Австралия: процветание первого послевоенного десятилетия [1919-1929]

Послевоенные десятилетия принесли Австралийскому Союзу как радости экономического бума 20-х годов, так и разочарования Великой депрессии. На гребне ликования по поводу окончания войны к власти в АС на выборах 1919 г. еще раз пришла Националистическая партия во главе с У. М. Хьюзом – «маленьким диггером», как его назвали соотечественники.

Но это был его последний триумф, вдобавок омраченный добравшейся до Австралии пандемией легочного гриппа – «испанки», которая унесла за год в различных странах мира жизни 40 миллионов человек. Это в 4 раза превышало потери на полях сражений Первой мировой войны! Несмотря на самые жесткие меры властей, карантин для демобилизованных солдат и экстренные усилия врачей, в результате этой эпидемии в Австралии погибли еще 12 тысяч человек 1. Конечно, это было несопоставимо меньше, чем в Индии, Европе или США, но для малонаселенной в то время Австралии вполне достаточно, чтобы добавить горя ее жителям.

Имели место и проблемы с возвращавшимися с фронтов военнослужащими. Они получали помощь от государства: в рамках специально созданного федерального департамента по демобилизации им выплачивались подъемные для организации своего бизнеса или предоставлялись участки земли для ведения хозяйства. С 1920 г. демобилизованным начали выплачивать военные пенсии, размер которых возрастал до 1931 г. и был сокращен только в годы Депрессии. Но не все эти меры увенчались успехом; для ведения сельскохозяйственных работ требовались особые навыки, которыми не всегда обладал пришедшие с войны люди. Но в целом военные и члены их семей не остались брошенными на произвол судьбы – и это был главный урок и удача первых послевоенных кабинетов. Сами ветераны Первой мировой создали Лиги возвращенных солдат и моряков, их участники пользовались всеобщим уважением. Эти организации стали весьма влиятельными лоббистскими группами, своего рода «государством в государстве» 2. Трудности демобилизационного периода повлекли за собой волну массового недовольства, вылившегося в стачки и демонстрации; профсоюзы портовых рабочих, шахтеров, моряков были настроены особенно решительно, не помогал даже отлаженный было механизм государственного арбитража. Особенно перепугала обывателей забастовка полиции в Виктории в 1923 г. Стражи порядка требовали повышения зарплаты и улучшения условий труда, которые были значительно хуже, чем в других штатах. В период их отсутствия на улицах Мельбурна в течение недели город оказался во власти толпы, и правительство Виктории вынуждено было пойти на уступки. Уличные беспорядки прекратили вызванные специальные констебли и кавалеристы под командованием генерала Монаша 3. Но еще большую опасность для социальной стабильности страны представляло распространение радикальных идей. Под влиянием Октябрьской революции в России и под непосредственным руководством Коминтерна Коммунистическая партия Австралии (КПА), основанная 30 октября 1920 г. представителями Австралийской социалистической партии и рядом рабочих групп, развернула в стране революционную пропаганду. В число учредителей КПА входили 26 мужчин и 3 женщины. Они собрались в Сиднее и провозгласили своей целью «полное свержение капиталистической системы» и установление диктатуры пролетариата в Австралии. В ряды новой партии принимались главным образом рабочие. Отделения КПА были в Сиднее, Мельбурне и Перте.

Активную работу компартия начала с 1922 г. Ее идеологической основой стал Манифест 1920 г., в котором объявлялось, что «Коммунистическая партия является главным образом сражающейся организацией, а не клубом для дебатов». Никаких компромиссов с существующей системой быть не может. «Уничтожение этой системы означает равным образом уничтожение всего политического механизма системы, парламента и полиции, армии и флота и т. д. Новый механизм будет установлен организованной силой рабочих в процессе массовых действий для защиты нового порядка в установлении новой экономической и общественной системы в форме диктатуры пролетариата». В Манифесте провозглашалось присоединение новой партии к Третьему Коммунистическому Интернационалу «с его штаб-квартирой в Москве – сердце Первой Пролетарской Республики» 4. Заметную роль в процессе радикализации части рабочего класса Австралии сыграли и наши соотечественники. После Русско- японской войны и революции 1905 г. особое беспокойство властям Австралийского Союза доставляли русские политические беженцы, которые и по прибытии на Южный континент не оставляли своей революционной деятельности. Они пытались организовать здесь такое же мощное рабочее и социалистическое движение, как и то, что смело российскую монархию в 1917 году. Среди наиболее известных деятелей этой поры можно назвать Ф. А. Сергеева (Артема) и П. Ф. Симонова. Письма Ф. Сергеева представляют собой интереснейший источник по истории рабочего движения Австралии и той роли, которую играла в нем российская революционная эмиграция 5. За экстремистскую деятельность русских революционеров пытались депортировать, но они нелегально возвращались и продолжали свою работу среди профсоюзов АС.

Октябрьская революция 1917 г. и приход к власти большевиков лишь укрепили их уверенность в правоте избранного курса, а активное участие русских во всех экстремистских организациях подтолкнуло правительство АС к решительным действиям, вплоть до высылки революционеров из страны. С самого начала деятельность КПА направлялась из Москвы, так как партия сразу была принята в Коминтерн. Отсюда же шло финансирование всей работы австралийских коммунистов, и на протяжении 1920–1930-х годов почти все руководство КПА не раз бывало в Москве, проходя здесь курсы партийной учебы, а также получая инструкции и деньги. О степени близости австралийских коммунистов к верхушке РКП(б) свидетельствует тот широко ныне известный факт, что после гибели Ф. Сергеева его сына взял в свою семью И. В. Сталин. Все последующие годы КПА находилась под постоянным контролем и опекой «товарищей из СССР», получая от них необходимые средства и проходя подготовку в Москве 6. Между АЛП и КПА развернулась борьба за влияние на трудящихся. Последняя наиболее преуспела в НЮУ, где под ее сильным влиянием оказались профсоюзы. Наглядным результатом агитации и пропагандистских кампаний стало проведение маевок, как, например, в Сиднее в 1918 г., когда под исполнение песни «Красный флаг» был сожжен Юнион Джек – государственный флаг АС. Уже к середине 1920-х годов празднование 1 Мая стало официально увязываться с Международным Днем Рабочих. По убеждению коммунистов, «пусть он также будет днем демонстраций, которые выражают растущее классовое сознание рабочего класса и объявление войны капиталистическому обществу» 7.

Реакцией на полевение профсоюзов стало появление лояльных организаций, призванных дать отпор распространению экстремизма. Главной движущей силой антикоммунистического движения стали ветераны первой мировой войны. Австралийскую Имперскую Лигу, в которую входили вернувшиеся с фронта моряки, солдаты и летчики, называли за ее влияние «восьмым австралийским парламентом» 8. В 1920 г. они создали Альянс в поддержку Короля и Империи, отделения которого охватывали многие штаты АС. Его главной целью провозглашалось «благосостояние Британской империи и противодействие попыткам поощрения нелояльных доктрин». На страницах издававшегося Альянсом журнала «Король и Империя» указывалось, что главными врагами Австралии являются большевики с их попытками дезорганизовать жизнь во всех странах, в том числе и в АС, и те жители АС, кто поддерживают такие идеи и пытаются воплотить их в жизнь.

Помимо этого австралийские лоялисты начали формировать и действовавшие в секретном режиме военные подразделения, готовые в любой момент дать вооруженный отпор левым экстремистам. Для открытого противодействия большевизации рабочих союзов по примеру аналогичных антикоммунистических движений, возникавших в те же годы в США, под эгидой правительства У. Хьюза в 1918 г. была создана Австралийская Лига Защиты – с целями и структурой, повторявшими американские аналоги. В состав руководства этих организаций входили представители австралийской элиты: видные политики, предприниматели, военные, в том числе директор Банка НЮУ Р. У. Гиллеспи, владелец торговой фирмы «Энтони Хорден» сэр Сэмюэл Хорден, представитель одной из богатейших фамилий страны У. Макилрейт и другие 9. Силами военизированных подразделений Австралийской Лиги Защиты и Альянса в поддержку Короля и Империи были подавлены знаменитые «бунты красного флага» в Брисбене в 1919 г. Около 2 тысяч бывших военнослужащих блокировали русский квартал в южной части Брисбена, осадили Русский клуб и разогнали пробольшевистские демонстрации в городе. Не обошлось и без пролития крови. «Временами казалось, что нацию вот-вот поглотит гражданская война, что революция рабочих разразится с минуты на минуту и что Коммунистическая Австралия – вполне реальная возможность», – отмечали исследователи.

Хотя в 1920-е годы широкой популярности среди австралийских трудящихся левый экстремизм так и не приобрел, правительство У. Хьюза сочло за благо принять превентивные меры: в дополнение к полиции были созданы службы государственной безопасности, в чьи обязанности входило, в частности, наблюдение за деятельностью экстремистских организаций различного толка. Были внесены и соответствующие изменения в законодательство: запрет пропаганды насильственных методов свержения правительства и запрет на въезд в АС лицам, исповедующим подобные взгляды. В 1920 г. был принят закон, согласно которому любой человек, призывавший к насильственному свержению существующего порядка и правительства, объявлялся виновным в преступлении и подвергался аресту.

Главными же выразителями интересов большинства трудящегося населения страны по-прежнему оставались лейбористы. Организационно оформленные в 1914 году как единая партия, они оставались в глазах трудящихся австралийцев самыми надежными защитниками их социальных завоеваний, и во многом так оно и было благодаря особенностям австралийской политической культуры, заимствованной ими от англичан. Лейбористы отвергли идею тесных контактов или слияния с КПА, которая находилась под руководством большевиков и Коминтерна. Лейбористы не разделяли «их [коммунистов] идею внезапной революции и чуждые методы, которые не нужны в Австралии», выступая за «практический социализм, проводимый по средством федерального правительства, правительств штатов и местных советов». Но даже они не смогли остаться полностью в стороне от новых веяний и усиления левых настроений после победы большевиков в России, свидетельством чему стало внесение в программные документы АЛП на Брисбенской конференции партии в октябре 1921 г. требования «социализации промышленности, производства, распределения и обмена» как средства борьбы с эксплуатацией. При этом оговаривалось, что это, названное позже «красной целью», требование будет проводиться в жизнь конституционными и парламентскими методами и не отменяет прежних традиционных установок партии 10. Однако их заигрывание с левыми и раздававшиеся в ходе партийных дискуссий предложения сначала национализировать, а только потом передать основные отрасли экономики в общественное владение оттолкнули от них часть электората 11. В частности, обрели политическую самостоятельность австралийские фермеры. Отказавшись от попыток сотрудничества с АЛП, жители буша на базе разрозненных аграрных ассоциаций и партий в штатах создали в 1920 г. единую общефедеральную Аграрную партию. Ее главным лозунгом стал «Производство в первую очередь», что подразумевало создание самых благоприятных условий для развития сельского хозяйства и глубинки в целом, поощрение освоения новых районов и «всех отраслей, которые, как показала война, являются необходимыми для существования нации», а также «поддержания жизненного уровня и справедливых стандартов для всех классов»12. Аграрии выступали за ограниченное вмешательство государства в экономику страны и признавали за ним роль арбитра для предотвращения эксцессов классовой борьбы.

Первые годы существования Аграрной партии были периодом напряженной борьбы между двумя течениями внутри фермерского движения: левым, выступавшим за сотрудничество с АЛП, и правым, предпочитавшим союз с буржуазными политиками. Лидер правых Эрл К. Г. Пейдж писал в своих мемуарах: «Социалистическая политика лейбористской партии была для нас анафемой, мы пришли к соглашению, что лучше поддерживать стоящее у власти правительство, чем помогать прийти к власти лейбористам» 13. В 1923 г. правые депутаты в федеральном парламенте, руководимые Э. Пейджем, заняли позицию баланса сил между националистами и лейбористами и приняли поистине историческое решение войти в коалицию с либералами. Тогда-то и было положено начало сохраняющемуся доныне тесному сотрудничеству этих двух политических структур АС. За либералами закреплялся пост премьер-министра, его заместителем становился представитель аграриев, а места в правительстве распределялись между ведущими деятелями обеих партий. Тогдашние лидеры партий коалиции, несмотря на внешние различия в общественном положении и биографиях, весьма успешно дополняли друг друга. Главу Националистической партии Стэнли Мельбурна Брюса недаром называли «англичанином, рожденным в Австралии». Юрист и бизнесмен, он славился безукоризненными манерами и аристократическим воспитанием. Пройдя фронты Первой мировой войны, он начал свою дипломатическую карьеру в 1921 г., когда У. М. Хьюз отправил его представлять интересы АС в Лиге Наций. По возвращении в Австралию С. М. Брюс активно включился в политическую борьбу 14. Лидер аграриев Эрл К. Г. Пейдж, врач по профессии, будучи владельцем фермы в Новом Южном Уэльсе, не понаслышке знал жизнь австралийской глубинки. Эти два политика сумели наладить весьма плодотворное сотрудничество, принесшее свои результаты уже в ближайшем десятилетии.

Первые коалиционные кабинеты 1923–1928 годов, названные по именам лидеров входивших в них партий «коалицией Брюса – Пейджа», по сути, продолжили в экономике линию У. М. Хьюза. Их девиз «Люди, деньги, рынки» символизировал курс на поощрение развития национальных ресурсов, промышленности и сельского хозяйства, благодаря чему 1920-е годы стали временем процветания Австралии.

Надо сказать, что вынесение слова «люди» в приведенном выше девизе вовсе не было политической демагогией. Забота о росте населения стала одной из насущных после страшных потерь Первой мировой войны. Именно в те годы впервые в АС прозвучал лозунг «Заселяй или погибнешь» (что, впрочем, ни в малейшей степени не означало отхода страны от принципов политики «белой Австралии»).

Одним из нестандартных путей компенсации убыли населения стала программа отправки в АС детей из английских приютов, начатая в 1921 г. Таким способом решалось сразу несколько проблем: разгружались переполненные детские дома, пополнялся состав европейского населения Австралии (что само по себе было в то время важным плюсом для австралийцев) и создавались благоприятные перспективы новой жизни для обездоленных детей. По разным подсчетам, в АС были отправлены от 80 до 100 тысяч юных британцев. Увы, обещания австралийских чиновников, что «в Австралии сияет солнце и звучит смех», оказались реальностью далеко не для всех прибывших.

Многие из них столкнулись с массой трудностей в процессе адаптации на новом месте, и лишь единицы вспоминают теперь те годы с радостью. В первую очередь беспокоили бытовые трудности: так, например, на вопрос юной англичанки, где находится туалет в лагере для прибывших, ей красноречиво вручили в руки лопату. Однако хуже было другое: выяснилось, что большинство детей были отправлены в АС без согласия их опекунов, а то и просто обманным путем.

Только в 1998 г. британское правительство признало свою вину перед этими людьми, однако обида осталась на всю жизнь и определила не только их судьбу, но и политические взгляды. Так, один из таких переселенцев уже в конце XX века. сказал: «Эти ублюдки выбросили меня вон. Австралия теперь моя страна, и я голосую за республику» 15.

Практически одновременно, несмотря на противодействие АЛП, возобновилась практика субсидируемой иммиграции для британцев (по аналогии с соответствующей политикой ХIХ в.), призванная восполнить людские потери, понесенные во время Первой мировой войны. В 1926 г. была создана специальная Комиссия по развитию и миграции, целью которой было способствовать именно британской сельскохозяйственной иммиграции. Стоимость размещения одного нового фермера колебалась от 1 до 2 тысяч ф. ст., но это не пугало правительство: цель оправдывала средства. В одном из своих выступлений С. М. Брюс объяснял, что «деньги, направленные штатам, будут содействовать расширению поселений на плодородных землях или будут использованы для проведения общественных работ, чтобы развить и расширить возможности Австралии содержать большее по численности население». Премьер-министр предполагал строительство дорог и мостов, гидроэнергетических комплексов, железных дорог и фабрик – «в целом, любых работ, которые повлекут за собой увеличение возможностей Австралии по приему новых поселенцев» 16. После войны британское и австралийское правительства субсидировали переезд в АС более 200 тысяч мигрантов. В итоге к началу 1930-х годах население страны достигло 6,5 миллиона человек.

Демографический рост шел рука об руку с прогрессом в экономике страны. Повышение мировых цен на сельскохозяйственные продукты, достигавшее в послевоенные годы 60%, стимулировало развитие земледелия и скотоводства в АС. Распахивались новые участки под зерновые культуры, поголовье овец выросло почти в 2 раза.

Строительство ирригационных систем и бурение артезианских колодцев сделало возможным развитие ряда районов Центральной Австралии. Большинство ферм представляли собой семейные предприятия, выращивавшие зерновые или разводившие скот и зависевшие от колебания цен на мировых рынках. Стоимость продукции сельского хозяйства, отправленной на экспорт, в 1920–1929 годы выросла в 1,5–2 раза. Среди основных покупателей австралийской продукции увеличивается доля США и Японии. Впрочем, неизбежные трудности сельской жизни толкали многих на переселение в города. Процессы урбанизации продолжали набирать силу: именно в 1920-х годах население Мельбурна и Сиднея перевалило за миллионную отметку. Занятость же в сельском хозяйстве в итоге уменьшилась до 20% 17.

Промышленность же развивалась под надежной защитой таможенных тарифов, охватившей все отрасли хозяйства (за исключением горнодобывающих предприятий и производства шерсти). Общественные организации предпринимателей – типа Лиги защиты австралийской промышленности – активно влияли на разработку правительственного курса в этой области. Так, поддержав введение преференциальных пошлин для стран, входивших в состав Британской империи, как «практический вклад Австралии в развитие межимперской торговли с целью усиления Империи в целом», уже в 1927 г. австралийские промышленники потребовали установления строгого государственного контроля над зарубежными партнерами. Ибо «использование этого механизма, как средства для получения торговых преимуществ над австралийскими производителями, поведет к возмущению и возможной отмене» преференций 18. Таким образом, политика протекционизма как действенное средство защиты национальной промышленности и интересов главным образом бизнеса получала полную поддержку австралийцев.

Под эгидой государства успешно развивалась начатая в 1915 г. разработка опаловых копей в Южной Австралии в пустынном районе Кубер-Педи; экспорт этих драгоценных камней стал приносить весомую прибавку в бюджет страны, а вырытый под землей поселок старателей в наши дни стал одной из туристических достопримечательностей АС. Осуществлялись крупные проекты общественных работ – строительство Канберры и дорог в глубинке страны. В 1923 г. началось строительство знаменитого ныне моста через Сиднейскую бухту, соединившего южную часть города с бурно растущей северной. Автором проекта стал инженер Джон Брэдфилд, еще в 1912 г. мечтавший о строительстве не только этого моста, но и метро в Сиднее.

На метро денег не выделили, но ему удалось построить уникальное сооружение, ставшее основой транспортных перевозок в столице НЮУ, и дорога, ведущая к мосту, ныне носит имя Брэдфилда. Когда мост был готов, журналисты с гордостью назвали его «колоссом Южного полушария»: опоры моста напоминали им Геркулесовы столпы, а сам он стал «прочным памятником сотрудничества промышленности, рабочих, организации и научного мастерства Австралии и Англии» 19.

В АС открыли филиалы американские автомобилестроительные фирмы «Форд», «Крайслер», «Дженерал Моторз», а корпуса для автомобилей и запчасти к ним производила австралийская компания «Холден». По числу владельцев автомобилей АС занимал четвертое место в мире – после США, Канады и Новой Зеландии. Большинство этих машин производились в АС: в 1928–1929 годы в стране было выпущено 72 тысяч автомобилей, а импортировано менее 14 тысяч. Электрические чайники, утюги и пылесосы стали обычными предметами в большинстве домов 20.

В эти же годы переживала бурный взлет австралийская авиация, которую теперь все чаще использовали в сугубо мирных целях. В 1919 г. братья Росс и Кит Смит совершили первый перелет из Австралии в Европу за 28 дней, а в 1930 г. полет до Лондона занял уже только 70 часов. В 1930 г. австралийцы с восторгом встречали англичанку Эми Джонсон, известную как «возлюбленная небес». Ее перелет в АС стал сенсацией и бальзамом на душу австралийских феминисток. Легендой и кумиром Австралии был Чарлз Кингсфорд Смит – герой Первой мировой войны, в мирное время установивший ряд авиационных рекордов и проложивший маршруты, которые связали Австралию с ее ближайшими соседями и США. Память о «Смити», погибшем в 1935 г., который, как считают австралийцы, был не просто «пионером австралийской авиации», а «самым великим авиатором мира», увековечена в названии аэропорта в Сиднее 21. На базе этих достижений создается целый ряд коммерческих авиакомпаний, в том числе и «Квонтас», которая в наши дни является одной из ведущих в своей отрасли. Ее создали в 1920 г. (на деньги богатых овцеводов Квинсленда, вложивших в это предприятие 100 тысяч долларов) для обслуживания севера континента. Отсюда и название – Queensland and Northern Territory Aerial Service (QANTAS).

Совершенствовались средства связи. В 1923 г. австралийцы услышали первую радиопередачу, а с 1933 г. ведет трансляции крупнейшая государственная радиокорпорация – Австралийская радиовещательная комиссия. Радио было чрезвычайно популярным: школьники учились собирать простейшие приемники, взрослые слушали британские новости и американскую музыку, транслировавшиеся в эфире. До конца 1930-х годов основным источником для формирования общественного мнения оставался Лондон: 85% информации поставлялось оттуда, 12% – из Нью-Йорка и оставшиеся 2–3% – из других частей мира 22.

Тесное сотрудничество авиации и радиослужбы проявилось в создании типично австралийской системы помощи больным в отдаленных уголках Австралии – так называемой службы «летающий доктор». Инициатором ее стал пресвитерианский священник Джон Флинн, который, помимо исполнения своих пастырских обязанностей, помогал организовать в буше сеть госпиталей и школ. Прибыв в Австралию в 1911 г., он увидел, что жители глубинки практически предоставлены самим себе и лишены какой-либо оперативной медицинской помощи. С 1917 г. Флинн занялся организацией фельдшерских пунктов в отдаленных районах Северной Территории и Южной Австралии, которые обслуживали окрестных фермеров, откликаясь на вызовы, передававшиеся с помощью радиоточек (так называемого педального радио, изобретенного Альфредом Трегером), установленных в домах их пациентов. Если ранее врачи выезжали к больным сначала на лошадях, потом на грузовиках и вездеходах, то с 1928 г. к делу медицинского обслуживания подключилась авиация. В специальных самолетах помещались, помимо пилота, доктор, 3–4 пациента и медсестра; они могли обслужить жителей в радиусе 350 миль от аэродрома. Деньги на содержание этой помощи давали федеральное правительство и частные лица. Главной заслугой этого нововведения было то, что оно «обеспечивало тем пионерам-поселенцам, которые раньше жили в страхе “как бы чего не случилось”, чувство безопасности в их изолированном проживании» 23. Позже радиоточки были заменены по мере возможности на телефоны. В 1934 г. эта система стала Национальной воздушной медицинской службой, а в 1951 г. была переименована в Королевскую 24.

Коль скоро речь зашла о медицинском обслуживании, следует остановиться на успехах австралийского здравоохранения и медицины в целом. С 1901 г. во всех крупных городах строились госпитали, оборудованные по последнему слову тогдашней техники. Примером может служить госпиталь Святого Винсента в Сиднее, где широко использовались рентгеновские аппараты, героин и кокаин в качестве болеутоляющего. Посещение больных строго регламентировалось одним часом два раза в неделю, приносить еду категорически воспрещалось из опасения инфекции, а выздоравливавшие пациенты помогали медперсоналу по хозяйству. В специальных журналах публиковались статьи о новейших достижениях медицинской науки и практики за рубежом. Все это сыграло решающую роль в 1919 г., когда Австралии пришлось столкнуться с эпидемией «испанки», привезенной ранеными солдатами с фронтов Первой мировой войны. Для борьбы с пандемией были организованы специальные медицинские автомобили, введены карантины, проводилась широкая вакцинация населения. Жителей страны призывали носить маски, принимать антивирусные препараты и даже курить, чтобы избежать заражения 25.

Огромную роль в развитии микробиологии сыграла Джин Макнамара. Получив профессию врача, в 1925 г. вместе с еще одним медицинским светилом того времени Макфарланом Бернетом она работала над созданием вакцины от полиомиелита. Параллельно она проводила исследования по созданию биологических средств контроля над рождаемостью кроликов, в то время превратившихся в серьезную проблему для сельского хозяйства АС. В 1926 г. создается Совет по научным и промышленным исследованиям, в котором работали лучшие научные кадры страны. Задачей Совета была также пропаганда научных знаний и достижений, а лучшие разработки и проекты старались сразу же внедрить в жизнь. Именно Д. Макнамара добилась, чтобы ее разработки были продолжены силами этой государственной компании, и в начале 1950-х годов эти усилия увенчались успехом 26.

Научные исследования шли не только на территории Австралии. Еще в 1906 г. Эрнст Шеклтон сделал в буквальном смысле слова первые шаги в изучении Антарктиды – ближайшего к Австралии материка. В 1911–1914 гг. его дело продолжил Даглас Моусон. На средства Австралийской ассоциации по развитию науки (своего рода предшественницы Совета по научным и промышленным исследованиям) на судне «Аврора» он и его команда отправились из города Хобарт к Южному полюсу. Эта экспедиция стала одной из самых драматичных в истории австралийских полярных исследований. Погибли несколько ее участников. Сам Моусон чудом остался жив и вернулся домой. Тем не менее, в 1920–1930-х годах он вместе со своим другом, известным фотографом Фрэнком Херли еще несколько раз побывали в южных широтах. Результатом их исследований стали книги и многочисленные фотографии, на которых изображены все перипетии работы австралийских антарктических исследовательских экспедиций 27. В 1926 г. в ходе Имперской конференции австралийская делегация поставила вопрос о передаче части Антарктики под контроль АС. Через два года согласие Великобритании было получено, а с 1933 г. австралийский парламент принял закон об установлении контроля над частью Антарктиды, исследованной австралийскими путешественниками и учеными 28.

Естественно, все эти правительственные усилия и мероприятия требовали огромных затрат, средства на которые по-прежнему в значительной мере предоставлял Лондон. В середине 1920-х гг. британское правительство на крайне выгодных условиях выделило австралийцам очередные займы на сумму от 20 до 34 млн. ф. ст. 29 По подсчетам специалистов, до 70% проектов по развитию АС в 1919–1929 годы финансировалось за счет займов из Великобритании и США. Опасность финансового краха заставила правительство АС взять практику займов под свой контроль, и в течение 1927–1929 гг. было принято законодательство, получившее название Финансового соглашения центра и штатов, передававшее вопросы займов и выплаты процентов по ним под управление федерального Совета по займам 30.

В отличие от стран Старого Света (да и США), в Австралии росту экономики во многом сопутствовало совершенствование системы социальной защиты населения. В 1922 г. Квинсленд стал первым штатом, где были введены пособия по безработице, которые в то время не получили массовой поддержки среди населения других штатов. Занятые на производстве австралийцы просто не понимали, как можно давать государственные деньги тем, кто не работает.

Большое внимание уделялось улучшению условий труда, а попытки отдельных предпринимателей поставить под сомнение сам принцип обязательного арбитража, поскольку вынесенные им решения о повышении зарплаты приводят лишь к росту стоимости продукции (а соответственно, и цен) и замыкают порочный круг инфляции, успеха не имели 31. Арбитражные суды продолжали свою деятельность, и в 1920-х гг. рабочая неделя в Квинсленде была сокращена с 48 до 44 часов, а Новый Южный Уэльс ввел пенсии вдовам в размере 1 ф. ст. в неделю на каждого ребенка моложе 14 лет. Чуть позже в целях поощрения рождаемости каждая мать, вне зависимости от доходов семьи, получала по 5 шилл. в неделю на детей до 14 лет 32. Так что система социальной защиты населения продолжала развиваться, хотя ее основатель, неутомимый в отстаивании интересов рабочих Г. Б. Хиггинс ушел в отставку со своего поста в Арбитражном суде еще в 1920 г. в знак протеста против вмешательства в урегулирование промышленных конфликтов тогдашнего премьер-министра АС У. М. Хьюза. Такая несгибаемость в отстаивании принципов справедливости при решении производственных вопросов снискала Хиггинсу уважение и современников, и потомков, поставив его, согласно рейтингу журнала «Буллетин», в число 10 самых влиятельных австралийцев 33.

В 1926 г. профсоюзы АС оказали мощное сопротивление попыткам федерального правительства провести через референдум Билль о промышленности и коммерции, который предоставлял центральному правительству право вмешиваться в дела штатов для предотвращения и улаживания промышленных конфликтов. То, что в федеральной платформе АЛП существовал пункт о возможности делегировать «неограниченные законодательные полномочия федеральному парламенту» в случае крайней необходимости, лишь усилил замешательство в среде профсоюзов. Но, видимо, то, что подразумевалось как должное для подконтрольного правительства, никак не позволялось правительству коалиции буржуазных партий. Итоговый вердикт был суров: «Ни царь, ни кайзер, ни Муссолини не имели такой власти. Профсоюзное движение не санкционирует передачу таких огромных полномочий в руки какого-либо правительства или каких- либо администраций» 34. Таким образом, умеренные – по австралийским меркам – политические силы АС на практике упорно сопротивлялись росту неограниченной власти центрального правительства, что в случае с АЛП входило в явное противоречие с заявленными самим руководством партии лозунгами о социализации. Такая позиция отличала их от левых радикалов Европы и их местных подражателей и свидетельствовала о сохранявшейся в политической жизни Австралии традиции сугубо прагматического подхода к решению большинства проблем, возникавших перед страной. Выводы учрежденной в 1927 г. Королевской комиссии по вопросам пересмотра КАС фактически, хотя и со своей точки зрения, при юридическом рассмотрении сути дела, совпали с позицией профсоюзов. В итоговом докладе подчеркивалось, что «существование самоуправляющихся штатов… обеспечивает наилучшие средства надзора за развитием и наилучшую защиту от разрушительных экспериментов» 35. В итоге созданная в начале века государственная система осталась в неприкосновенности.

Переехавшие в 1927 г. в Канберру федеральные органы власти продолжили работу на благо всех австралийцев. Гордость за уже достигнутое сочеталась с пониманием, что отнюдь не все проблемы решены. Именно об этом говорил на открытии здания парламента в новой федеральной столице С. М. Брюс: «…Кто может предсказать, сколь велика может быть роль, которую будет играть наша нация в грядущие годы? Сегодня мы оглядываемся назад и обновляем нашу веру, вспоминая о наших достижениях. Так мы укрепим себя для еще более великих свершений…» 36.

Впрочем, не стоит рассматривать социальную ситуацию в АС исключительно в рамках традиционной контроверзы «общество – власть». В этой стране уже в те годы государство приложило немало усилий с целью повысить уровень гражданственности населения.

В первую очередь, австралийские политики попытались заставить избирателей более ответственно относиться к своим гражданским обязанностям. И исследователи, и современники отмечали крайне низкий уровень электоральной активности в АС в первые десятилетия ХХ века: так, в 1903–1906 годы в ходе федеральных выборов голосовали не более 50% зарегистрированных избирателей37. Немногим лучше выглядела статистика последующих лет. В ответ на это был принят ряд законов, регулировавших избирательное право и порядок проведения выборов. В результате к 1924 г. участие в голосовании на федеральных выборах стало обязательным, за уклонение от него был введен штраф, а подсчет голосов осуществлялся по преференциальной системе, которая позволяла определить победителя уже в первом туре.

Тогда же стали все громче заявлять о себе женщины-политики. В Западной Австралии уже в 1921 г. впервые в истории страны в парламент штата была избрана женщина – Эдит Коуэн. Она провела в жизнь закон, по которому женщины могли заниматься юридической практикой. В 1925 г. место в парламенте заняла первая в мире женщина – представитель лейбористской партии Мэй Холман. В середине 1920-х годов в Австралии возникают первые женские организации, нацеленные на прекращение дискриминации женщин и достижение их равноправия с мужчинами. На базе различных ассоциаций и клубов был создан Национальный совет женщин, куда вошли представительницы от лейбористской партии и феминистских организаций. Это было началом большой и долгой работы на пути к женскому равноправию. В 1931 г. феминистки Нового Южного Уэльса попытались выставить на выборах кандидатуры женщин, однако мужья этих дам посчитали, что это негативно отразится на их собственном положении в обществе. В итоге все намеченные кандидатки отказались от участия в выборах 38. Это были лишь первые ласточки, единичные случаи появления женщин в большой политике. Всю первую половину ХХ столетия парламенты оставались «доменом» мужчин, которые относились к слабому полу с большим скепсисом и отводили ему мало места как в партийной, так и в профсоюзной жизни 39.

К концу десятилетия профсоюзное движение претерпело ряд важных изменений. Все чаще его деятели призывали к единству действий, вновь обрели популярность идеи создания Одного Большого Союза рабочих, воплотившиеся в развернувшемся в НЮУ одноименном движении. Практическим воплощением этих настроений стало появление межпрофсоюзных объединений: Союза Австралийских Рабочих, Союзной Конфедерации Федеральных Союзов, на базе которых в 1927 г. возник Австралазийский (позже – Австралийский)

Совет Профессиональных Союзов (АСПС). Целью этого объединения стал зафиксированный в его уставе лозунг «социализации промышленности, то есть производства, распределения и обмена». Методами достижения этой цели провозглашались «более тесная организация рабочих путем трансформации профсоюзного движения от профессионального к индустриальному базису, путем установления одного союза в каждой отрасли промышленности… консолидации австралийского рабочего движения с целью унификации контроля, управления и действий… централизованного контроля промышленных конфликтов» 40.

Большинство профсоюзов страны к концу 1920-х годов более четко определили свою позицию в рамках АСПС. Задачей его стала координация работы всего профсоюзного движения страны. Однако эта идея не сразу нашла понимание в широких кругах профсоюзных деятелей страны, и представители Австралийского Союза Рабочих, например, долго боялись, что АСПС будет проводником влияния левых взглядов и коммунистов, а потому откладывали свое вступление в общеавстралийское объединение профсоюзов 41.

Цитируется по изд.: Скоробогатых Н.С. История Австралии. XX век. М., 2015, с. 90-106.

Примечания

1 Knightley P. Op. cit. P. 91.

2 Barnard M. Op. cit. P. 522.

3 Knightley P. Op. cit. P. 93–94.

4 Цит. по: Modern Australia in Documents. 1901–1939. P. 339, 340.

5 См.: Артем (Сергеев Ф. А.). Указ. соч.

6 См. подробнее: Скоробогатых Н. С. Австралийские коммунисты и Коминтерн в 1930-х гг. // Юго-Восточная Азия: актуальные проблемы развития. Выпуск ХIV. Юго-Восточная Азия 2009–2010 гг. М., 2010.

7 New South Wales Labour Council, Annual Report for 1924 // Hagan J. Op. cit. P. 44.

8 Modern Australia in Documents. 1901–1939. P. 400.

9 Цит. по: Knightley P. Op. cit. P. 97.

10 См. подробнее: Modern Australia in Documents. 1901–1939. P. 354–355.

11 См.: The Australian Labour Party and Federal Politics. P. 87, 90, 91.

12 Цит. по: Modern Australia in Documents. 1901–1939. P. 329.

13 Page E. Truant Surgeon. The Inside Story of 40 Years of Australian Political Life. Sydney, 1963. P. 62.

14 Famous Australians. P. 159–160.

15 См. подробнее: Knightley P. Op. cit. P. 126–129.

16 Цит. по: Modern Australia in Documents. 1901–1939. P. 401

17 Малаховский К. В. Указ. соч. С. 176–177; Macintyre S. Op. cit. P. 170–171.

18 Цит. по: Hagan J. Op. cit. P. 41.

19 Цит. по: Modern Australia in Documents. 1901–1939. P. 511.

20 Малаховский К. В. Указ. соч. С. 181; Macintyre S. Op. cit. P. 171.

21 Famous Australians. P. 525–534; Barnard M. Op. cit. P. 547.

22 См.: Modern Australia in Documents. 1901–1939. P. 511, 599.

23 Ibid. P. 441–442.

24 The Bulletin, July 4, 2006. P. 87.

25 См.: The Bulletin, 2001, January 1. P. 45; September 18. P. 42–44.

26 The Bulletin, July 4, 2006. P. 86.

27 См. подробнее: Famous Australians. P. 39–47.

28 Modern Australia in Documents. 1901–1939. P. 528–530.

29 Ibid. P. 401.

30 См.: Barnard M. Op. cit. P. 535–536.

31 Hagan J. Op. cit. P. 37–38.

32 Knightley P. Op. cit. P. 125.

33 The Bulletin, July 4, 2006. P. 63.

34 Цит. по: Hagan J. Op. cit. P. 49.

35 Modern Australia in Documents. 1901–1939. P. 459.

36 Ibid. P. 425.

37 Official Year Book… for the period 1901–1907. P. 798.

38 См. подробнее: Стрит Дж. Указ. соч. С. 66–72.

39 См.: Clarke J., White K. Women in Australian Politics. Sydney, 1983. P. 30–32.

40 Цит. по: Hagan J. Op. cit. P. 49.

41 См. например: Modern Australia in Documents. 1901–1939. P. 425.