Дайвьет во второй половине XIII века (династия Чан): война с монголами

Эпоха монгольских войн. Причины, по которым страны «кочевого феодализма» периодически выбрасывали орды завоевателей, достаточно хорошо изучены и о них здесь речь идти не будет. Существенно то, что в 50—80-е годы XIII века армии династии Юань, штурмовавшие Дайвьет, имели смешанный состав из монгольской конницы «первых наборов» с ее родовой спайкой и ханьской пехоты и флота, с их дисциплиной и сложной техникой, налаженными системами снабжения и связи. Тем не менее Дайвьет — единственная страна из тех, на которые пришелся удар «настоящих монголов» (в отличие от разрозненных групп, дошедших, например, до Венгрии) и которая этот удар выдержала, причем три раза, хотя социальные и экономические последствия этих войн были достаточно тяжелыми. Все три войны были относительно короткими по времени боевых действий (а других войн монголы и не вели), но исключительными по интенсивности, людским потерям и разрушениям. Сила монголо-китайской армии была в ее численности, но в том же и ее слабость: она не могла долгое время держаться на привезенных запасах. Да и монголам трудно было сохранять силу и боеспособность своей конницы в климатических условиях Дайвьета. Эти причины обусловили и тактику войны (отчасти вьеты ее выработали еще в XI веке). Монголы стремились как можно скорее навязать генеральное сражение, захватывая для этого столицу и ее округу; вьеты же предпочитали уйти от сражения, навязывая противнику небольшие сражения всей (или большей части) вьетской армии с частью армии монголо-китайцев.

На юге Восточной Азии с начала 50-х до середины 90-х годов XIII века о победе монголов над Дайвьетом не могло быть речи, но оставались другие, порой более южные, объекты экспансии. К 1233 г., после взятия Угедеем, сыном Чингиз-хана, г. Канфына и разгрома ханьско-степняцких государств Западное Ся и Цзин, бассейн Хуанхэ оказался включенным в состав монгольской империи. Следующий хан, Мункэ, начал завоевание более южных ханьских областей. Но дело шло медленно, Суны прочно сидели за Янцзы, форсировать ее монголы не могли. Тогда и возник план обхода с запада, и Мункэ послал своего брата Хубилая, который взял в помощники Уриянгадая, сына Субэдэ, и они пошли по старому пути степняков из евразийских степенй на юг, на среднюю Янцзы через Сычуаньскую котловину, в бассейн западной части средней Янцзы. Главным земледельческим очагом были долины вокруг озера Дали, где существовала одноименная империя, крупная, но очень рыхлая, культурно и этнически ориентированная на страны Индокитайского полуострова (китайские источники называли ее Нань-чжао, «Южное княжество»). В 1252 г. войска империи Дали, существовавшей более половины тысячелетия, были разбиты, ее столица пала. Но монголы, убедившись в трудностях контроля в столь отдаленных странах, не уничтожили тайское государство, сохранила власть и династия монархов Дали, но под монгольским контролем. Уже тогда в трудных для них тропических странах монголы отказались от уничтожения всех непокорных, так как сами они здесь жить и пасти скот не могли, следовательно, не могли и долго содержать здесь войска. Эта схема применялась ими здесь и впоследствии, но в целом в Юго-Восточной Азии перспективным для монголо-китайской государственности оказалось лишь установление контроля над Дали, где долгое время спустя возобладала ориентация на ханьский мир; теперь это провинция Юньнань, последний раз пытавшаяся отделиться от китайской империи в середине прошлого века.

В начале 1257 г. армия Уриянгадая подошла к границе. Дайвьета; требования монголов внешне не были посягательством на независимость Дайвьета — требовалось лишь пропустить монгольские войска через страну вьетов в тыл империи Сун. Но к тому времени монголы давно были известны в Восточной Азии, и не с лучшей стороны. Дело шло к войне, и лучше было вести ее, не имея в стране монгольских войск. В результате последовал надменный отказ, монголов здесь «бичом божиим» не считали. Послов, ведших себя в традициях монгольских посланцев при чужих дворах, т. е. очень невежливо, посадили в тюрьму. Навстречу Уриянгадаю Чан Тхай Тонг послал большую армию. Оборона границ была поручена племяннику вуа Чан Куок Туану (Чан Хынг Дао, как его стали именовать впоследствии). Монголы вторглись по узким в средних течениях долинам Красной и Светлой рек, сбили заслоны и оттеснили вьетскую армию до Хынгена. Но навязать ей генеральное сражение не удалось, основные бои развернулись южнее, где вьеты использовали водную преграду. Но и здесь в случае заметного перевеса монголов, предполагалось нанести им максимальный ущерб, но не ставить основные силы под удар. Так и получилось в битвах при Биньленгуене и на р. Фуло под личным командованием императора. После этого двор принял тяжелое, но верное решение — оно не было подсказано опытом войн Ли Тхыонг Киета, но оказалось плодотворным и впоследствии реализовывалось не раз: оставить столицу, но сберечь армию. Оставленная столица была разграблена и сожжена монголами в декабре 1257 г. Но запасов в городе не оставили, зима в Дельте — самое тяжелое для иноземцев время; среди монголов начались болезни. 30-тысячная армия, уже потрепанная в боях, таяла. Теперь двор Дайвьета мог дать сражение» и оно произошло в Донгбодау, под Тханглаунгом в начале 1258 г. Монголы вынуждены были оставить столицу и стали уходить по Красной реке. Здесь им, как и в XI веке, пришлось испытать удары ополчений тайских князей, вассалов Дайвьета. Растянувшиеся в узкой долине войска Уриянгадая понесли заметные потери.

Первая война закончилась, хотя Уриянгадай грозил новым походом и требовал подчинения. Но его посол был связан и возвращен монгольскому полководцу. В результате войны вьеты пришли к пониманию необходимости усиления армии, поскольку монголы могут прислать воинов больше чем 30 тыс. человек. Кроме того, был накоплен бесценный опыт войны именно с монголами, с учетом их тактики и стратегии, их сильных и слабых сторон. Опыт этот хотя обошелся дорого (средней по численности монгольской армии все же удалось захватить и разрушить столицу государства), но не прошел даром. Последующие 27 лет вьеты готовились к войне. Забыть об этом не давали сами монголы, основавшие в 1271 г. в Китае новую династию Юань. Император Хубилай, участник неудачного похода на Дайвьет в 1257—1258 гг., особенно большое внимание уделял государству вьетов. Монголы все время присылали посольства с различными требованиями, все менее приемлемыми. Двор Тханглаунга не провоцировал конфликтов, наоборот, согласился, по традиции, считать Юаней «старшими», посылать «дань», получать инвеституру. Но все попытки Юаней превратить эти, ни к чему не обязывающие, стандартные для соседей Китая отношения в реальный вассалитет (требование личного посещения юаньского двора вьетским монархом, отправка его детей как заложников в Ханбалык, поклоны при получении посланий от юаньского императора и т. д.) отвергались. Отношения были напряженными, послы сторон нередко оказывались под арестом в стране, где были аккредитованы. Принципиально же положение изменилось в 1279 г., когда рухнула преграда, защищавшая государства ЮВА от монголов — империя Южных Сун. У Хубилая существовала обширная программа завоеваний в материковой и островной частях региона, и он стал готовиться к ее реализации. Готовился к войне и Дайвьет, тем более что все более китаизировавшийся государственный аппарат и армия Юаней становились более грозной силой. Теперь Дайвьет имел дело с монголо-китайцами, что, впрочем, не только усложняло, но отчасти и облегчало войну, так как армии Хубилая, став во много раз более многочисленными, стали менее динамичными и их труднее было снабжать. Методы ведения Юанями войны стали боле традиционными: довести на юг армию, в силу своей огромности «обреченную на победу», и как можно скорее если не дать генеральное сражение, то занять (для чего многотысячные армии вполне годились) основные центры и пути, а также рисовые долины. В новых условиях длительная война становилась невыгодной и Дайвьету. Но как сделать войну короткой без генерального сражения с явно превосходящим противником— тут надо было придумать что-то новое. Это сделал гениальный полководец средневековья, недаром ставший «духом войны», талантливейший политик, стратег, тактик и организатор Чан Хынг Дао. Годы, данные историей на подготовку войны с самым страшным противником в истории вьетнамского средневековья (хотя были и более удачливые враги), не прошли даром. В подготовке к ней были учтены не только военные факторы, но и социальная структура вьетского общества (наличие дружин родственников монарха), этнические особенности вьетов (сильная община, прежде всего), климатические факторы, психологические факторы. И все это было направлено на решение сформулированной выше задачи: избегая до поры генерального сражения, не дать противнику закрепиться в жизненно важных центрах страны. Применили новый тактический прием, хотя его основа была достаточно традиционной. Надо было добиться возможности создавать на отдельных участках военных действий численный перевес, выигрывать крупное сражение и сразу рассредоточивать войска, уходя от генерального сражения.

Нужно было, используя рано ощущавшееся именно вьетами чувство этнического единства, решить ряд задач: 1) поднять народ на защиту страны; 2) переучить армию и прежде всего обеспечить не присущую армиям средневековья высокую маневренность и скорость передвижения; 3) мобилизовать и обучить небывало высокий процент мужского населения; 4) создать наряду с войсками центрального подчинения боеспособные и дисциплинированные местные отряды; 5) обеспечить тактику «выжженной земли». Кроме того, требовалось создать запасы и опорные базы в предгорьях и договориться с соседними государствами.

И хотя вступивший на престол в 18 лет Чан Тхань Тонг быстро стал реальным правителем, а до 126 г. «был жив старый боец» династии Чан Тху До, вся подготовка к войне сосредоточилась в руках одного из участников первой войны, Чан Куок Туана, принца Хынг Дао. Именно он организовал переобучение армии применительно к вероятному противнику, именно он сыграл решающую роль в экономической, организационной и психологической подготовке к неизбежной войне, именно он ее провел. Его имя навечно останется в памяти вьетнамцев, а его принципы ведения войны с более сильным противником действовали и в XX в. Именно под его руководством вьетнамцы научились максимально использовать географические, социальные, психологические факторы, помогающие в войнах с более сильными противниками, в войнах за независимость, в справедливых войнах.

Каков же был ход исторических событий в эти десятилетия? Прежде чем обратиться к нему, оговорим важную особенность этого периода в социальной сфере, а именно то, что прогрессивная для того времени форма крупного наследственного землевладения («диен-чанги») дала крупным землевладельцам большие новые владения, осуществив это без конфискации земли у крестьян, которые также получили при этом землю. Это, естественно, не привело тогда к ослаблению центральной власти, ибо владельцы диен-чангов, будучи все членами династии, причем молодой и прочно сидевшей на троне, не имели тенденций к политической самостоятельности. Поэтому имевшиеся у них дружины и авторитет в данной местности в сочетании с отрядами населения свободных общин создали ту вязкую структуру, в которой застревали мелкие отряды захватчиков, не давая монголам достигнуть основной (после краха планов навязать генеральное сражение) цели — контроля над деревнями Дельты. В этой среде свободно перемещались и пополнялись регулярные и местные войска, передавалась информация, поступало продовольствие вьетским войскам и т. д. Тот способ ведения войны, который избрал Чан Хынг Дао, идеально соответствовал социальной структуре вьетского общества того времени. Другое дело, что некоторые из его компонентов — владельцы чангов — из войн вышли небывало окрепшими, но это было делом последующих десятилетий.

Итак, Юани решили восстановить империю в размерах Тан и Хань, но с реальным подчинением соседних стран. Политику эту стали проводить сразу после 1279 г. В 1281 г. императору Дайвьета (им стал в 1278 г. 24-летний Чан Нян Тонг, но его отец, Тхань Тонг, оставался «императором-наставником» до 1291 г.) и королю Чампы — Индраварману V послали приглашение прибыть к Хубилаю. Индраварман просто отказался, ближе находившийся к Юаням император Дайвьета отправил к юаньскому двору дядю, Чан Зи Аи, вместе с монгольским посольством Цзай Цзуна. В ответ Хубилай назначил в 1281 г. маршала Сагату, губернатора Фуцзяни, губернатором Чампы. Поскольку же ответ Дайвьета был иным, иной была и реакция Хубилая. Дяде дали титул «Аньнань гована», т. е. объявили правителем Дайвьета, дали ему отряд в 10 тыс. (или 1000) человек под командованием того же Цзай Цзуна и отправили править Дайвьетом. Это была явная провокация, войск было слишком мало, на границе отряд был разгромлен (лето 1282 г.). Цзай Цзун потерял глаз, а Чан Зи Аи — свободу; за недостойное поведение он был, по некоторым источникам, вскоре казнен.

Но начать войну Юани решили с более слабой Чампы, чтобы потом взять Дайвьет. Осенью 1282 г. Сагату высадился в Чампе, одновременно потребовав в октябре 1282 г. пропустить часть своих войск сушей через Дайвьет на Чампу через Лангшон (об инциденте с разгромом монгольского отряда летом того же года вроде бы забыли). Их опять не пропустили, как и транспорты с продовольствием для войск Сагату в Чампе. Пришлось отправлять морем, и многое погибло. Тем временем войска Дайвьета собирались у границы под командованием Чан Куок Туана и Кхань Зу; император Нян Тонг был вывезен из столицы в горы в Биньтхан (совр. Бакнинь), чтобы не рисковать символом независимости; все готовились к войне. Сагату завяз в Чампе, где был принят тот же способ войны, что и в Дайвьете. Двор и регулярная армия ушли в горы, войной руководил не король, а крупнейший полководец страны принц Хариджит, навязавший монголам войну в горах. Хотя у Сагату была большая армия и флот из 350 кораблей и он захватил столицу Виджайю и основные крепости в ходе кампании конца 1282 — начала 1283 г., война была в полном разгаре. Попытка пройти от берега через перевалы на Камбуджадешу кончилась разгромом монгольского отряда кхмерами где-то близ Саваннакета. В долинах приморья в Чампе среди войск Юаней начались болезни, не хватало продовольствия. Боеспособность войск падала.

В этих условиях Хубилай начал большую войну с Дайвьетом. При этом он понимал, что это будет большая война с сильным противником и тщательно подготовился; никаких ошибок при подготовке к войне монголы не сделали. В 1284 г. сам сын юаньского императора, Тогхан, повел на юг армию небывалых размеров (хотя оценки вьетнамских и китайских летописцев различны, в любом случае более крупной армии в средние века китайцы на юг не водили). Он должен был захватить Дайвьет и прийти на помощь Сагату.

Но Дайвьет уже завершал подготовку к большой войне, к осени 1284 г. армия и флот были доведены до предельно возможной цифры — в 200 тыс. человек, все руководство войсками было сосредоточено в руках одного человека — Чан Хынг Дао. На поле, где была одержана победа над монголами в прошлой войне, на Донгбодау, был проведен небывалый в истории страны смотр; войска увидели, как их много. Но к границе с севера шло еще больше — полмиллиона пехоты и конницы. Попытки выиграть время путем переговоров успеха не имели, так как Дайвьет по-прежнему отказывался пропустить армию, стоявшую уже у ворот; остановить маховик событий было уже невозможно. Оставалось сделать то, что можно было еще успеть. Одним из грандиозных актов психологической подготовки к оборе, не было также невиданное в Дайвьете собрание почитаемых старцев из всех деревень страны. Около 10 тысяч человек были собраны у дворца Зиен-хонг в декабре 1284 г. На этом «соборе» император предложил старцам решать — сопротивляться или покориться. Как пишет летопись, клич «Война!» был единодушным. Старцы разъехались по своим деревням; «собор» не мог не повлиять на настроения народа. В этом обращении к простым людям, как и в партизанской по своей природе последующей войне, сказалось единство всех слоев общества перед лицом осознаваемой большинством опасности, которое далеко не всегда было присуще обществам средневековья на Западе и на Востоке. Война стала общенародным делом еще до того, как враг начал разорять страну.

Это было последнее, что удалось сделать перед началом сражения. В том же месяце монголы прошли Лангшон, последний раз попросив о пропуске войск и последний раз получив отказ. Оборона на границе была более упорной, чем в 1257 г., но и напор был во много раз сильнее. Пали горные крепости Кхалой, Койбанг и Тыланг. В долинах сопротивление было незначительным, Хынг Дао увел войска в лагерь-крепость Ванкиеп, оставив столицу, уничтожив архивы. Двор уже уехал подальше, в Куанген. Но если упорных боев в долинах пока не было, тактика «выжженной земли» применялась широко. У богачей рис забрал еще Хыонг Дао для армии, монголам никаких запасов не осталось. Крестьяне покидали деревни, уходили в леса, вступали в партизанские отряды, а тех, кто не уходил, наказывали местные войска, не покидавшие своих уездов (по рекам плыли плоты с казненными нарушителями указа об эвакуации). Повсюду оглашались призывы Хынг Дао ко всеобщему сопротивлению. Обученная по новому уставу армия смогла разделиться на несколько взаимосвязанных и боеспособных частей, очень мобильных. Особую роль сыграло обращение Хынг Дао к офицерам, в котором он убедительно объяснял необходимость обучения солдат по новому уставу и точного следования приказам, показав в случае поражения последствия для знати и для рядовых офицеров. Подъем был всеобщим, солдаты татуировали на руке «Смерть монголам!».

Но сила была на стороне захватчиков. Очень быстро, уже в самом начале 1285 г., они захватили все основные опорные пункты в Дельте и вокруг нее; такого не было уже 400 лет. Войска под командованием Омара пошли на штурм главной крепости страны — Ванкиепа, флот Дайвьета был разбит в неравных боях. Тогхан занял северную провинцию Дельты — Бакнинь, забросал снарядами камнеметов вьетские войска, пытавшиеся удержать линию на правом берегу Красной реки, и вошел в столицу. С юга в Дельту вошел из Чампы Сагату. В этот тяжелейший период войны часть знати и даже некоторые члены династии решили, что все потеряно, и перешли к монголам, порой вместе со своими дружинами. Брат Тхань Тонга, Чан Ить Так, был провозглашен монголами Аньнань го-ваном. Казалось, война проиграна.

Но с другой стороны, она еще не начиналась. Флота почти не осталось, но была практически вся сухопутная армия, мало пострадавшая в боях и недоступная монголам. Остались почти не контролируемые монголами южные провинции, застрявший там Сагату так и не смог соединиться с остальными монголами. И главное, хозяевами деревень оставались местные войска, дружины владельцев диен-чангов и крестьянские партизанские отряды. Наступил черед Чан Хынг Дао. Его смелые и глубоко продуманные операции в разных местах шли на фоне повсеместной борьбы партизан и местных войск, — борьбы, в которой крестьяне несли большие потери; их хозяйства были разорены, но и захватчики, натолкнувшись на сопротивление, были скованы в своих действиях. Потеряв инициативу, испытывая нужду в продовольствии, монгольская армия теряла гарнизоны в небольших городах, против которых регулярная армия вьетов сосредоточивала превосходящие силы, уничтожала монгольский отряд и быстро расходилась по недоступным врагу базам. Крупные города были у монголов, но в деревне везде шла война; силы монголов начали слабеть. Ждать в этих условиях означало для Тогхана потерять армию.

Им было принято смелое решение: временно очистить Чампу, чтобы войска Сагату все пришли в Дельту; это был последний резерв. Одновременно флот, стоявший напротив Дельты, вместе с соответствующими войсками должен был также идти в Дельту на соединение с основной армией. Так мог восстановиться тот исключительный перевес, которым монголы обладали в начале войны.

Но здесь сказалась та небывалая маневренность, которую смог придать вьетской армии Чан Хынг Дао, и та массовая поддержка армии, без который такая маневренность была бы крайне затруднена. В битве при Хамты (совр. Хынген) неожиданно для врагов собравшиеся в преобладающем числе вьетские войска под командованием Чан Хынг Дао и Чан Нят Зуата остановили монгольский флот. Потом одна часть армии стала наступать на столицу, привлекая к себе внимание основной части монгольской армии, другая часть, во главе с Чан Нят Зуатом, сдерживала войска, конвоировавшие флот, а к месту боев с флотом подошла третья армия под командованием Куанг Хая. Две эти армии и одержали победу над монгольским флотом на реке в битве при Тьыонгзыонге. Отряды крестьян и дружины знати по-прежнему сдерживали движение монгольских войск, громили отдельные гарнизоны, перерезали практически все дороги. В этих условиях Сагату не мог двинуться на соединение с Тогханом и по-прежнему стоял в южной части Дельты без флота. Тогхан, крупный полководец, понял, что создать перевес не удалось, что армию, непрерывно редевшую, можно потерять вообще, и начал медленное движение на север, еще надеясь на активность Сагату, но не имея возможности помочь ему. Тогда Чан Хынг Дао, оставив войска для вида преследовать Тогхана, опять быстро соединил разрозненные части, создав численное преимущество перед Сагату, войска которого стояли лагерем. В битве при Тэикете южное войско монголов было разбито наголову, Сагату погиб.

Когда это известие достигло лагеря Тогхана, стоявшего еще недалеко от Тханглаунга, стало ясно, что уходить надо быстро. Тем более что ряды солдат косила лихорадка, а в таком скоплении людей, как большая азиатская армия, бороться с эпидемией невозможно. И вот тут на двигающуюся, т. е. очень уязвимую, но еще большую и грозную армию напали опять быстро соединившиеся вьетские армии. Тогхан уже лично испил горечь поражения. А когда его армия дошла до Ванкиепа, где он, как и вьеты в начале войны, стал лагерем, было дано такое нежеланное теперь для монголов генеральное сражение. Это уже был разгром, потери были огромны, отступление превратилось в нечто, очень похожее на бегство. В горных ущельях погибло немало полководцев, сам Тогхан еле спасся, хотя часть армии увел обратно в империю Юань. Летом 1285 г. все было кончено, в Городе Взлетающего Дракона праздновали победу. Но потери и разрушения были огромными, смерч тотальной войны пронесся по всей стране, потери плохо обученных партизан не могли не быть большими; хотя никто не приводит цифры их потерь, последующее обезлюдение и разорение заставляют говорить о гибели значительной части мужского населения.

Те два с половиной года, которые потребовались обозленному Хубилаю для подготовки нового похода, трудно назвать передышкой. Война была совериенно неизбежна, и все было связано с подготовкой к ней. Внутреннее положение было очень тяжелым, в победившем Дайвьеге при дворе сложилась влиятельная группа, требовавшая принять монгольские условия, лишь бы не подвергать страну случайностям еще одной большой войны. А война надвигалась большая. Быстро собрать еще одну огромную армию было трудно даже Юаням, и Хубилай послал на юг войска, собранные для завоевания Японии. Неизвестно, как сложилась бы истор!я этой страны, если бы не героическое сопротивление вьетов. Точные цифры армии 1287 г. неизвестны, источники противоречивы, но ясно, что, хотя она была меньше, чем во втором шкоде, счет опять шел на сотни тысяч. Их удалось собрать, так как империя Юань была велика, и в небольшом Дайвьете за два года вряд ли выросло поколение мужчин, достаточное для возмещения тяжелых потерь второй войны. Но Чан Хынг Дао яростно боролся за продолжение войны и оказался прав.

Третья война велась полководцами, хорошо знакомыми с армиями друг друга, театром военных действий, да и с «почерком» противника. Каждый придумал способы защиты от наиболее неприятных приемов соперника, но это не сделало войну менее кровопролитной. Скорее она оказалась еще более интенсивной, крупные сражения следовали одно за другим.

В конце 1287 г. Тогхан приблизительно с 300 тыс. солдат прошел горные проходы у Лангшона и быстро вышел в долину Красной реки; с ним ехал «Аньнань го-ван» Чан Ить Так. С моря подступал монгольский флот. И опять Чан Хынг Дао собрал все силы не у столицы, а в лагере Ванкиеп, и опять монголы взяли его штурмом, но не получили возможности навязать генеральное сражение. То же произошло еще с двумя крепостями в долине р. Красной, чего не было во второй войне. Скоро была занята и столица. Тогхан помнил гибельную для его войск роль, которую сыграл разгром его флота с подкреплениями и продовольствием, и на этот раз послал с флотом большую часть армии под командованием жестокого и талантливого полководца Омара. Омар смог сбить вьетский заслон на реке и соединиться с войсками Тогхана, оставив с охраной грузовой флот у Вандона под командованием адмирала-китайца Чжан Вэньху. Начало войны оказалось для Тогхана более удачным, чем в прошлый раз, но и Чан Хынг Дао имел уже армию с боевым опытом, и его операции по внезапному сосредоточению в нужном месте больших масс регулярной пехоты стали более успешными. Когда армада Омара ушла по реке, охраняемая по берегам войсками, Чан Кхань Зы и его полководцы последовательно оттеснили и разгромили в бухте Лук (в Куангнине) близ Вандона транспортный флот, взяв огромную добычу и массу пленных. Тогхан узнал об этом с запозданием, некоторое время еще выжидал, но партизаны, местные войска и дружины знати действовали все решительнее, гарнизоны гибли или сдавались. Но об уходе речь еще не шла; Тогхан отвел войска на север от реки, в уже знакомый Ванкиеп, чтобы «в случае чего» не рисковать переправой огромной еще армии, построил новый большой флот, стоявший на реке. Столицу он сжег и, видимо, надеялся на то, что и вьетекая армия, потерявшая в крупных боях значительную свою часть, возможно, выдохлась. И действительно, при дворе опять стали раздаваться призывы к миру, некоторую активность проявляли и вьетские сторонники Юаней. Но Чан Хынг Дао своей твердой верой в победу (клятва в Хоажянге) смог убедить колеблющихся, и война была продолжена. Тем временем в Ванкиепе начались эпидемии. Неясно, начал Тогхан отвод войск одновременно с походом Омара вниз по реке или после его провала, так или иначе в начале апреля вниз по Красной двинулся большой монгольский флот в сопровождении конницы и пехоты; опыт 1285 г. не позволял пускать флот без серьезного сопровождения. Но и вьеты многому научились, самая боеспособная часть армии — монгольская (и, видимо, тюркская) конница не смогла пройти берегом и вернулась к Тогхану в Ванкиеп. Пехоту и флот встретили у Батьданга собравшиеся, неожиданно как всегда, превосходящие силы вьетов, в дно реки были врыты заостренные бревна, на них хитрым маневром заманили флот и весь почти (около 400 судов) уничтожили.

Судьба основной армии Тогхана была этим предрешена; опытный полководец понимал, что сохранение армии дороже престижа, и стал ее выводить из Дайвьета. Дорога была та же, единственная — через Лангшон, но тактика монголов была уже иной, больше осторожности и меньше паники. В результате значительной части армии (но вряд ли более 100 тыс. человек) удалось уйти.

Третье нашествие было отражено, народ и армия ликовали, всех награждали, всех чествовали. Но страна была небывало разорена, большое число людей убито и ранено, разорены сотни, а может быть, и тысячи деревень, большое число городов, казна была пуста. Мир был необходим, послов с предложением принять старые правила «старшинства» Дайвьет послал буквально вслед за уходящими войсками Тогхана, осенью того же 1288 г. Судьба этого ноябрьского посольства очень важна, ибо при крайнем озлоблении Хубилая его уравнивал козырь, имевшийся у Чан Нян Тонга, — монгольские пленные (как и в XI в., за их возвращение монголы должны были в чем-то уступить). Они официально приняли дайвьетское посольство, что было равнозначно восстановлению отношений, в начале 1289 г. Чаны вернули пленных, кроме ненавистного народу Омара, которого столкнули с судна по пути к Юаням.

И вот в 5-м месяце 1289 г. — грандиозные праздники в столице и везде по стране. Победа!

Цитируется по изд.: Деопик Д.В. История Вьетнама. Часть 1. М., 1994,  с. 148-160.