэкономическое принуждение реализовалось при строительстве каналов и дамб силами общинников, отбывавших «конг виек», или силами зависимых людей того или иного феодала. На освоенных таким образом землях хозяйство велось руками зависимых крестьян, право на получение которых из числа обезземеленных бродяг периодически давалось крупным феодалам. Таким образом, государство, используя экономический и социальный потенциал крупных феодалов, организовывало их силами, как и в Камбодже в более ранний период, освоение новых земель и возвращение к земледельческому труду (но уже на основе личной зависимости) разоренных и обезземеленных крестьян, покинувших деревню. Необходимо учитывать, что централизованное вьетнамское феодальное государство выработало своеобразные способы не давать крупному землевладению стать основной формой феодального неслужилого землевладения. Во-первых, титулованная знать побуждалась к постоянной службе в центральном аппарате (в противном случае титул от поколения к поколению снижался45 и соответственно урезались права на наследственные земли), что не давало сформироваться провинциальной неслужилой земельной аристократии. Во-вторых, государство периодически устанавливало максимальные нормы наследуемых владений, отбирая остальное в казну или облагая налогом на общих основаниях; крестьяне при этом получали статус свободных. В-третьих, в условиях отсутствия наследования титулов и земель смена династий или просто крупный политический переворот регулярно сопровождались отнятием титулов и земель. В результате статус зависимого крестьянства также был неустойчивым, он был ближе к положению свободных, чем в европейских странах.

Это обусловило сравнительную слабость и зависимость от центральной власти вьетнамских крупных феодалов; лишь в периоды ослабления власти монарха из-за экономических или внешнеполитических потрясений они могли играть самостоятельную роль, и то лишь в качестве придворных клик. Нужно помнить, что крупными феодалами были в основном родственники монарха, титулованная придворная знать и высшие сановники; при этом в значительной части они сочетали все три качества. Тем более зависела от монарха основная масса феодалов, представленная чиновниками-куанами. И гражданские чиновники, традиционно более многочисленная и престижная группа, и военные не были сословием в европейском смысле этого слова, поскольку в принципе система экзаменов и учета военных заслуг позволяла отдельным представителям богатых

 _____

44. Ехроse statistique du Tunkin, de la Cochinchine, du Cambodge, du Tsiampa, du Laos, du Lac Pho par M.M. sur la relation de M. de la Bissachere. Londre, 1811, с. 166.

45. Cuong muc. Т. XVI. q. XXXV, с. 115.

[18]

крестьян попадать в класс феодалов и, наоборот, за определенные преступления или за отказ от государственной службы куан мог попасть в простолюдины. С точки же зрения экономической класс феодалов был выражен не менее четко, чем везде, социальная преемственность внутри его была очевидна, наличествовали все обычные привилегии, позволявшие без особых усилий остаться в рядах куанов. Но в то же время неслужилый и неученый потомок мелкого куана становился простолюдином; социальная и психологическая ситуация была такова, что это не рассматривалось как конфликт, ибо не сложилось понятия «наследственного» для всех потомков благородства. Семья потомственных куанов в своей са могла иметь и часто имела родственные семьи потомственных земледельцев и т. п. Поэтому взаимодействие классов-антагонистов, класса феодалов и класса крестьян, принимало несколько иную форму, чем в европейских странах и многих странах Азии, грань между низшими группами феодалов и богатыми свободными крестьянами ощущалась слабее. Переходы из крестьянских верхов в феодальные низы были достаточно часты, но ни о каком «демократизме» здесь не было и речи в условиях централизованной азиатской деспотии, где юридически все свободные были одинаково бесправны перед лицом монарха. Что касается зависимых, то они юридически вообще не были личностями в той мере, в которой ими были свободные. Реальная картина эксплуатации крестьян и ремесленников со стороны феодалов была во вьетнамском обществе, где над общинной организацией крестьянства стояла чиновная организация феодалов, завуалирована в результате многовекового социального и культурного камуфляжа и выступала как некая тройственная система: монарх, его подданные из числа свободных и зависимые, выключенные из большей части социальных связей (их личность подчинена непосредственно монарху или его подданному).

Власть монарха (вуа) была всеобъемлющей, она носила священный характер и не была ограничена ни законами (даже законом о престолонаследии), ни морально[1]религиозными нормами (как в Индии или в Китае). В положении монархов много общего во Вьетнаме, Камбодже, в яванских государствах в раннем и развитом средневековье. Правда, в конкретных условиях Дайвьета XVII—XVIII вв. реальная власть принадлежала наследственным тюа из дома Чинь — на севере и дома Нгуен — на юге 46.

Объективной основой «сверхправ» монарха было отмеченное К. Марксом безразличие общины к большинству проявлений активности центральной власти; авторитет власти усиливался важной ролью государства в экономической жизни страны (в первую очередь в сфере ирригации 47), его повышенной военной ролью в исторических условиях Вьетнама, отсутствием конкурирующей религиозной организации церковного или кастового типа. Всеобщая власть монарха не терпела возле себя облеченных правами крупных феодалов. Единственным источником права на близость к власти было родство с монархом или его личное расположение; второе, а в большинстве случаев и первое (применительно к многочисленным родственникам жен, не давших наследников) утрачивалось со смертью монарха, тем более при смене династий. В силу этих, а также ряда других, менее важных причин высшая прослойка феодалов Дайвьета представляла аморфную массу «приближенных» и «министров» с многочисленными, быстро меняющимися титулами, правами и обязанностями. Будучи по функции высшими правителями страны, по экономическому положению крупными землевладельцами, эта многочисленная (при многоженстве монархов) группа не была оформлена почти никакими безусловно наследственными правами (после пяти поколений неслужащих родственников монарха прапраправнук становился простолюдином; если же такие лица служили, то земли они имели уже в зависимости от рангов и титулов, полученных в этой связи). Лишь в периоды ослабления центральной власти экономический и людской потенциал этой прослойки давал ей определенные политические возможности, но

 ______

46. Тюа сочетал функции канцлера и главнокомандующего; кроме верховной военной (и все более — и гражданской) власти он имел огромные земельные владения.

47. Энгельс — Марксу, 6 июня 1893 г.—Т. 28, с. 221.

[19]

использовались они не для подрыва центральной власти, как таковой, а исключительно для помещения на трон «своего человека» и сохранения на время его жизни своих привилегий и имущества.

За монархом и его родственниками шли согласно вьетнамской социальной практике представители свободного населения страны — народ (зан) в широком смысле слова. Считалось, что все зан обязаны службой правителю, но служба могла быть различной; за этим различием и стояла классовая структура общества. Одни платили налоги, служили солдатами в армии, выполняли «конг виек» — это была служба крестьян, основной вид службы. Другие служили чиновниками, за это их (каждого лично, особым документом) освобождали на период службы от основной, крестьянской формы «служения» и предоставляли им, также в принципе временно, источник существования в виде права на получение государственных налогов с определенной территории; такимобразом, на них переадресовывалось «служение» одной или нескольких деревень. Для крупных чиновников из семей потомственных куанов существовало право наследования части привилегий родителей, но расценивалось это скорее как дань «наследственным талантам» рода, дальнейшие успехи членов которого представлялись более вероятными, чем у члена семьи мелкого чиновника. То же было и с титулами: если потомки не подтверждали своими доблестями заслуг предка, т. е. плохо служили феодальному государству, титул уменьшали от поколения к поколению, а затем отбирали совсем. Третьим видом «служения» было духовное служение государству со стороны буддийских монахов и неслужащих конфуцианских ученых, их освобождали от крестьянской службы.

В XVI—XVII веках в силу указанных выше причин верховная собственность государства на всю землю становилась все более фиктивной, резко ослабевала связанная с нею традиционная система внутриполитической и экономической организации вьетнамского общества. Мелкие феодальные землевладельцы, которые поставляли в эти века основную часть профессиональных воинов для междоусобных войн, осознали свою силу и заставили правящую верхушку учитывать их интересы. Новая прослойка противостояла феодальной бюрократии, в основном относившейся к среднему слою феодалов. Комплектование командного состава в XVII веке по новому, упрощенному принципу закрепило за частью мелких помещиков положение особой военной прослойки, все более оставляя за феодальной бюрократией только гражданские функции. Большую же часть крупных феодалов составляли наряду с родственниками монархов Ле родственники фактических правителей страны — Чиней и Нгуенов. Так новой группе мелких феодалов — профессиональным воинам стала соответствовать новая группа крупных феодалов — военная знать из двух крупных родов, присвоивших верховную военную власть. Обе эти группы не были предусмотрены традиционной социальной структурой и приводили к ее ослаблению; в то же время они легче приспосабливались к новым социально[1]экономическим условиям, тем более что сами возникли как их следствие.

Дайвьет отличала строгая централизация власти. При монархе имелись своеобразный совещательный орган из высших сановников с весьма неопределенными функциями, шесть бо (министерств) и много специализированных центральных учреждений, очень сложно соотносившихся между собой и с монархом. Военную организацию отличала двойственность: военное бо занималось снабжением армии и мобилизационными мероприятиями, в то время как организационные функции в армии лежали на командующих и их штате, резко увеличивавшемся в военное время. Кадры армии были постоянными и временными, часты были переводы в гражданские ведомства и наоборот. Статус военного чиновника был выше, чем, например, в Китае, но военная каста не сложилась в отличие от таких стран, как Япония. С XVI в. профессиональные воины и офицеры все более выделялись в обществе, образуя прослойку военно-служилых феодалов.

Громоздкий бюрократический феодальный аппарат сложился в эпоху практического отсутствия мелких помещиков, до начала внутриобщинной феодальной

[20]

эксплуатации крестьян-общинников. По мере распространения частноправовых норм эксплуатации, когда конкретному землевладельцу-помещику противостояли один или группа крестьян, власть на местах, представленная формально выборным деревенским начальством, стала переходить к мелким феодалам. Постоянный контроль над общиной со стороны разветвленного феодально-бюрократического аппарата становился все менее необходимым, как и соответствующее большое число гражданских куанов и их помощников на низших и средних постах. Указанные выше социальные процессы, связанные с разложением общины и обусловившие упадок централизованной власти в XVI — начале XVII века, привели к обострению внутриполитической борьбы, к усилению роли военных и армейского аппарата (более простого, чем гражданский), ставшего основой власти феодальных домов Маков, Чиней и Нгуенов. В XVI — начале XVII века гражданский аппарат был отчасти разрушен, отчасти уступил свои функции военным властям: гражданская администрация потерявшей реальную власть династии Ле становилась все более декоративной. Эпоха «реставрации Ле» (середина XVI — начало XVII века) характеризовалась резким упрощением и в меньшей степени сокращением в объеме механизма управления как в сфере комплектования, так и в сфере функционирования; особенно это чувствовалось у Нгуенов на юге, где не было традиций разветвленного гражданского управления. Когда в XVI веке власть над армией перешла к феодальным родам, их главы заняли положение наследственных главнокомандующих и вскоре захватили всю полноту власти; все вопросы решались в военных ведомствах, а не в бо, причем не по прежним сложным правилам, а в рабочем порядке. Но по мере завершения социально-экономической переориентации общества и затухания внутренних смут становилось очевидным, что наиболее эффективным для вьетнамских условий XVII— XVIII веков является гражданское правление, тем более что за время военного правления отмерли многие его архаические черты. Новый, более простой и эффективный гражданский аппарат стал складываться на основе военного в аппарате тюа; аппарат вуа становился все более декоративным. Восстановлению позиций гражданских властей способствовали помимо объективной необходимости такого типа правления и довольно еще сильные позиции гражданских куанов в обществе. В XVIII веке создание гражданской администрации нового образца проходило на фоне попыток, с одной стороны, приостановить процесс укрепления гражданских ведомств, с другой — восстановить гражданский аппарат в отживших формах XV века.

Культурное развитие средневекового Вьетнама было сложным и характеризовалось на протяжении веков борьбой двух тенденций, одна из которых обусловливала развитие Вьетнама по общим для стран Юго-Восточной Азии закономерностям, другая была связана регулярными контактами с китайской культурой. До XIII века северные элементы в культуре (если не считать давно заимствованных и ставших элементом национальной культуры письменности и официального языка) ощущались слабо, Дайвьет был типично буддийской страной. С XIII—XIV веков в культуре феодальных верхов стали усиливаться неоконфуцианские тенденции. В официальной религиозной жизни главными были празднества у алтарей неба и земли — культ, идущий из глубины веков и оформившийся как придворный со времен династии Ли. С XV в. спецификой этого культа стала его связь с войной и воинами.

В конце XVII века конфуцианство находилось в упадке; его чжу-сианская форма, принятая в XV веке, не получила массового распространения в условиях ослабления центральной власти в XVI— XVII веках и падения роли экзаменационных конкурсов на чин.

Оно практически уходило в сферу феодальной «науки», все меньше влияя на мораль и философию общества. Зато укреплялись позиции буддизма.

Чини и Нгуены строили и восстанавливали храмы, совершали паломничества, писали буддийские сочинения. Подъем вьетнамского буддизма — тхиена (дхьяна, чань)— начался еще с конца XVI века, течение «Тао-донг» («Общее действие»), основывавшееся на учении Бодхидхармы, вело под руководством вьетнамского монаха Тхюи-нгюета

[21]

широкую пропаганду. Эволюция вьетнамского общества на втором этапе развитого феодализма, особенно в XVII—XVIII вв., привела к дальнейшему усилению влияния буддизма, шедшему параллельно со все более интенсивным развитием собственно вьетнамской «высокой» культуры, многое черпавшей из народной среды в эти века и прочно опиравшейся на национальную письменность и язык, по крайней мере с XIII века. Особую роль в процессе усиления национального элемента сыграла вьетская городская культура, связанная с нечиновным населением города; зримые результаты этого видны в XVIII в. Одновременно начиналось слияние городской культуры с деревенскими традициями и фольклором, формирование общевьетнамской культуры, связанное с развитием контактов город—деревня и с тем, что специфика вьетнамской жизни приводила к формированию образованной прослойки в значительной степени в деревенской среде 48.

Новым тенденциям в экономике и обществе соответствовало изменение политической ситуации в XVI — середине XVII века. Одновременно с ослаблением феодально-бюрократического государства ослабевали его правители — императоры династии Ле (1428— 1789).

Номинально в стране продолжала править эта династия, но фактически Дайвьет с начала XVII века оказался разделен на северное княжество, где правили тюа из рода Чинь, и южное, где правили тюа из рода Нгуен. В современной вьетнамской историографии за ними закрепились соответственно названия Дангнгоай и Дангчаунг. Столицами были Тханглонг (совр. Ханой) и Фусуан (совр. Хюэ). С 1627 по 1672 г. княжества Чиней и Нгуенов вели длительные войны. Одновременно с междоусобной войной Чини завершали освоение северо-западного Бакки (совр. Северный Вьетнам), а Нгуены вытесняли кхмерских королей из Намки (совр. Южный Вьетнам).

Примечательной чертой в политическом развитии Дайвьета в XVI—XVII века было то, что европейцы даже спорадически не играли в его жизни никакой роли в отличие от государств Индонезии и Малаккского полуострова, от Пегу, Аютии и Камбоджи. Ни миссионеры, ни военные авантюристы, ни «официальные» армии европейских держав не влияли на его историю. Лишь в войнах Чиней и Нгуенов в середине XVII века участвовали без заметных результатов флоты португальцев и голландцев. Ограниченной была и торговля с европейцами.

_____

48. Д. В. Деопик. Пути формирования высшего сословия во Вьетнаме (XVI—XVIII вв.).— «Народы Азии и Африки». 1974, № 4, с. 133—138

[22]

Цитируется по изд.: Новая история Вьетнама. Отв. ред. Мхитарян С.А. М., Наука, 1980, с. 12-22.