Австралия. Создание федеративного государства

За те же полвека политическая система страны обрела свои основные черты. На базе принятых в середине XIX столетия конституций колоний в стране утвердилась Вестминстерская модель парламентской демократии, постепенно нарабатывался опыт партийно-политической деятельности и сокращалась тесная административная зависимость от Лондона. Быстрый процесс демократизации управления колониями сопровождался как ожесточенной борьбой в период Эврикского восстания 1854 г., так и введением самых передовых по тому времени политических новаций, как, например, системы тайного голосования, получившей в англоязычном мире название «Australian ballot» 127. Последние десятилетия уходившего века были ознаменованы движением за создание федерации колоний.

Идею такого союза выдвигали еще в первой половине XIX века и видные политические деятели колоний, и представители британской администрации. В 1847 г. в Лондоне разрабатывался проект объединения австралийских владений, предусматривавший, в частности, создание Генеральной ассамблеи колоний и их таможенного союза 128. Однако тогда эти предложения не встретили у колонистов массовой поддержки по причине территориальной разобщенности колоний и неравномерности их экономического и политического развития; да и чувства национальной общности в то время у их жителей еще не существовало. Это порождало глубокие расхождения между ними по вопросам налоговой политики и страх «малых» колоний – Южной Австралии, Квинсленда и Западной Австралии – перед неизбежным доминированием «больших», густонаселенных территорий с более развитым хозяйством – Нового Южного Уэльса и Виктории.

Обретение австралийскими территориями самоуправления не снижало остроты имевшихся между ними споров, но показало необходимость принятия совместных мер для их решения, и постепенно местные политики стали более взвешенно смотреть на перспективы взаимовыгодного сотрудничества в рамках всего континента. Число сторонников союза колоний росло, и под их влиянием правительствами были предприняты некоторые практические шаги в этом направлении. Важным этапом стали межколониальные конференции, проходившие в столицах колоний в 1860–1870-х гг. Несмотря на сохранявшиеся разногласия, в ходе этих совещаний австралийским политикам удалось достигнуть договоренностей по многим важным хозяйственным и политическим вопросам 129. В эти же годы на политическую арену страны вышли самые известные апологеты австралийского федерализма – Г. Паркс, Ч. Гейвен Даффи и их сторонники 130. Мощным импульсом к объединению стало быстрое экономическое развитие континента; сопутствовавшее ему расширение инфраструктуры и коммуникаций всех без исключения колоний требовало согласования соответствующих блоков законодательства. Государственные мужи были вынуждены искать совместные пути выхода из последовавшей за кризисом начала 1890-х гг. депрессии не только в экономической, но и политической сфере.

К этому прибавился и внешний фактор. Активизация европейских колониальных держав в южной части Тихого океана – начало немецкой экспансии в Новой Гвинее, основание французских каторжных поселений в Новой Каледонии и планы Франции расширить свое присутствие на Новых Гебридах – вызывала тревогу у австралийцев. Не имея возможности вести активную самостоятельную внешнюю политику, правительства Квинсленда, Виктории и НЮУ неоднократно требовали от Великобритании вмешаться в ситуацию в регионе, чтобы остановить проникновение континентальных европейских стран. Столкнувшись с медлительностью и нерешительностью метрополии, они перешли к самостоятельным действиям, объявив об аннексии южной части Новой Гвинеи и фактически вынудив Англию в середине 1880-х гг. признать эту территорию своей колонией 131.

Создание в ноябре 1883 г. в Сиднее Федерального совета, в который колонии вступили с целью «не допустить небританской колонизации в Тихом океане», стало первой попыткой создать постоянный орган по координации действий. В 1885 г. он был утвержден парламентом Великобритании, но практическая деятельность Федерального совета оказалась малоощутимой 132. Во многом это было обусловлено разногласиями, которые постоянно сопровождали его работу. Велись споры по проблемам финансирования деятельности данного органа, а принцип добровольности подписания законов, исходивших из Совета, оставлял колониям фактически полную свободу рук, чем воспользовались НЮУ и Новая Зеландия, почти не участвовавшие в его заседаниях 133.

Все чаще перед политиками Австралии вставал и вопрос защиты континента. В период колониальной разобщенности правительства колоний полагались на силу ВМФ Великобритании, видя в нем защитника морских рубежей Австралии и стража торговых океанских путей, соединявших их с Лондоном. В заморских военных операциях метрополии австралийцы участвовали сугубо на добровольной основе, как, например, в войне в Судане в 1885 г.; их численность был невелика и они, как правило, не обладали серьезной военной подготовкой. В конце 1880-х годов на общественное мнение австралийцев оказало серьезное влияние обнародование доклада британского военного – генерал-майора Дж. Б. Эдвардса, с дотошностью кадрового офицера доказавшего необходимость объединения вооруженных сил колоний для укрепления обороноспособности континента. Он рекомендовал принять общий для всех Закон об обороне, предписывавший организацию вооруженных сил, военных учебных заведений, складов амуниции и баз. Только объединившись, колонии могли позволить себе расходы по содержанию столь разветвленной системы обороны: этот вывод лежал на поверхности 134.

Важным консолидирующим фактором стало и пробуждение национального самосознания австралийцев. В 1880-х годах современники отмечали, что «колониальная лояльность, уходящая корнями в прошлое, уступает место национальному патриотизму, стремящемуся в будущее» 135. По мере становления местной экономики снижалась хозяйственная и финансовая зависимость колоний от метрополии, а серьезные противоречия между Великобританией и ее австралийскими владениями, которые проявлялись в самых различных областях как внутриполитической жизни колоний, так и в их внешнеполитических ориентирах, убыстряли ход событий 136.

Естественное преобладание английской культуры как доминировавшей в начале XIX века части колониального менталитета, тоже уходило в прошлое. На смену ему росло осознание собственной значимости как отдельного народа. Сложился определенный австралийский идеал «жизни в буше» *, где царила свобода, товарищеская взаимопомощь и велась честная трудовая жизнь. Для многих австралийцев национальным героем – своего рода австралийским Робином Гудом – стал бушрейнджер (налетчик и грабитель) Нед Келли, которому молва приписывала эталонные черты «благородного разбойника»: пренебрежение к властям, чувство независимости, роль народного мстителя и т. п. Так называемые «культурные националисты» выступили против подражания английским образцам в искусстве, литературе, живописи и музыке, а также и против предпочтения английских товаров местным изделиям. К концу XIX столетия на континенте возникла самобытная литература; на страницах произведений австралийских авторов завершился переход к осознанию себя самостоятельной и самоценной национально-культурной величиной.

В балладах о бушрейнджерах и в фольклоре золотоискателей звучали ноты противопоставления Англии – страны богачей и привилегий и Австралии – земли равенства и свободы; Адам Л. Гордон, Маркус Кларк и Генри Гендель Ричардсон были первыми, кто рассказал миру об Австралии, ее природе и людях 137. Настоящим рупором австралийского национального самосознания стал журнал «Буллетин»; его главный редактор, республиканец и радикал Джон Арчибалд, собрал вокруг себя писателей, разделявших его взгляды. Самыми яркими в этой плеяде, несомненно, были поэт Э. Б. «Банджо» Патерсон и Генри Лоусон, стихи и рассказы которых раскрывали мир простых австралийцев и говорили о братстве и взаимопомощи, без которых невозможно было прожить в австралийской глубинке, и предопределили основные черты того феномена, что теперь зовется австралийским национальным характером. В эти же годы обретает популярность «Вальсирующая Матильда» – баллада о свэгмене (разнорабочем в буше), который украл овцу и предпочел смерть сдаче окружившей его полиции. До наших дней эта песня является самой любимой среди австралийцев.

После «золотой лихорадки» все столицы колоний строят свои театры, где ставятся произведения всех современных им европейских авторов, но процент пьес австралийских драматургов был весьма невелик. В конце XIX столетия на оперных сценах Европы заблистала первая певица из Австралии – знаменитая Нелли Мельба, чье имя доныне окружено флером легенд и тайн. Началом собственно австралийской живописи считают творчество художников «Гейдельбергской школы»: Тома Робертса, Артура Стритона, Чарльза Кондера и Фредерика Маккаббина. В их работах конца XIX века слились воедино мастерство импрессионистов, мотивы природы Австралии и жизнь ее народа. Представителем направления, созвучного известному лозунгу «искусство для искусства», стал Руперт Банни, на полотнах которого нашлось место как характерным для его творчества нимфам и пастушкам, так и портретам выдающихся современников. После периода «золотой лихорадки» формируется и свой колониальный стиль австралийского градостроения, для которого характерны простота архитектурных форм (прямоугольное здание, окруженное обязательной верандой) в сочетании с чугунным кружевом обрамления балконов. В конце XIX века в строительстве правительственных зданий доминирует помпезный викторианский стиль, типичным образцом которого является здание парламента в Мельбурне. В результате рубеж веков стал временем расцвета австралийской культуры как сложившегося самостоятельного явления.

Порождением этих явлений в политической жизни стало создание ряда националистических организаций. Самыми многочисленными были сторонники умеренных буржуазно-националистических взглядов, объединившиеся в 1870-х гг. в Мельбурне в Ассоциацию уроженцев Австралии. К 1900 г. в ее рядах насчитывалось уже около 17 тысяч человек. Популярность идей Ассоциации росла, и, по общему мнению, она стала «старейшей и наиболее влиятельной группой давления в федеративном движении» в колониях. В конце 1890-х годов ее активисты устраивали по 15–20 митингов в день, выступая на них в поддержку проекта федеральной конституции 138. Наряду с умеренными националистами действовали представители радикального течения. В их взглядах переплетались романтические идеалы «жизни в буше» с радикальными лозунгами социалистов и революционеров XVIII века, а в основе их лежали «эгалитаристская социальная доктрина, вера в равенство возможностей и убеждение в том, что в Австралии люди имели право на хорошую жизнь» 139. Рупором этой части националистического движения стали журналы «Буллетин», «Бумеранг» и другие. Характерной особенностью данного течения было то, что культивирование «австралийского духа» уживалось с неприкрытым расизмом по отношению к неевропейским народам и отрицанием их права стать полноправными жителями колоний. Эти настроения были широко распространены во всех без исключения колониях конца XIX в., и требование «освободить Австралию от присутствия всех азиатских и цветных рас» выдвигалось основным условием создания федерации на территории Южного континента 140. В результате широко распространенный в колониях на рубеже веков лозунг националистов «Австралия для австралийцев» сыграл важную роль в сплочении жителей и в процессе создания федеративного союза. Последнее десятилетие XIX века стало для Австралии эпохой проведения конституционных конференций и разработки текста единого Основного закона. Первые национальные конференции состоялись в Мельбурне в 1890 г. и в Сиднее – в 1891 г. Помимо делегатов от шести континентальных колоний, на заседаниях присутствовали представители Новой Зеландии, и всем им под председательством Г. Паркса предстояло обсудить подготовленный премьером Квинсленда сэром Сэмюэлем Гриффитом проект конституции.

Однако члены лейбористских партий с большим подозрением отнеслись к созданию федерации колоний, увидев в ней продукт сговора правых политиков и их заморских покровителей. Исходя из этого, представители рабочих не участвовали в разработке основ конституции, расценивая ее как очередную уловку буржуазии в борьбе против трудящихся. Они опасались также, что создание единого правительства поведет к снижению роли самоуправления на местах, а саму федерацию считали изобретением «толстосумов» для укрепления позиций крупной буржуазии 141.

Этот бойкот нисколько не помешал либеральным политикам разработать основы союза. Крайние точки зрения – наподобие ликвидации всех связей с метрополией – участникам конференций сразу удалось отсечь. Согласно мнению большинства, колонии в Австралии, которые получали статус штатов и сохраняли всю полноту власти во внутренних делах, оставались в составе Британской империи; главой будущей федерации объявлялся правящий монарх в лице представлявшего его генерал-губернатора. Одновременно считалось, что роль представителя Короны будет на практике незначительна, ибо, по мнению экспертов-современников, «даже в Англии суверен является не чем иным, как пассивным инструментом в руках его министров», а британские колонии строились именно на основании конституционного права метрополии 142.

На федеративном уровне за образец для написания Основного закона был взят конституционный опыт США и Канады, который необходимо было увязать с уже существовавшими и действовавшими в то время конституциями отдельных колоний. «Малые» колонии в основном тяготели к американской модели с верховенством сената, представляющего в равной мере все субъекты федерации. Их оппонентам больше импонировало устройство канадской федерации с высоким статусом палаты представителей. Сторонником этого варианта был, в частности, Г. Паркс, которого за его неутомимую деятельность по продвижению дела объединения колоний не без основания считали «отцом федерации» 143. Компромисс между «большими» и «малыми» участниками второй конституционной конференции был достигнут посредством принятия решения об «отлагательном вето» – праве возвращать спорный законопроект на дорассмотрение в нижнюю палату (палату представителей) для внесения в него поправок, сделанных верхней палатой (сенатом). При этом сенат формально оставался «палатой штатов» и формировался из равного числа представителей от каждого из них.

По завершении работы второй конференции проект конституции был отправлен на рассмотрение в парламенты колоний, причем вхождение в федерацию НЮУ [Новый Южный Уэльс] вообще на некоторое время оказалось под вопросом, так как, по мнению его политиков, эта колония более других теряла от создания подобного союза. А это, в свою очередь, поставило под сомнение саму идею объединения.

Тем не менее, под нараставшим давлением деятелей националистического движения, к которым присоединились многочисленные лиги и ассоциации, созданные для пропаганды федеральных идей в Австралии, дело удалось сдвинуть с мертвой точки. Третья по счету национальная конституционная конференция начала свою работу в Аделаиде в 1897 г. На сей раз на ней присутствовали представители только пяти территорий: делегация Квинсленда воздержалась от участия – по причинам сложного внутриполитического положения в колонии в тот момент; окончательно вышла из движения за федерацию Новая Зеландия. Это, однако, не сказалось на результатах работы конференции. Учредив конституционный и финансовый комитеты, ее делегаты приступили к финальному этапу работы над текстом конституции будущего Австралийского Союза. Эта работа продолжалась с перерывами и переездами почти год, завершившись в марте 1898 г. в Мельбурне. За этот срок в конституцию было внесено 286 поправок и предложений, благодаря чему удалось принять согласованные решения относительно основных спорных вопросов. Как отметил в этой связи американский исследователь Э. Хант, в проекте 1898 г. «многие федеральные черты американской конституции были успешно соединены с принципами британского ответственного правительства, более привычными для австралийцев» 144.

В свою очередь, споры по главному финансовому вопросу – о рамках бюджетного федерализма – завершились принятием знаменитой «статьи Бреддона». Согласно предложению премьер-министра Тасмании сэра Э. Бреддона, 75% от общей суммы федеральных налогов возвращались субъектам – штатам пропорционально долям поступлений в бюджет, собранным в каждом из них 145. Обтекаемое решение завершило и споры вокруг тарифной политики: протекционизм на внешних рынках сочетался с принципом свободы торговли в рамках будущего Австралийского Союза.

Оценивая характер предлагаемой конституции, мельбурнская газета «Аргус» отмечала: «Билль о федерации являет собой характерный пример принципов британской политики. Это компромисс или, точнее, собрание компромиссов» 146. Однако именно к этому и стремились ее авторы, ибо только так можно было примирить между собой столь разные интересы участвовавших в создании конституции сторон. После этого судьба будущего федеративного государства зависела от воли избирателей. В 1898 г. состоялся первый референдум, результаты которого нельзя было назвать удачными. В нем приняли участие не все колонии, а в результате подсчета голосов в НЮУ преимущество сторонников единства оказалось недостаточным. Премьер-министры всех колоний были вынуждены провести в январе 1899 г. еще одну конференцию в Мельбурне, в которой теперь уже участвовали главы правительств всех колоний. На ней к Основному закону было принято 7 дополнительных поправок, главным образом нацеленных на то, чтобы смягчить позицию Нового Южного Уэльса в вопросах финансов, расположения федеральной столицы. Также усилиями премьера Западной Австралии Дж. Форреста были выработаны особые условия для ее вступления в федерацию: сохранение на 5 лет внутренних пограничных таможенных тарифов с ежегодным понижением их ставок на 20% и строительство за счет федерального бюджета железной дороги, соединявшей города Аделаиду и Перт. Только после этого одобрение большинства жителей континента относительно федеральной конституции было наконец получено во время проведения второго референдума в 1899 г. 147

Последним этапом стало согласование интересов в Лондоне. Делегация ведущих политиков Австралии отправилась туда в декабре 1899 г. В ходе переговоров с государственным секретарем по делам колоний Д. Чемберленом, по наблюдениям одного из членов австралийской делегации Альфреда Дикина, «обе стороны сохраняли вежливый антагонизм в отношении друг друга» 148. В конечном итоге представителям Австралии удалось отстоять свои позиции. В новых условиях роль Великобритании сводилась в основном к политическому руководству молодым государством на международной арене, а также сохранялось право штатов обращаться в Тайный Совет за разрешением трудных вопросов, предварительно получив согласие на это Высокого суда АС. В июле 1900 г. королева Виктория утвердила закон о создании союза колоний Южного континента 149. 1 января 1901 г. на карте мира появилось новое государство – Австралийский Союз.

В итоге к началу нового столетия Австралия уже давно не была для большинства европейцев «неведомой Южной землей». Напротив, для многих она стала своего рода «землей обетованной». Были заложены основы разветвленной экономики и государственности, обладавшей своими специфическими чертами; выработаны базовые направления внутренней политики в области регулирования иммиграции, развития социальной сферы; приобретали мировую известность самые яркие представители австралийской культуры, происходило становление национального самосознания; первые шаги делали австралийские государственные деятели в области дипломатии. И наконец, были заложены основы общеконтинентального союза, сформулированные в тексте Конституции Австралийского Союза (КАС). Как изменялись эти ключевые составляющие жизни Австралии в новом ХХ веке, мы и постарается проследить далее.

Цитируется по изд.: Скоробогатых Н.С. История Австралии. XX век. М., 2015, с. 37-46.

Примечания

* В Австралии в конце XIX века понятие «буш» не только обозначало поросшие кустарником большие пространства некультивированной земли, занимающие внутренние районы материка, но стало, в противовес господствовавшему в городах британскому образу жизни, символом зародившейся в глубинке сельской Австралии национальной самобытности.

127. См.: Скоробогатых Н. С. Вехи конституционного пути Австралии (1788–1980). М., 2006. P. 46–54.

128. См. подробнее: Jose A. Op. cit. P. 190; Reeves W. P. Op. cit. P. 144–145.

129. Australia. A social and political history. L., 1975. P. 111–115; Coghlgan T., Ewing T. The progress of Australia in 19th century. L., 1903. P. 75.

130. Каневская Г. И. Роль межколониальных конференций 60–70-х годов XIX в. в развитии федеративного движения в Австралии // XIX научная конференция по изучению Австралии и Океании. Тезисы докладов. М., 1988, часть 1. С. 58–64.

131. Jebb B. Op. cit. P. 66–68; Ward G. M. British policy in the South Pacific, 1786–1893. Sydney, 1950. P. 330.

132. См.: Wise B. R. The making of Australian Commonwealth, 1889–1900. The stage in the growth of the Empire. N.-Y. – L., 1913. P. 11.

133. См.: Egerton E. Federations and Unions within the British Empire. Oxford, 1924. P. 53–55.

134. См.: Reeves W. P. Op. cit. P. 144; Deakin A. The federal story. Melbourne, 1944. P. 42. (Текст доклада Дж. Б. Эдвардса см.: Select Documents in Australian History. P. 464–467.)

135. Jebb B. Op. cit. P. 1–2.

136. См. подробнее: Скоробогатых Н. С. Политическая борьба в Австралии по проблемам взаимоотношений с Великобританией на рубеже XIX–ХХ вв. // Вестник МГУ. 1987, № 6.

137. См. подробнее: Петриковская А. С. Австралийский роман. М., 1990, гл. 1–3; Петриковская А. С. Культура Австралии XIX–XX веков. М., 2007. С. 14–50.

138. Wise B. The Commonwealth of Australia. P. 82; Bennett S. Federation. Melbourne, 1975. P. 71.

139. Australia. A social and political history. L., 1975. P. 146.

140. Select Documents in Australian History. P. 220.

141. The Australian Labour Party and federal politics. P. 9; Bennett S. Op. cit. P. 11.

142. Egerton E. A Short history of British colonial policy, 1606–1909. L., 1959. P. 332.

143. La Nauze J. The making of Australian constitution. Sydney, 1987. P. 7.

144. Hunt E. M. American Precedents in Australian Federation. N.-Y. – L., 1930. P. 93.

145. См. подробнее: Вайль И. М. Австралия: федерализм и высшие органы власти. М., 1970. С. 15.

146. Цит. по: Colonial Australia, vоl. 3. P. 529.

147. Результаты см.: Year Book. Australia. 1990. Canberra, 1991. P. 19.

148. Deakin A. Federated Australia. P. 137.

149. Jebb B. Op. cit. P. 78–81. Подробнее о ходе переговоров в Лондоне см.: Essays in Australian Federation. P. 94–121.