Австралия в первой половине XIX века: положение британских колоний

Посылая в 1787 г. капитана Филлипа в Порт-Джексон, британское правительство ставило перед ним задачу создания своего рода тюрьмы под открытым небом, в которой бы все потребности удовлетворялись исключительно за счет труда самих ее обитателей. Правительственная инструкция предписывала Филлипу «все виды продукции, произведенной трудом заключенных, рассматривать как общественный фонд», часть которого должна использоваться для снабжения самих заключенных, а также военнослужащих и гражданских чиновников колонии. «Оставшуюся часть,— говорилось в инструкции,— необходимо сохранить для снабжения других партий заключенных, которые прибудут позже» [171, С. 4—5] .

Прошло 30 лет, и взгляд на Австралию решительно изменился. Бурно развивающаяся английская промышленность требовала дешевых источников сырья. На Австралийский континент теперь смотрели как на гигантское пастбище, где при минимальных затратах можно производить неисчерпаемое количество столь нужной английской промышленности шерсти. В 1828 г. специальный комитет палаты лордов по вопросам развития производства шерсти отметил, что Австралия поставляет самую лучшую и дешевую шерсть в мире [186, с. 12].

Уже в первые десятилетия XIX века овцеводство стало господствующей отраслью британских колоний в Австралии. Увеличение поголовья овец неизбежно влекло за собой расширение земельных участков под пастбища. Начался позорный для британских колонизаторов период «очищения» австралийской территории от коренных жителей.

Аборигенов не только сгоняли со сколько-нибудь удобных для земледелия и скотоводства земель, но и пытались полностью истребить: на них устраивалась охота, как на диких зверей. Некоторое число коренных жителей уцелело благодаря тому, что они ушек в глубь континента, в места, почти недоступные для англичан. На сравнительно небольшом острове Тасмания у них не было этой возможности, и их полностью уничтожили. Когда англичане создали свои первые поселения на острове, там находилось 20 тысяч британских колоний в Австралии. Старшим среди них становился 20 человек, в начале 70-х годов — ни одного человека.

История австралийского овцеводства началась практически в 1797 г., когда Дж. Маккартур и С. Мерсден создали свои первые фермы. В то время у каждого из них было по нескольку овец. К середине XIX века Австралия уже являлась главным экспортером шерсти в Англию. Так, если в 1829 г. Англия, импортируя 21 млн. фунтов шерсти, более 14 млн. фунтов вывозила из Германии и лишь 1,8 млн. фунтов, или V12 часть, из Австралии, то в 1848 г. из общего английского импорта шерсти в 69 млн. фунтов почти 30 млн. шло из Австралии, а из Германии по-прежнему 14 млн. фунтов.

Земля в Австралии являлась собственностью британской короны. Заключенные, отбывшие наказание, и свободные колонисты из Англии получали земельные участки в виде дара от британского правительства. В августе 1824 г. британское правительство ввело систему продажи коронной земли в Австралии. К 1828 г. в Новом Южном Уэльсе было продано земли в 6 раз больше, чем за 10 лет до того.

Началась поистине «земельная лихорадка». За 8 лет из Англии приехало 30 тысяч колонистов. Жители колоний, независимо от их служебной деятельности, занимались земельными спекуляциями. «Священники, не отказываясь совсем от своих обязанностей, также часто превращаются в фермеров и спекулянтов,— писал Дж. Грей. — Врачи редко продолжают практику, если перед ними открывается такого же рода деятельность; солдаты забывают свою службу; правительственные чиновники все, в сущности, фермеры и биржевики» [115, с. 59—60]. За период с 1832 по 1837 г. было продано более миллиона акров земли за 360 тыс. ф. ст. «Земельная лихорадка» подталкивала исследователей на поиски новых земель.

В начале 30-х годов территория была разбита на 19 округов, за пределами которых селиться колонистам не разрешалось. Поток колонистов стал переливаться через установленные границы. В 1830 г. половина поголовья скота паслась за официальными пределами колонии. Но власти колонии ничего не могли с этим поделать, хотя министерство колоний объявило, что «любой акт, разрешающий австралийскому поселенцу перегонять свои стада в названные места без получения на то предварительного согласия ее величества, будет считаться незаконным» [120, с. 15]. Наконец в 1836 г. было выработано правило, разрешающее колонистам пользоваться новыми землями. Уплатив администрации 10 ф. ст. в год, они могли перегонять скот в любом количестве в любое место за пределами округов. Это удостоверялось в выдаваемых им лицензиях.

Судебные органы колонии поддерживали скотоводов, захвативших новые земли. Так, судья Стефен отмечал: «Человек прошел во внутренние области континента, занял участок земли, поставил дом, пас там своих овец. Участок земли должен считаться

его владением, и он может предпринять любое действие против лица, которое вторгается на его землю. Этот человек не обязан доказывать свои права на участок. Он просто скажет: „Я уже владел землей до того, как вы пришли сюда"» [79, с. 199].

Такой порядок приобретения земли просуществовал недолго. В 1839 г. губернатор Нового Южного Уэльса Дарлинг ввел новую систему, согласно которой колонист уплачивал по 1 ф. ст. в год за каждые 100 акров занятой им земли. Несколько позже размер платы был сокращен до 2 шилл. 6 пенсов. К концу 1838 г. было роздано лицензий на 73 млн. акров земли в Новом Южном Уэльсе и на 4,5 млн. акров на Земле Ван Димена. На пастбищах, организованных на этих участках, паслось 1,4 млн. овец, 376,7 тыс. коров и 7,1 тыс. лошадей [79, с. 143].

В начале 40-х годов XIX в. финансовый кризис в Англии и падение цен на шерсть довольно болезненно отразились на экономическом положении британских колоний в Австралии. Овцеводство начало свертываться, резко сократилась продажа земельных участков. Так, в 1840 г. в Новом Южном Уэльсе было продано земельных участков на 316 626 ф. ст., в 1841 г.— на 90 388 ф. ст., а в 1842 г.— на 14 575 ф. ст.; в Порт-Филлипе — соответственно на 217 128 ф. ст., на 71 152 ф. ст. и на 2730 ф. ст. [115, с. 84]. В 1844 г. цены на шерсть стали расти, положение овцеводов вновь укрепилось, что нашло отражение в Акте о землевладении, подписанном губернатором Фицроем в марте 1847 г. В соответствии с этим актом все пастбищные земли делились на заселенные, промежуточные и незаселенные. В заселенных районах поселенец-овцевод получал право пользования землей на 1 год, в промежуточных — на 8 и в незаселенных — на 14 лет. Теперь он платил ренту, размер которой варьировался в зависимости от качества полученного участка. Кроме того, поселенец получал право приобретать в собственность 160 акров земли и более по цене 20 шилл. за акр.

Развитие овцеводства все настойчивее требовало рабочих рук. В первые годы существования колоний Новый Южный Уэльс и Земля Ван Димена их население пополнялось фактически лишь за счет заключенных. Свободных колонистов было мало. Даже в 30-х годах, когда свободное переселение в Австралию значительно возросло, ссыльных было значительно больше, чем свободных поселенцев. В период с 1831 по 1837 г. в колонии ежегодно доставляли 6,5 тысяч человек, более половины которых составляли заключенные [115, с. 85—86].

Труд ссыльных был дешев, но весьма непроизводителен. Один из сыновей Джона Маккартура, Эдвард, в 1831 г. предложил предоставить крупным землевладельцам монополию на использование труда заключенных, а иммигрантов направлять в хозяйства мелких землевладельцев. Предложение это не было поддержано, но требования колоний увеличить свободную иммиграцию в Австралию делались все настойчивее.

Выступая в 1838 г. перед парламентской комиссией по вопросам транспортировки заключенных, другой сын Джона Маккартура, Джеймс, сказал: «Я полагаю, что свободный труд в конце концов дешевле, чем рабский или принудительный». Члены комиссии задали ему вопрос: «Не думаете ли вы, что замена транспортировки заключенных свободной эмиграцией нанесет ущерб колонии?» Джеймс Маккартур ответил: «Напротив, это будет в высшей степени полезно для нее» [115, с. 87—88].

Однако все растущая «перенаселенность» английских тюрем побуждала правительство из года в год увеличивать количество высылаемых в Австралию арестантов. Если в 1810—1817 гг. в Англии ежегодно заключалось в тюрьмы 35 тысяч человек, в 1817— 1824 гг.— 62 тысяч, то в 1824—1831 гг.—85 тысяч [115, с. 87].

К 1828 г., т. е. через 40 лет после создания колонии Новый Южный Уэльс, в ней было всего 4600 свободных поселенцев и 24 тыс. заключенных [143, с. 34]. Женщин среди свободных поселенцев было 1800, среди заключенных — 2900. Рождаемость у ссыльных женщин была низкой, а детская смертность высокой, вследствие чего за первые 40 лет существования колонии у заключенных выжило не более 5 тысяч детей. Около 4 тысячи детей родилось за это время у свободных поселенцев [143, с. 34].

В 30-х годах были приняты специальные меры, направленные на увеличение женского населения Австралии. Если в 1830 г. в Новом Южном Уэльсе было 10 тыс. женщин всех возрастов, то к 1840 г. эта цифра поднялась до 42 тыс., а еще через 10 лет — до 112 тыс. [143, с. 28].

Несколько увеличился приток в Австралию свободных иммигрантов-мужчин, но рабочих рук все равно не хватало. Так, в августе 1838 г. уполномоченный по распределению заключенных Г. Слейд заявил комиссии Законодательного совета Нового Южного Уэльса, что за 12 месяцев он передал в распоряжение свободных колонистов 5454 заключенных, а заявок поступило на 12 тысяч человек. Все громче стали раздаваться голоса о ввозе рабочей силы из азиатских стран. Третий сын Дж. Маккартура, Уильям, выступая в Сиднее в 1838 г. перед членами специального комитета Законодательного совета Нового Южного Уэльса, сказал: «Если в ближайшее время не увеличится транспортировка рабочей силы из Соединенного Королевства, колонисты, чтобы избежать разорения, должны будут искать ее в любой другой части мира» [143, с. 88]. Тогда же 111 колонистов послали заявки на 1203 китайских и индийских рабочих.

Однако вопрос о привлечении рабочей силы из Азии сразу же вызвал большие споры. Противники ввоза в страну жителей азиатских стран доказывали, что это нанесет ущерб морали и благополучию сложившегося в колонии общества. Некоторые из них даже говорили о необходимости сохранения «расовой чистоты» колонии и в то же время пугали опасными политическими и экономическими последствиями, которые могут возникнуть при образовании в Австралии компактных групп населения азиатского происхождения. Сторонник противоположной точки зрения майор Э. Локнер в своем выступлении в Законодательном совете утверждал, что среди 30 тысяч азиатов, ввезенных в колонию, не будет такого количества воров, как среди втрое меньшего количества европейцев.

Дебаты приняли весьма ожесточенный характер. В конце концов в 1841 г. власти Нового Южного Уэльса приняли решение о запрещении ввоза рабочей силы из Азии. Мотивировали они это тем, что опасно создавать две разные по культуре группы в рамках одного общества, особенно когда одной группе предопределено занимать подчиненное положение. Подобная ситуация, по их мнению, не только окажет неблагоприятное действие на европейских: рабочих и будущих иммигрантов, но также будет угрожать британской природе общества [118, с. 135].

Комиссия Законодательного совета Нового Южного Уэльса,, изучавшая целесообразность транспортировки ссыльных в колонию, пришла к заключению, что ее необходимо как можно скорее прекратить. Решение комиссии было поддержано министром колоний Гленелгом, и количество отправляемых в Австралию заключенных стало уменьшаться: в 1839 г. оно составило 2300 человек, в 1840 г.— 2000 человек. Актом от 22 мая 1840 г. транспортировка заключенных в Новый Южный Уэльс была запрещена.

Для привлечения большего числа свободных переселенцев из Англии колонисты Нового Южного Уэльса создали в 1835 г. специальный денежный фонд для финансирования переезда из Англии свободных иммигрантов. С 1837 г. в этот фонд направлялась часть доходов, получаемых казной Нового Южного Уэльса от продажи земли.

Эта система вербовки и транспортировки свободных иммигрантов в колонию просуществовала до 1856 г. Благодаря ей значительно увеличилось количество свободных работников на фермах,, расположенных за официальными пределами округов Нового Южного Уэльса, т. е. там, где в конце 30-х — начале 40-х годов особенно интенсивно развивалось овцеводство (табл. 1).

Таблица 1

Число свободных рабочих и заключенных, занятых на фермах *

Период	Количество ферм	Число свободных рабочих-мужчин	Число заключенных рабочих-мужчин
II половина 1839 г.	694	3540	3126
I половина 1840 г.	673	3333	2672
II половина 1840 г.	718	3732	2598
I половина 1841 г.	761	4157	2794
II половина 1841 г.	806	4650	2697
I половина 1842 г.	781	4503	2291
II половина 1842 г.	881	5447	2168
I половина 1843 г.	907	5024	1685
II половина 1843 г.	879	5190	1260

 

* В. Fitzpatrick. The British Empire in Australia, c. 93.

Женщин на этих фермах почти не было, в 1841 г. на одну ферму в среднем приходилось по одной женщине-рабочей.

Созданная в Сиднее система вербовки и транспортировки в Австралию иммигрантов не только давала достаточное количество рабочих рук, но и значительно снижала стоимость перевозки колонистов на Австралийский материк (табл. 2).

Таблица 2

Количество иммигрантов, прибывших в Австралию, и стоимость их транспортировки *

Год	Число иммигрантов, посланных британским правительством	Стоимость транспортировка, ф. ст.	Стоимость транспортировки в пересчете на одного иммигранта, ф. ст.	Число иммигрантов, посланных по сиднейской системе	Стоимость транспортировки, ф. ст.	Стоимость транспортировки в пересчете па одного иммигранта, ф. ст.
1837	2668	43431	16,5	742	8585	11,12
1838	6463	122 318	18,18	4622	22 398	13,6
1839	4096	89 414	21,17	2814	43026	15,5

 

* В. Fitzpatrick. The British Empire in Australia, c. 97.

Общая численность свободных иммигрантов в Новом Южном Уэльсе в течение 30—40-х годов значительно увеличилась. К 1841 г. их было уже 101 749 человек. Всего с 1820 по 1850 г. в Австралию прибыло свыше 200 тыс. свободных иммигрантов. К началу второй половины XIX столетия все население британских колоний в Австралии превысило 400 тыс. человек, из которых на Новый Южный Уэльс приходилось 189 тыс., на Порт-Филлип — 76 тыс., на Землю Ван Димена— 69 тыс., на Южную Австралию — 64 тыс., на Западную Австралию — 5 тыс. [120, с. 47, 50].

Для развития экономики колоний требовались огромные капиталовложения. В колониях один за другим возникали банки, бравшие на себя финансирование сельскохозяйственных и промышленных предприятий. Первый в истории британских колоний в Австралии банк был создан в Сиднее в 1817 г. Он получил название Банка Нового Южного Уэльса. В 1826 г. появился Банк Австралии. К 1840 г. открылось еще 5 банков: в 1835 г.— Банк Австра- лазии, имевший отделения в Сиднее, Хобарте и других городах, и Коммерческий банк Сиднея, в 1839 г.—Сиднейская банковская компания, Банк Порт-Филлипа, Объединенный банк Австралии с отделениями в Мельбурне, Хобарте и Лонсестоне.

В конце первой половины XIX века господствующее положение в экономике колоний заняло овцеводство. Поголовье овец к этому времени составило 16 млн. Стремительно рос экспорт шерсти. Первые попытки экспорта шерсти относятся к 1820 г. В 1830 г. вывозилось уже 2 млн. фунтов шерсти, в 1840 г.—10 млн., в 1849 г.— 35 млн. [75, с. 89].

Другие отрасли сельского хозяйства хотя и получили известное развитие, но занимали подчиненное положение (табл. 3).

Таблица 3

Экономическое положение колоний в 1850 г.*

Колония	Население, тыс.	Площадь обработан-ных земель. тыс. акров	Поголовье овец, млн.	Поголовье рогатого скота, тыс.	Импорт, тыс. ф. ст.	Экспорт, тыс. ф. ст.
Новый Южный                Уэльс	189 000	146	7	1360	2100	2400
Виктория	76 000	52	6	380	659	614
Земля Ван Димена	69 000	169	1,8	83	820	545
Южная Австралия	64 000	65	1	60	500	300

 

* В. Fitzpatrick. The British Empire in Australia, c. 437.

Развитие сельскохозяйственного производства создало основу для возникновения первых промышленных предприятий. Появились мукомольные, пивоваренные заводы, предприятия по производству мыла, свечей, а затем мебели, готового платья, обуви и т. п.

В области тяжелой промышленности получила развитие лишь одна отрасль — судостроение. Верфи располагались на берегах рек Деруэнт и Теймар на Земле Ван Димена. С 1840 по 1849 г. было построено 400 судов общим водоизмещением 24 тыс. т, в их числе корабли водоизмещением 600 т для использования на линии Австралия— Англия [70, с. 90].

Горнорудная промышленность колонии находилась в эмбрио-нальном состоянии, несмотря на то что были обнаружены место-рождения многих цветных металлов. К 1850 г. добывалось лишь небольшое количество угля в Новом Южном Уэльсе, свинца и меди — в Южной Австралии. Уголь использовался для местных нужд, цветные металлы вывозились и давали Южной Австралии некоторый доход. Так, в 1850 г. колония получила от экспорта свинца и цинка 300 тыс. ф. ст.

Начали развиваться и средства транспорта, прежде всего морского. Если Первому флоту понадобилось 250 дней, чтобы достичь Порт-Джексона, то в 40-х годах суда приходили из Англии в Австралию за 140 дней; к концу первой половины XIX в. это расстояние покрывалось уже за 90 дней и менее (рекордное время показал корабль «Фермопилы», который прошел этот путь за 63 дня и 17 часов). С 1852 г. «Р. энд О. компани» открыла пароходную линию между Англией и Австралией.

В сентябре 1848 г. была создана Сиднейская железнодорожная компания, президентом которой стал Ч. Коупер. К строительству первой в Австралии железной дороги приступили в 1850 г. Через 5 лет началось движение поездов на участке Сидней — Гренвилл протяженностью 13,3 мили.

Как уже отмечалось, в первые годы существования Нового Южного Уэльса заключенные использовались на работах, осуществляемых непосредственно колониальной администрацией, которая полностью снабжала их продуктами питания и одеждой. Однако уже в инструкциях, данных А. Филлипу британским правительством, указывалось, что ссыльные могут передаваться свободным иммигрантам для работы на фермах. Но вначале эта практика не получила широкого распространения. В августе 1800 г., например, в хозяйствах свободных колонистов работало около 360 заключенных. Какого-либо твердо установленного порядка, регулирующего их труд, в колонии не существовало.

В 1804 г. губернатор Кинг ввел регулирование труда ссыльных. Работодатели должны были предоставлять заключенным помещение, обеспечивать их одеждой и питанием по крайней мере 12 месяцев. Был установлен десятичасовой рабочий день в течение пяти дней недели и шестичасовой — в субботу. Остальное время ссыльный мог использовать по своему усмотрению, но в случае необходимости хозяин имел право заставить его работать сверхурочно при условии, что эта работа будет оплачена. Размер годового жалованья за работу в сверхурочное время устанавливался в 10 ф. ст. В 1805 г. у свободных колонистов работало 620 заключенных, в 1825 г.— 11 тыс. На Земле Ван Димена количество заключенных, работавших у свободных колонистов, с 1813 по 1820 г. увеличилось со 112 до 1030 человек.

Система использования заключенных в хозяйствах свободных колонистов просуществовала в Новом Южном Уэльсе до начала 40-х годов XIX в., а на Земле Ван Димена — до 1843 г. В Новом Южном Уэльсе наиболее широко она применялась в 1838 г., когда в частных хозяйствах использовалось 26 тыс. заключенных (общее их число составляло 38 тыс.), на Земле Ван Димена — в 1835 г., в течение этого года на фермах свободных переселенцев работало 12 тыс. ссыльных [70, с. 22].

В 1814 г. губернатор Маккуори отдал приказ, запрещавший заключенным уходить от хозяина, к которому они направлены, на работы в другие хозяйства. В 1816 г. Маккуори распорядился, чтобы хозяева не только обеспечивали заключенных помещением, одеждой и питанием, но и выплачивали им ежегодно денежное вознаграждение: мужчинам — по 10 ф. ст., женщинам — по 7 ф. ст.

Следует сказать, что никакого контроля за работой заключенных в частных хозяйствах колоний не существовало н это приводило к полному произволу фермеров. «Каждый хозяин действовал по собственному разумению и исходил из собственных интересов. Не удивительно, что его поведение не всегда было гуманным, — пишет об этом современный австралийский ученый Ф. Кроули. — Так или иначе, эта система вела к упадку и разложению высших классов колониального общества, она давала им не только богатство, но и досуг» [70, с. 24—25].

Пролетариат британских колоний в Австралии формировался из сельскохозяйственных рабочих, которыми становились приезжавшие из Европы свободные иммигранты и отбывшие наказание заключенные. Условия жизни и труда сельскохозяйственных рабочих в то время были тяжелыми. До 20-х годов XIX в. необходимых сельскохозяйственных орудий было очень мало. Повсеместно боронили, жали и молотили вручную. Жилища были самые примитивные. Ели работники обычно вместе с хозяевами [70, с. 29]. Ка- кой-либо определенной системы оплаты труда свободных работников не существовало. В одних случаях хозяева платили им продуктами и вещами, в других — деньгами, иногда выдавали долговые расписки. Весьма распространенным средством оплаты труда в первые годы существования Нового Южного Уэльса был спирт. Надо сказать, что частичная оплата труда свободных рабочих продуктами и вещами сохранилась в колониях до 40-х годов XIX в. При этом хозяева, пользуясь неразвитостью внутренней торговли, выдавали своим работникам эти продукты и вещи по ценам, которые были значительно выше существовавших розничных йен.

Свободные рабочие и заключенные, по существу, трудились в одинаковых условиях. Поэтому заключенные мало выигрывали, получая права и привилегии свободных работников. В 1790 г. группа людей, отбывших сроки наказания, заявила губернатору, что не хочет работать на прежних условиях. «Если не будете этого делать, не получите еду»,— ответил он. Почти все бывшие каторжники, кроме десяти, решили продолжать работу. Отказавшимся губернатор приказал дать «хорошую порку» [70, с. 34].

Число свободных рабочих с каждым годом росло, поэтому колониальные власти должны были заниматься вопросами условий их труда. Еще в приказе от 10 марта 1797 г. губернатор Хантер рекомендовал заключать письменные соглашения между работодателями и рабочими. Некоторые распоряжения на этот счет были даны другими губернаторами, но системы трудового законодательства в этот период не существовало.

Политическое развитие британских колоний в Австралии обусловливалось потребностями их экономики.

В первые годы существования Нового Южного Уэльса управление носило военно-полицейский характер. И это вполне закономерно, ибо первая британская колония в Австралии являлась гигантской тюрьмой; ее население состояло почти исключительно из каторжников и охранявших их солдат. Хозяйство велось на основе использования принудительного труда заключенных.

Укомплектование органов управления колонии произошло задолго до того, как Первый флот достиг берегов пятого континента.

В октябре 1786 г. капитан А. Филлип был назначен губернатором колонии, Р. Росс — помощником губернатора, Д. Коллинз — заместителем главного судьи, Р. Джонсон — капелланом, Д. Уайт — главным врачом, У. Болмейн — помощником главного врача. Все члены администрации должны были исполнять свои обязанности «в соответствии с законами и требованиями военного времени».

К началу мая 1787 г. появились уголовный, гражданский и военно-морской суды колонии.

Губернатор колонии наделялся, по существу, диктаторскими правами. Он назначал чиновников колониальной администрации, был главой военной и гражданской юстиции, обладал правом устанавливать и смягчать наказания, производить конфискации, налагать штрафы. Губернатор также полновластно руководил экономической жизнью колонии. Он наделял землей, раздавал сельскохозяйственные орудия и семена, устанавливал цены на производимые в колонии сельскохозяйственные продукты, осуществлял регулирование внутренней и внешней торговли колонии. Таким образом, губернатор колонии фактически обладал такой громадной законодательной властью, бесконтрольной и зависевшей лишь от его инициативы, что она могла сравниться с прерогативами британского парламента и превосходила власть короля.

В 1789 г. А. Филлип получил дополнительные инструкции, согласно которым он имел право предоставлять земельные участки военнослужащим, выразившим желание заняться сельским хозяйством. Офицеры могли получить 100 акров, солдаты — 50 акров. Размер земельных участков, предоставлявшихся свободным поселенцам, прибывавшим в колонию, не должен был превышать 100 акров. Семена, сельскохозяйственные орудия, продукты питания выдавались в этих случаях бесплатно: военнослужащим — в течение 10 лет, свободным иммигрантам — 5 лет.

Эти права сохранялись за губернаторами Нового Южного Уэльса почти без изменений в течение первых трех десятилетий существования колонии.

Губернатор колонии имел исключительные права мобилизовать население на общественные работы (прокладка дорог, сооружение мостов, градостроительство и т. п.). Приказом губернатора Маккуори от 12 июля 1814 г. было начато строительство первой дороги через Синие горы протяженностью 100 миль. Работы были закончены по тем временам в необычно короткий срок — за 6 месяцев. Видимо, этому способствовало обещание Маккуори выпустить на свободу заключенных, направленных на строительство дороги, тотчас после завершения работ [142, с. 27].

Военно-полицейский характер управления нашел отражение и в судебной системе колонии. Судебные органы Нового Южного Уэльса, созданные Актом 1787 г., состояли из военнослужащих. Устанавливалась процедура, в соответствии с которой за тяжелые преступления предусматривалась смертная казнь, а во всех других случаях — телесные наказания.

Актом от 2 апреля 1787 г. была создана уголовная и гражданская юрисдикция: уголовный суд состоял из заместителя главного судьи (из числа офицеров) и шести членов, также офицеров, назначавшихся губернатором. Губернатор имел право продлить срок тюремного заключения, установленный приговором, помиловать человека, если только тот не совершил государственной измены и предумышленного убийства, но даже и в этих случаях он мог отложить исполнение приговора, так же как и слушание дела. В гражданский суд, который также возглавлял заместитель главного судьи, входили еще два члена, назначавшиеся губернатором. К компетенции суда были отнесены все дела, «касавшиеся земли, домов, аренды, наследства, а также все иски о взыскании долгов, любые другие личные иски, споры по расчетам, по всем видам контрактов». Губернатор мог пересмотреть решение по особым спорам, иск по которым не превышал 300 ф. ст. [145, с. 13]. По искам, превышавшим эту сумму, окончательное решение принадлежало коронному суду в Англии.

Лишь в 1814 г. были образованы два самостоятельных гражданских суда — верховный и губернаторский. Последний рассматривал дела по искам, не превышавшим 50 ф. ст., первый — свыше 50 ф. ст. Верховный суд возглавлял профессиональный юрист, назначавшийся указом короля; в него входили еще два судьи, назначавшиеся губернатором. Губернаторский суд состоял из председателя суда и двух судей, также назначавшихся губернатором.

До начала 20-х годов XIX века эта судебная система действовала, по существу, во всех британских поселениях в Австралии (Земля Ван Димена входила тогда в состав Нового Южного Уэльса). В 1821 г. на Земле Ван Димена были созданы самостоятельные судебные учреждения. Уголовный суд на острове Норфолк, появившийся в 1795 г., был копией соответствующего учреждения в Новом Южном Уэльсе, с той лишь разницей, что число членов суда было сокращено до четырех [130, с. 150—151].

В связи с экономическим развитием британских колоний в Австралии и увеличением числа свободных иммигрантов возникла необходимость изменения столь явно выраженного военно-полицейского характера управления. Уже в первые годы XIX в. раздавались требования ограничить диктаторскую власть губернатора Нового Южного Уэльса, при этом указывалось на злоупотребления, грубые нарушения законности, допускаемые колониальной администрацией, и в первую очередь губернатором.

Британское правительство вынуждено было образовать в феврале 1812 г. специальный комитет по изучению положения в Новом Южном Уэльсе. «Нельзя ожидать,— говорилось в докладе комитета,— чтобы столь огромная власть и ответственность, сосредоточенные в руках одного человека... со временем не вызвали недовольства людей, не привыкших в собственной стране видеть столь огромную монополию власти». В связи с этим комитет предлагал создать при губернаторе колонии совет, «который разделил бы с ним ответственность» [145, с. 49—50]. Однако британское правительство никак не реагировало на рекомендации комитета. Все его внимание в то время было сосредоточено на войне с наполеоновской Францией.

В 1819 г. в британском парламенте вновь вспыхнули дебаты по поводу положения в Новом Южном Уэльсе; правительство назначило новый комитет для расследования дел в колонии. В том же году в Новый Южный Уэльс был послан уполномоченный правительства Дж. Бигг. На основе его доклада правительство подготовило законопроект об изменении системы управления Новым Южным Уэльсом, получивший одобрение парламента и введенный в действие королевским указом от 19 июля 1923 г.

Акт 1823 г. предусматривал создание в колонии Законодательного совета в составе пяти, шести или семи членов, назначавшихся британским министерством колоний. Хотя этот орган имел лишь совещательные функции, он несколько, правда весьма незначительно, ограничивал власть губернатора, ибо последний не имел права обнародовать какой-либо закон без того, чтобы предварительно не ознакомить с ним членов совета. Если члены совета возражали против закона, они могли изложить свои доводы в протоколе заседания совета, который направлялся потом в министерство колоний. Члены совета могли ознакомиться с законом лишь после того, как главный судья колонии подтвердит его соответствие законам Англии «настолько, насколько это допускают условия колонии» [145, с. 99].

Британское правительство оставляло за собой последнее слово в вопросах законодательной деятельности в колонии. Разделы 30 и 31 Акта 1823 г. предусматривали передачу всех принятых в колонии законов в британский парламент и право правительства в течение трех лет объявить недействительным любой из них.

Б соответствии с Актом 1823 г. в Новом Южном Уэльсе в 1825 г. был образован Законодательный совет в составе семи членов, из которых четыре были чиновники колониальной администрации. Такой же орган был создан на Земле Бан Димена.

В соответствии с Актом 1823 г. были внесены изменения и в судебную систему. Он предусматривал создание высших судов в Новом Южном Уэльсе и на Земле Бан Димена, каждый из которых возглавлялся главным судьей, назначавшимся указом короля. Было оговорено, что число судей может быть увеличено до трех.

Обвинение в уголовных делах поддерживал генеральный прокурор или «другое лицо, назначенное для этой цели». Заседатели назначались губернатором из офицеров флота или армии. Суды рассматривали и гражданские дела. В этом случае в их состав входили главный судья и два его помощника, назначавшиеся губернатором. Последнему предоставлялось право создавать местные суды, так называемые суды просьб, для рассмотрения гражданских дел, иски по которым не превышали 10 ф. ст.

В связи с принятием Акта 1823 г. потребовалось внести изменения в инструкцию правительства, на основании которой губернатор Нового Южного Уэльса осуществлял свою деятельность. Т. Брисбен, вступивший в должность губернатора в декабре 1821 г., руководствовался инструкцией, расходившейся с новым порядком управления колонией, что приводило к недоразумениям и спорам между губернатором и чиновниками колониальной администрации, назначенными в соответствии с Актом 1823 г.

Новая инструкция была разработана лишь в 1825 г., получил ее уже новый губернатор — Дарлинг. В соответствии с этим документом Дарлинг одновременно являлся губернатором Нового Южного Уэльса и Земли Ван Димена, где его представляло специальное должностное лицо в ранге помощника губернатора. Инструкция предусматривала создание еще одного органа — Исполнительного совета, который создавался как в Новом Южном Уэльсе, так и на Земле Ван Димена. В инструкций не только устанавливалась процедура работы советов; но и назывались фамилии их членов. Правда, губернатор имел право приостановить полномочия того или иного члена совета и заполнить неожиданно возникавшую вакансию, однако любое его решение такого рода затем: направлялось на рассмотрение британского правительства.

Губернатор обязан был по всем вопросам консультироваться с членами совета и действовать в соответствии с их рекомендациями, за исключением экстренных случаев, когда не было времени собрать заседание совета, а также при ясности и незначительности дела. Выносить дела на обсуждение должен был губернатор, однако члены совета могли просить губернатора поставить на обсуждение тот или иной вопрос. На каждом заседании велся протокол. Дважды в год эти протоколы посылались на рассмотрение британского правительства. Губернатор имел право не согласиться с мнением членов совета и поступить по своему усмотрению. Но в этом случае он должен был послать британскому правительству записку с подробным объяснением своих действий.

По мере возникновения других британских колоний в Австралии в них создавались исполнительные советы. Понятно, что губернаторы, привыкшие к диктаторским полномочиям, весьма неохотно признавали этот орган. Губернатор Дарлинг постоянно конфликтовал с представителями своей администрации и часто игнорировал мнение членов Исполнительного совета. В 1828 г. министр колоний Д. Муррей писал Дарлингу, что, просматривая протоколы заседаний Исполнительного совета, переданные в министерство, он обнаружил, что решения по большинству важнейших общественных дел колонии принимаются без консультации с этим органом. Министр колоний советовал губернатору читать инструкции и руководствоваться ими [145, с. 109—110].

Действие Акта 1823 г. было рассчитано на четыре года (до 1 июля 1827 г.). Поэтому именно в 1827 г. развернулась особенно острая борьба за дальнейшие реформы в области управления в колониях. Надо сказать, что и до этого колонисты в Новом Южном Уэльсе неоднократно выражали неудовлетворенность системой управления. Проходили массовые митинги, где принимались петиции к королю, правительству и парламенту. Газета «Острэйлиен», начавшая выходить в 1824 г., а затем газета «Монитор», появившаяся в 1826 г., печатали материалы, в которых содержались требования реформы управления.

26 января 1827 г. в Сиднее состоялся митинг, которым руководил один из лидеров и теоретиков реформистского движения — У. Уэнтворт. В петиции, принятой на митинге, говорилось: дворянство, купечество, землевладельцы, фермеры, торговцы и другие свободные жители Нового Южного Уэльса надеются, что они обретут гражданские свободы и будут поставлены в такие же условия, какие существуют во всех других колониях, заселенных британскими подданными [145, с. 135].

Однако британское правительство не приняло во внимание эти петиции и выработало проект нового закона, не отличавшийся по существу от Акта 1823 г. Поскольку проект был представлен в палату общин в самом конце сессии, его решили рассмотреть на следующей сессии, а действие Акта 1823 г. продлить еще на один год.

После возобновления работы парламента законопроект был принят без изменений, несмотря на волну протестов против него, прокатившуюся в Австралии. Королевским указом от 25 июля 1828 г. этот акт был введен в действие.

Акт 1828 г. не менял системы управления, существовавшей в Новом Южном Уэльсе. Компетенция Исполнительного и Законодательного советов и их взаимоотношения с губернатором колонии оставались прежними. Число членов Законодательного совета увеличивалось до 15. Правила, согласно которым предлагаемый губернатором проект закона должен был получить предварительно поддержку большинства Законодательного совета, а главный судья мог признать его недействительным, были отменены. Вместо этого было введено правило, устанавливавшее, что в течение 14 дней после введения губернатором закона в действие Верховный суд может заявить протест и отказаться от его регистрации.

В области судопроизводства было отменено правило, в соответствии с которым решения Верховного суда обжаловались в апелляционном суде при губернаторе. Апелляции на решения Верховного суда колонии передавались теперь прямо в английский суд. Действие Акта 1828 г. было сразу же распространено на Землю Ван Димена. После образования колоний Западная Австралия (1829 г.) и Южная Австралия (1834 г.) там была создана система управления, аналогичная той, которая существовала в Новом Южном Уэльсе. Управление Порт-Филлипа осуществлялось из Сиднея через суперинтенданта и его аппарат.

Значительные изменения системы управления в Новом Южном Уэльсе произошли через 14 лет, что было зафиксировано в Акте 1842 г. Законодательный совет был расширен до 36 членов, из которых 12 назначались королем, а 24 избирались. При этом предусматривалось, что более половины назначенных членов совета могут быть чиновниками колониальной администрации. Члены совета сохраняли свои полномочия в течение пяти лет. Активным избирательным правом пользовались лица, достигшие 21 года и имевшие земельные участки стоимостью 200 ф. ст. или дом, приносивший доход до 20 ф. ст. ежегодно; пассивным — лица, достигшие 21 года и имевшие земельные участки стоимостью 200 ф. ст. Избиратели должны были быть британскими подданными по рождению или после натурализации. Заключенные не имели права голоса.

Сессии Законодательного совета проводились не менее одного раза в год. Их место и время устанавливал губернатор. Последний имел право продлить полномочия Законодательного совета и распустить его. Совет назначал своего спикера, устанавливал правила процедуры. Правда, все это должен был утверждать губернатор, который терял исключительное право законодательной инициативы, но мог просить совет рассмотреть разработанный им закон, а также предлагать поправки и дополнения к проектам законов, подготовленным самим советом.

Британское правительство сохраняло за собой право в течение двух лет отменить любой закон, принятый советом.

Законодательный совет контролировал финансы колонии, исключая доходы, получаемые с коронных земель, а также расходы на содержание колониальной администрации (британское правительство выделяло на эти нужды 81,6 тыс. ф. ст.).

Актом 1842 г. предусматривалось создание местных органов управления. Губернатору было предоставлено право определять границы районов и создавать там советы. Первый их состав был предложен губернатором, но в дальнейшем они избирались населением района. Число членов совета зависело от числа жителей района. Избирались они на три года. Во главе советов стояли председатели, назначавшиеся и смещавшиеся губернатором.

В компетенцию совета входили вопросы, касавшиеся назначения и смещения должностных лиц в районе, но эти решения должен был утвердить губернатор. Советам предоставлялось право рассматривать и решать дела местного значения, включая право взимать пошлины и налоги с имущества, устанавливать размеры штрафов и т. п. Советы также обязаны были собирать и вносить в бюджет колонии определенную сумму на содержание полиции колонии. Ее размер, определявшийся губернатором и Законодательным советом, зависел от размера района. В случае увеличения этой суммы совету предоставлялось право взимать налоги со всех видов собственности.

Акт 1842 г. устанавливал право английского короля определять границы Нового Южного Уэльса, образовывать новые колонии на его территории. Однако земли, лежащие южнее 26-й параллели, отделять от Нового Южного Уэльса воспрещалось.

На основании Акта 1842 г. в Новом Южном Уэльсе были проведены выборы в Законодательный совет. Избирательные цензы,, введенные актом, весьма ограничили участие населения в выборах. В то время в колонии проживало 160 тыс. человек, но в выборах участвовало лишь 8477 человек (табл. 4).

Естественно, что такой порядок вызывал недовольство населения. В ряде городов были отмечены волнения, которые привели к человеческим жертвам.

В течение 1843 г. на территории Нового Южного Уэльса было создано 29 районов и сформировано такое же количества местных советов.

Количественный состав членов советов устанавливался в зависимости от численности населения района. Районы с населением до 7 тыс. человек имели совет в составе 9 человек, от 7 да 10 тыс.— 12, от 10 тыс. до 20 тыс.—15, 20 тыс. и более — 21 человека [142, с. 51].

 

Таблица 4

Представительство в Законодательном совете Нового Южного Уэльса*

Города в населенные пункты	Число избирателей	Число избранных членов Законодательного совета
Сидней	2823	2
Кумберленд	1344	2
Гембден	386	2
Нортамберленд	369	1
Даргем	345	1
Другие населенные пункты	2619	16
Итого	8477	24

 

* Н. Е. Maidan. The History о! Local Government in New South Wales, c. 51.

Британские колонии в Австралии развивались, поэтому уже через несколько лет после принятия Акта 1842 г. британское правительство вновь было вынуждено заниматься модификацией системы колониального управления на пятом материке. В 1848 г. специальный правительственный комитет начал подготовку нового законопроекта о конституционном устройстве британских колоний в Австралии. В июне 1849 г. этот законопроект был представлен на рассмотрение парламента. В нем предусматривалось отделение Порт-Филлипа от Нового Южного Уэльса и создание самостоятельной колонии — Виктории, в которой должна действовать система управления, введенная в Новом Южном Уэльсе Актом 1842 г.

Аналогичная система распространялась на колонии Южная Австралия, Земля Ван Димена и Западная Австралия. Но законодательные органы этих колоний уже получили право изменять цензы для избирателей и избираемых, варьировать численность советов, создавать в них двухпалатную систему. Была установлена новая шкала расходов на управление колониями Новый Южный Уэльс, Земля Ван Димена и Южная Австралия. Предусматривалось создание Генеральной ассамблеи Австралии, состоящей из генерал-губернатора и палаты делегатов, члены которой избирались законодательными советами колоний (по два человека от колонии). Однако компетенция ассамблеи определена не была.

Нетрудно заметить, что законопроект, кроме оформления автономии новой колонии — Виктории, не вносил ничего нового в действовавшее конституционное устройство британских колоний в Австралии.

Законопроект вызвал всеобщее недовольство в Австралии. В Сиднее и Мельбурне проходили массовые митинги. В Мельбурне основные требования сводились к скорейшему отделению от Нового Южного Уэльса; в Сиднее участники выступлений требовали либерализации избирательного закона, резкого снижения имущественного ценза и при пассивном и при активном избирательном праве. В северных районах Нового Южного Уэльса заметно усилились сепаратистские тенденции: ширились многочисленные выступления, участники которых требовали отделения этих районов от Нового Южного Уэльса. Это в значительной мере объяснялось тем, что скотоводы северных районов, испытывавшие острую нехватку рабочих рук, выступали за продолжение транспортировки в Австралию заключенных, в то время как население южных районов колонии придерживалось противоположной позиции. В петиции, направленной британскому правительству в мае 1850 г., скотоводы-северяне требовали отделения от Нового Южного Уэльса и транспортировки в их колонию ежегодно 2 тыс. заключенных и такого же числа свободных иммигрантов [75, с. 110].

Все эти обстоятельства заставили британское правительство отозвать законопроект 1849 г., пересмотреть его и вновь представить парламенту в 1850 г.

Однако и в измененном законопроекте содержалось лишь одно нововведение: возможность отделения от Нового Южного Уэльса территорий, расположенных севернее 30-й параллели. После довольно ожесточенных дебатов и в палате общин и в палате лордов, в ходе которых в законопроект были внесены некоторые поправки и дополнения, он был одобрен парламентом и введен в действие королевским указом от 5 августа 1850 г.

Но и в своем окончательном виде Акт 1850 г. не вносил каких-либо принципиальных изменений в конституционное устройство колоний. В этом смысле прав был лорд Дж. Грей, который, направляя копию акта губернатору Нового Южного Уэльса Фицрою, писал, что парламент решил сохранить, насколько это возможно, существовавшую систему управления в колонии, распространив ее в то же время на другие британские колонии в Австралии [145, с. 373]. Наиболее важными были разделы акта, в которых речь шла о создании новой колонии — Виктории — и о предоставлении королю права создать новую колонию на территории (севернее 30-й параллели), принадлежавшей Новому Южному Уэльсу. Предусматривалось, что в этих колониях будет введено конституционное устройство, аналогичное существовавшему в Новом Южном Уэльсе. Такая же система управления вводилась на Земле Ван Димена и в Южной Австралии. Что касается Западной Австралии, то в акте говорилось, что действующая там система управления будет сохранена до тех пор, пока не менее 1/3 населения колонии не потребует ее изменения.

Акт 1850 г. устанавливал своего рода иерархию губернаторов британских колоний в Австралии. Старшим среди них становился губернатор Нового Южного Уэльса, который получал титул генерал-губернатора и формально становился губернатором всех существовавших тогда колоний. Губернаторы же Земли Ван Димена, Виктории, Южной Австралии низводились на должность помощников губернатора, хотя и сохраняли право поддерживать непосредственную связь с британским министерством колоний. Так был сделан первый шаг на пути объединения колоний в Австралии. Однако в 1855 г. титулы губернаторов были возвращены всем управляющим колониями; правда, за управляющим Новым Южным Уэльсом титул генерал-губернатора сохранялся до 1861 г. Но практически этот титул никакой дополнительной реальной власти губернатору Нового Южного Уэльса не давал. Интересно отметить, что Виктория, всегда ревниво относившаяся к прерогативам северной соседки, выплачивала своему губернатору жалованье, превышавшее жалованье губернатора Нового Южного Уэльса на 2 тыс. ф. ст. в год [130, с. 165].

Акт 1850 г. несколько снижал имущественный ценз при активном избирательном праве. Активным избирательным правом пользовались лица, владевшие земельными участками стоимостью 100 ф. ст. или занимавшие дома, которые приносили доход в 10 ф. ст. ежегодно. Кроме того, право голоса предоставлялось лицам, получившим лицензии на пользование пастбищами или внесшим арендную плату за землю в размере 10 ф. ст. в год. В связи с этим Законодательному совету Нового Южного Уэльса было дано право определить новое число своих членов и создать соответствующее количество избирательных округов.

Акт 1850 г. сохранял без изменений установленную Актом 1842 г. систему местного управления.

В январе 1851 г. Акт 1850 г. был передан губернатором сессии Законодательного совета Нового Южного Уэльса для ознакомления. Совет заявил, что разочарован актом, и создал специальный комитет для подготовки официального протеста. В протесте отмечалось, что в Акте 1850 г. повторены все разделы Акта 1842 г., ограничивавшие права британского населения колонии. Буквально на следующий день Законодательный совет был распущен [145, с. 380]. Петиция совета была послана губернатором Ч. Фицроем в Лондон.

Новый, избранный в соответствии с Актом 1850 г., Законодательный совет Нового Южного Уэльса состоял уже из 54 членов. Назначенных членов было 18, из них 9 являлись чиновниками колониальной администрации, а 9 других — частными лицами. Из 36 избранных членов совета 11 представляли население городов колонии, 17 — население графств и 8 — скотоводов, владевших пастбищными землями, которые находились за территорией графств.

Отношение нового состава совета к Акту 1850 г. было таким; же, как и предыдущего. В своем обращении к королю и парламенту совет заявил, что «постоянное и грубое вмешательство» министерства колоний «даже в дела чисто местного значения» наносит большую обиду колонии и затрудняет развитие ее связей с Великобританией. Законодательный совет выражал желание разработать новую конституцию колонии, которая предусматривала бы значительное расширение компетенции ее органов управления [145, с. 382—383].

Не дождавшись ответа британского правительства ни на петицию предшествовавшего состава, ни на свою собственную, Законодательный совет в июне 1852 г. создал комитет для подготовки проекта новой конституции. В сентябре 1852 г. комитет представил на рассмотрение совета три варианта проекта конституции. Ответ же британского министерства колоний, в котором давалось согласие на разработку новой конституции, был отправлен в Сидней лишь в январе 1853 г. За это время в министерстве Д. Грея сменил Д. Пакингтон, а последнего— герцог Ньюкаслский.

Из трех вариантов проекта наибольший интерес вызвал третий, поскольку первый представлял собой попытку механически применить к Австралии британское конституционное устройство, а во втором главное внимание уделялось вопросам расширения финансовой компетенции колонии. Согласно третьему варианту законодательный орган колонии должен был состоять из двух палат: верхней — Законодательного совета, члены которого назначались пожизненно, и нижней — Законодательной ассамблеи, члены которой избирались на 5 лет, причем для избирателей сохранялся имущественный ценз, предусмотренный Актом 1850 г. В проекте предлагалось предоставить этому органу неограниченную компетенцию в вопросах местного значения.

Обсуждение представленных комитетом вариантов законопроекта в Законодательном совете затянулось. В мае 1853 г. Законодательный совет, учитывая многочисленные замечания и предложения по поводу конституционного устройства колонии, создал новый комитет, которому было поручено пересмотреть законопроекты 1852 г. В июле 1853 г. новый проект конституции был представлен на рассмотрение совета. Этот проект немногим отличался от третьего варианта законопроекта 1852 г. (несколько изменялся порядок формирования верхней палаты, но принцип назначения ее членов сохранялся, снижался имущественный ценз для избирателей). В Лондоне новый проект был получен лишь в конце мая 1854 г., когда сессия парламента подходила к концу и рассмотреть первый конституционный проект практически не представлялось возможным. К тому же в это время в Лондон поступили проекты конституций Виктории и Южной Австралии, разработанные законодательными советами этих колоний. Поэтому все конституционные проекты были переданы в юридическую комиссию и лишь в мае 1855 г. поступили на рассмотрение палаты общин. В Акте 1855 г., принятом после бурной дискуссии, конституционное устройство Нового Южного Уэльса представлялось в следующем виде.

Законодательный орган колонии состоял из двух палат. Верхняя палата — Законодательный совет — включала не менее 21 пожизненно назначаемого члена в возрасте не моложе 21 года, имеющего британское подданство либо по рождению, либо после натурализации. Нижняя палата — Законодательная ассамблея — состояла из 44 выбранных членов. Они также должны были быть не моложе 21 года и иметь британское подданство. Сохранялся имущественный ценз для избирателей. Право голоса получали лица, имевшие земельные участки стоимостью 100 ф. ст. или доход в 100 ф. ст. либо платившие за квартиру или дом ежегодно не менее 40 ф. ст. Члены ассамблеи избирались на пять лет.

Законодательному органу колонии предоставлялась неограниченная компетенция в законодательной деятельности, касавшейся вопросов местного значения, а также контроль за коронными землями и получением доходов с них. Законодательный орган, однако, не наделялся правом назначать должностных лиц колониального управления. Всех чиновников администрации назначал губернатор по согласованию с Исполнительным советом.

Принципы конституционного устройства Нового Южного Уэльса были распространены на другие колонии в Австралии.

Начиная с 1856 г. в Новом Южном Уэльсе, а затем и в других колониях были созданы собственные правительства. Движение скотоводов северных районов Нового Южного Уэльса за создание там отдельной колонии в этот период особенно усилилось и привело в декабре 1859 г. к образованию новой колонии — Квинсленд. Заметная активизация политического развития британских колоний в Австралии в начале 50-х годов объяснялась резким изменением экономической ситуации.

В течение первых десятилетий существования колонии Новый Южный Уэльс расстановка общественных сил в ней определялась во многом ее каторжным происхождением. Даже в начале 20-х годов XIX века колония оставалась «паразитической и инертной тюремной фермой» [121, с. 22], которую населяли заключенные и надзиратели. Но процесс классовой дифференциации шел и в те годы. Офицеры и солдаты охраны и гражданские чиновники колониальной администрации получали земельные участки, и интересы их сосредоточивались на поисках способов скорейшего обогащения. На заключенных они смотрели лишь как на даровую рабочую силу. В то же время заключенные, отбывшие сроки наказания и получившие землю, пополняли свободное земледельческое и скотоводческое население колонии, объединенное своими корпоративными интересами и делами.

Поток свободных британских иммигрантов, хлынувший в Австралию в 30—40-е годы XIX века, и прекращение транспортировки заключенных привели к значительному изменению состава населения британских колоний на Австралийском континенте.

С одной стороны, свободные иммигранты усилили количественно и качественно состав власть имущих. Все большую силу и влияние в колониях стали приобретать крупные землевладельцы, банкиры, торговцы, промышленники. С другой стороны, свободные иммигранты в несравненно более значительных масштабах увеличивали городской и сельский пролетариат колоний. Кроме того, обе эти основные группы населения пополнялись за счет заключенных, отбывших срок наказания.

В это время в британских колониях в Австралии образовались два основных политических течения, идеологи которых дали им традиционные для Англии названия — тори и виги. Среди первых главную роль играли крупные землевладельцы из бывших офицеров и чиновников колониальной администрации, в их числе семьи Маккартуров, Боуменов, Думейресков, Хейсаллов, Джонсов, Клоусов и Тросби. Они совершенно не допускали в свою среду бывших заключенных, даже выбившихся, по их понятиям, «в люди», т. е. приобретших капитал. Политическим идеалом тори было создание «респектабельного назначенного совета», который управлялся бы олигархией, состоявшей из них самих и высших чинов колониальной администрации [70, с. 55]. Эти старые колониальные магнаты «установили специфический абсолютизм, характеризовавшийся искусственным сочетанием чувства полновластия, с одной стороны, и повиновения — с другой» [161, т. 1, с. 17].

Виги, или эмансиписты, также представляли зажиточные слои колоний. Они допускали в свой круг бывших заключенных, если те достигли необходимого имущественного положения. Лидеры их — Уэнтворт, Джеймсон, Форбес и Бленд (бывший заключенный)— выступали за развитие самоуправления колоний, создание «представительной власти».

Противоречия между этими группировками, с самого начала не носившие принципиального характера, в 40-х годах XIX в. совсем исчезли. Объединенными силами тори и виги начали выступать за проведение таких реформ управления, которые обеспечили бы их общие экономические интересы. Они добились значительно большей независимости правительств колоний от Англии в делах местного управления.

Рабочее движение в британских колониях в Австралии зародилось в 20-е годы XIX века. В это время начали создаваться общества взаимопомощи. В 1831 г., когда общая численность европейского населения на всем континенте не превышала 80 тыс. человек, действовало несколько таких организаций. Первое общество взаимопомощи возникло на верфях в Сиднее, затем были созданы еще три подобных общества в других отраслях.

К сожалению, не сохранилось уставов обществ взаимопомощи того периода, но, судя по газетным сообщениям, их цели сводились главным образом к оказанию финансовой помощи членам организации в случае болезни, а также семьям в случае их смерти.

В 1844 г. в Мельбурне возникло общество взаимопомощи печатников. Вступительный взнос составил 5 шилл., членский — 1 шилл. в неделю. Если член общества заболевал или терял работу, он получал в течение определенного периода от 12 до 15 шилл. в неделю, а затем тоже в течение определенного срока — половину этой суммы. На похороны выделялось 5 ф. ст.

В 1845 г. возникла Австралийская ассоциация прогрессивных плотников и столяров, в задачу которой входило уже не только оказание материальной помощи своим членам, но и забота об их интеллектуальном развитии. Аналогичные цели ставили и другие объединения, создаваемые в 40-е годы. Например, Ассоциация торговцев тканями в Сиднее в резолюции своего учредительного собрания отмечала: «Цель ассоциации — моральное и интеллектуальное развитие ее членов; в контакте с ней будет работать общество» взаимопомощи, которое поддержит членов ассоциации при заболеваниях, потере работы и в других случаях, требующих помощи,, а также общество, призванное проводить дискуссии по темам, представляющим научный интерес» [180, с. 32—33].

Под влиянием широкого рабочего движения, развернувшегося: в Англии в 1824—1844 годы, в Австралии начинают создаваться профсоюзные организации, проводятся первые забастовки и стачки. К середине XIX века в Сиднее существовало около 25 профсоюзов, в Хобарте— 13. Небольшое число профсоюзов было в Мельбурне и Аделаиде.

В начале своей деятельности профсоюзы лишь требовали улучшения условий труда рабочих и служащих. Но уже эти первые организованные выступления рабочего класса испугали власти. В «Сидней газетт» от 20 августа 1840 г. можно было прочитать: «Стачечная мания, похоже, распространилась по всей Австралии. Бастуют портовики и представители многих других профессий. В газетах, полученных из Порт-Филлипа, сообщается, что плотники и столяры начали забастовку, отказавшись работать меньше чем за четыре гинеи в неделю... Любой простак воротит нос от зар-платы меньше чем один фунт в неделю» [180, с. 33]. В 1841 г. бастовали портные Сиднея, плотники и столяры Мельбурна. Последние требовали от предпринимателей увеличения зарплаты до 14 шилл. в неделю.

Власти отвечали на выступления рабочих репрессиями. Несмотря на широкое движение протеста, был принят Акт об отношениях между предпринимателями и рабочими, согласно которому забастовки и стачки за изменения условий труда карались тюремным заключением. Например, в 1848 г. 10 моряков были приговорены к различным срокам тюремного заключения за откаа выйти на работу [180, с. 33].

Постепенно требования профсоюзов расширялись. Они добивались участия рабочих в решении всех важных для жизни колоний вопросов. Однако от лица рабочих на всех публичных митингах во время политических кампаний выступали представители так называемых средних слоев: журналисты, коммерсанты, бывшие военнослужащие и т. д. Наиболее активными среди них были Н. Кентиш, У. Дункан, Д. Бибб, Д. Макичерн, У. Эдварде, X. Макдермотт и Р. Хоркисс [70, с. 57].

Они протестовали против доставки заключенных в Австралию,, добивались ограничения использования их труда, так как ссыльные являлись конкурентами свободных рабочих. Это обстоятельство привело к созданию в 1833 г. Общества эмигрантов-механиков. Движение за снижение цен на хлеб вызвало к жизни в 1839 г.

Объединенную мучную и хлебную компанию. Безработица, явившаяся следствием экономического спада в начале 40-х годов, способствовала увеличению числа обществ взаимопомощи. В 1843 г. появилась Ассоциация взаимной защиты, целью которой было обеспечение представительства рабочих в советах, защита их интересов, борьба за проведение земельной реформы. Последняя должна была заключаться в перераспределении земли, с тем чтобы основной формой землевладения в колониях был небольшой, равный для всех земельный участок.

Следует подчеркнуть, что в первой половине XIX века рабочее движение в британских колониях в Австралии не оказывало еще существенного влияния на общественную жизнь.

В этот период начинает складываться собственная культура британских колоний в Австралии. Правда, она носит еще подражательный характер, копируя культуру Великобритании. Литературные произведения, появившиеся в 40—60-е годы, были ориентированы на вкусы читательской публики Британских островов и писались в распространенной там манере. Примером литературы такого рода могут служить повести Ч. Роукрофта «Колониальные рассказы» (1843 г.), К. Спенс «Клара Морисон» (1854 г.), Г. Кинглея «Воспоминания Джоффри Хемлин» и др., поэмы Ч. Херпура, У. Уэнтворта, Г. Кендалла. Появляются первые книги, посвященные истории британской колонизации Австралии, такие, как «История Тасмании» Д. Уэста (1852 г.) и др. Из английских авторов наиболее читаемым в Австралии был Ч. Диккенс.

К середине XIX в. выходит довольно много газет. В 1840, г., например, в одном Новом Южном Уэльсе выпускалось 10 газет, крупнейшей среди которых была «Сидней морнинг геральд», основанная в 1831 г. и ставшая ежедневной с 1841 г. Но большинство газет довольно быстро закрывалось. Так, в 1850—1860 гг. в Новом Южном Уэльсе появилось 50 газет, из которых лишь 8— 9 просуществовали более двух лет [186, с. 106].

Что касается живописи, то до 1850 г. она была английской «по характеру и чувству». Поскольку меценатами являлись богатые землевладельцы, наибольшее распространение в живописи получили портрет и сельский пейзаж.

Регулярные музыкальные концерты начались в Сиднее после 1826 г. Первый театр был открыт в Сиднее в 1833 г., в Хобарте в 1834 г., в Мельбурне в 1842 г., в Аделаиде в 1846 г. В театрах ставились как драматические, так и оперные спектакли.

К середине XIX века британские колонии в Австралии характеризовались, хоть это и звучит парадоксально, высокой степенью урбанизации. Так, в Сиднее в 1850 г. насчитывалось 53 924 жителя, что составляло около 30% всего населения Нового Южного Уэльса [70, с. 95]. Города становились политическими центрами, в них концентрировалось руководство торгово-экономической и финансовой жизнью колоний. Наиболее крупные города являлись в то же время крупнейшими портами, через которые колонии осуществляли все внешнеторговые операции.

Цитируется по изд.: Малаховский К.В. История Австралии. М., 1980, с. 38-60.

Ссылки на книги:

70. Australia. A Social and Political History. Sydney, 1955.

75. The Australian Labour Movement. 1850—1907. Melbourne, 1965.

79. Barnard M. A. History of Australia. Sydney, 1962.

115. Fitzpatrick В. The British Empire in Australia. An Economic History 1834—1939. Melbourne, 1941.

118. Grallan С. H. Introducing Australia. N. Y.. 1947.

120. Hancock W. К. Australia. L., 1930.

121. Hancock W. К. Wealth of Colonies. Ox., 1950.

130. Jenks E. A. History of the Australasian Colonies. Cambridge, 1912.

142. Maiden H. E. The History of Local Government in New South Wales. Sydney, 1966.

143. Mandeг A. E. The Making of the Australians. Melbourne, 1958.

145. Melbourne A. C. Early Constitutional Development in Australia. St. Lucia, 1963.

161. Parkers H. Fifty Years in Making of Australian History. L., 1892.

171. Shann E. An Economic History of Australia. Cambridge, 1938.

180. Sutcliffe J. T. A History of Trade Unionism in Australia. N. Y., 1967.

186. Ward J. M. Empire in the Antipodes. The British in Australia. 1840—1860. L., 1966.