Австралийский союз: создание

Практическое объединение британских колоний в Австралии на федеративной основе совершилось в последние 10 лет XIX в., но идея создания Австралийского Союза начала распространяться еще во второй половине прошлого столетия. Мысль о необходимости объединения высказывалась и в Англии, и в самих колониях. В конце 40-х годов британский министр колоний Дж. Грей неоднократно, в различной связи, говорил о целесообразности организации центральной власти, которая бы осуществляла управление всем огромным материком. В 1850 г. он направил на рассмотрение парламента соответствующий законопроект.

В Австралии У. Уэнтворт и Д. Лэнг развивали идеи объединения колоний в единую нацию. Под влиянием У. Уэнтворта специальный комитет Законодательного совета Нового Южного Уэльса, учрежденный в 1853 г. для разработки конституции, включил в свои рекомендации предложение о создании общеколониального законодательного органа. Аналогичные предложения были сформулированы и соответствующим комитетом законодательного органа Виктории.

Как мы уже отмечали, губернатор Нового Южного Уэльса в 50-е годы получил титул генерал-губернатора и формально являлся главой британской колониальной администрации в Австралии. Но центробежные тенденции в жизни колоний в тот период были настолько велики, что практически ни о каком вмешательстве губернатора Нового Южного Уэльса в дела других колоний не могло быть и речи. Колонии не могли договориться между собой даже по каким-либо отдельным вопросам. Так, Новый Южный Уэльс, Виктория и Южная Австралия заключили между собой торговый договор сроком на три года, но он был расторгнут почти сразу же после его подписания.

В первые десятилетия XIX века господствующей идеей в колониях был ярко выраженный сепаратизм. Это объяснялось в первую очередь уровнем их экономического развития. Британские колонии в Австралии, расположенные на громадном континенте, географически разобщенные, с весьма малым числом населения, сконцентрированного в немногих центрах, отдаленных друг от друга огромными расстояниями, развивались, по существу, самостоятельно, постоянно испытывая взаимное недоверие, недоброжелательство,

перераставшие в настоящую вражду. Складывавшаяся в колониях буржуазия была полностью сосредоточена на решении своих собственных, локальных финансовых и производственных задач. Интересы буржуазии различных колоний были часто прямо противоположны. Так, если буржуазия Нового Южного Уэльса отстаивала принцип фритредерства, то буржуазия Виктории твердо стояла на позициях протекционизма.

Пребывание Виктории, так же как Южной Австралии и Тасмании, в течение длительного времени в составе колонии Новый Южный Уэльс не только не привело к их сплочению и возникновению общих интересов, но, напротив, обострило сепаратистские тенденции, нашедшие свое выражение в движении за выход из-под власти сиднейской администрации и достижение полного самоуправления.

Напряженность отношений проявлялась в самых различных, подчас смехотворных формах, когда, например, Виктория пыталась «унизить» Новый Южный Уэльс, подчеркивая «благородство» своего происхождения фактом «свободнорожденности», в отличие от каторжного прошлого «колонии бесчестия».

Когда началось строительство железных дорог, Новый Южный Уэльс и Виктория строили вопреки очевидной экономической целесообразности колеи разной ширины. А ведь именно эти две колонии были и географически и экономически очень близко связаны. Что же говорить о Тасмании или Западной Австралии, главные центры которых отстояли от Сиднея на тысячи километров нелегкого по тогдашним временам пути! Колонии эти испытывали подлинный страх при мысли об объединении с могущественными в сравнении с ними восточно-австралийскими колониями.

Если у колоний отсутствовал внутриэкономический стимул к объединению, то и их внешнеполитическое положение не способствовало этому. Военное могущество Британской империи тогда было настолько велико, что ни у какой из западных держав не возникло серьезного желания захватить ее легкоуязвимые с военной точки зрения австралийские владения.

Что касается азиатских стран, относительно близких соседей Австралии, то в условиях колониальной системы они фактически были выключены из сферы международных отношений. До поры до времени австралийская буржуазия могла позволить себе попросту не брать их в расчет.

Но с начала 80-х годов отношение колоний к проблеме федерализма начало существенно меняться. Логика их экономического развития настойчиво требовала объединения. Стремительно увеличивалось поголовье овец и крупного рогатого скота, расширялись посевные площади, и поэтому необходимо было использовать земельные ресурсы в масштабах всего континента. Росли масштабы добычи золота, особенно в Виктории и Западной Австралии, и возникала необходимость привлечения рабочей силы из других колоний. Быстро развивавшиеся средства транспорта и связи уничтожали обособленность, замкнутость колоний.

Процесс дифференциации общества, идущий одновременно с экономическим развитием, сплачивал на одном полюсе всю австралийскую буржуазию, а на другом — весь австралийский рабочий класс, ломая границы отдельных колоний. Это, однако, совершенно не означало, что среди различных категорий буржуазии и рабочего класса не было внутренних противоречий, различия интересов и борьбы мнений. Весьма сильные позиции в Австралии занимали скотоводы. Ко времени «золотой лихорадки» владельцы гигантских скотоводческих хозяйств представляли собой господствующую группу и пытались играть роль элиты австралийского общества. Они выступали за ограничение власти колониальной администрации, за самоуправление колоний. Скотоводы создали политическую партию, целью которой была защита прав частной собственности. Партия, возглавляемая политиком либерального толка Уэнтвортом, пыталась бороться с явлениями, связанными с «золотой лихорадкой», появлением новых источников обогащения, угрожавших снизить решающее значение шерсти в экономике и положить конец привилегированному положению скотоводов в австралийском обществе. Интересы скотоводов противоречили интересам как развивавшейся промышленной буржуазии, так и растущего городского и сельского пролетариата.

Во второй половине XIX в. шел процесс объединения пролетариата всех колоний. Как уже отмечалось, создавшиеся в то время профсоюзы выходили за границы отдельных колоний. Буржуазия для борьбы с рабочим движением также пыталась объединяться в общеконтинентальные союзы.

Изменившаяся внешнеполитическая обстановка способствовала усилению в колониях центростремительных тенденций. Буржуазия австралийских колоний постепенно стала убеждаться в том, что полагаться только на Великобританию при колониальном разделе Океании, в котором Австралия хотела играть активную роль, нельзя. Англия вела сложную мировую политику, в которой Тихому океану уделялось отнюдь не первостепенное внимание. Буржуазия австралийских колоний, раздраженная медлительностью британского правительства, не могла сдержать нетерпения и жажды колониальных приобретений, рассчитывая на экономические выгоды, связанные с разделом Океании.

Страх, вызываемый ширящейся аннексией великих держав в Тихом океане, и одновременное стремление утвердиться на тихоокеанской сцене заставляли колонии все большее внимание уделять военным проблемам. К тому же Англия все упорнее пыталась переложить бремя расходов по защите колоний на них самих. В 1870 г. Великобритания полностью вывела свои войска из австралийских колоний. Вместо них были созданы местные военные милицейские формирования.

В 1887 г. на первой общеколониальной конференции, созванной в Лондоне, военный вопрос был одним из основных. На конференции было достигнуто соглашение о создании специальной военно-морской эскадры для защиты Австралии и Новой Зеландии. Корабли этой эскадры строились на средства австралийских колоний, которые вместе с Новой Зеландией согласились передавать британскому правительству на эти цели ежегодно 126 тыс. ф. ст.

Эскадра должна была постоянно находиться в водах Австралии и Новой Зеландии, но подчиняться имперскому командованию как составная часть британского флота. Колонии брали на себя расходы и по обороне на суше. Для составления общего стратегического плана британское правительство направило в Австралию генерала Б. Эдвардса.

Была и еще одна специфически австралийская проблема, способствовавшая нагнетанию федералистских настроений в колониях,— это движение за «белую Австралию».

Уже упоминалось, что открытие золотоносных месторождений — сначала в Новом Южном Уэльсе и Виктории, а затем в Квинсленде и Западной Австралии — вызвало мощный поток азиатских (главным образом китайских) иммигрантов в Австралию. Дешевых рабочих рук требовало и развернувшееся в последней трети XIX в. железнодорожное строительство, и создание в Квинсленде плантаций сахарного тростника. В Австралии постепенно образовалась заметная прослойка китайских рабочих, к которым в дальнейшем добавились японцы, малайцы и коренные жители тихоокеанских островов.

Австралийские предприниматели, действовавшие в золотодобывающей промышленности, скоро разочаровались в возможностях использования китайской рабочей силы. Большинство китайцев, прибывавших на континент, были служащими соответствующих китайских компаний. Добывавшееся ими золото утекало из Австралии в Китай. Так, в период между июлем 1856 и июнем 1857 г. в Кантон было вывезено 116,9 тыс. унций золота на сумму свыше 500 тыс. ф. ст. [79, с. 446]. В то же время некоторые группы австралийской буржуазии, занимавшиеся железнодорожным строительством, добычей угля, пароходными сообщениями и т. п., были весьма заинтересованы в использовании китайцев на своих предприятиях. Например, в 1878 г. «Острэйлиен стим навигейшн компани» начала укомплектовывать судовые команды китайскими матросами. При этом им платили 2 ф. 15 шил л., в то время как зарплата австралийских матросов составляла 8 ф. ст. Значительное число азиатских рабочих использовалось в Северной территории, где климатические условия были особенно тяжелыми. Понятно поэтому, что отношение к использованию рабочей силы из азиатских стран в различных австралийских колониях было далеко не одинаковым и даже в одной и той же колонии претерпевало значительные изменения по мере ее экономического развития.

Когда Виктория начала вводить строгие ограничительные меры в отношении китайских иммигрантов, последние продолжали появляться на золотоносных землях колонии, проникая туда через Южную Австралию, где таких ограничений еще не существовало. В течение одного только 1857 года в Викторию через Южную Австралию прибыло около 15 тыс. человек. Когда же после 1857 г. Южная Австралия ввела в действие ограничительные законы, подобные тем, которые действовали в Виктории, китайские иммигранты начали оседать в Новом Южном Уэльсе, где к началу 60-х годов их насчитывалось уже 21 тыс. человек—на каждые 16 жителей колонии приходился один китаец. В сентябре 1861 г. в Новом Южном Уэльсе также были введены строгие ограничения в отношении китайских иммигрантов, и в 1863 г., например, в колонию иммигрировало лишь 63 китайца.

Но «золотая лихорадка», начавшаяся в Квинсленде и Западной Австралии, привлекла поток китайских иммигрантов в эти колонии. Во второй половине 70-х годов в Квинсленде китайские иммигранты составили 10% европейского населения колонии. В 1877 г. ограничения в отношении китайских иммигрантов были введены и в Квинсленде. Это привело к тому, что в течение последующих десяти лет в колонию прибыло из Китая лишь 500 человек.

В конце 1880 г. по инициативе правительства Нового Южного Уэльса была созвана общеавстралийская конференция по вопросу об отношении к азиатским иммигрантам. Все колонии, кроме Западной Австралии, высказались за необходимость ввода общих жестких ограничительных мер. Но китайские иммигранты продолжали прибывать на континент через Западную Австралию и Северную территорию. Наконец, в начале второй половины 80-х годов и там были введены ограничительные законы. Общая численность китайских иммигрантов в Австралии сократилась с 50 тыс. в 1888 г. до 32 тыс. в 1901 г.

Следует подчеркнуть, что все политические группировки в австралийских колониях поддерживали движение за «белую Австралию». Профсоюзы и лейбористские партии, как уже отмечалось, рассматривали его в качестве одной из своих главных политических акций.

Вместе с тем постепенно достигнутое единство колоний в вопросе об азиатских иммигрантах обострило их отношения с Великобританией. В своих собственных интересах Англия заключила в тот период договоры о дружбе и торговле с Китаем и Японией, в силу которых формально не допускалась какая-либо дискриминация в отношении подданных этих стран на территориях, входящих в состав Британской империи. Грубо прямолинейные действия властей австралийских колоний мешали игре британского правительства и вызывали поэтому его недовольство.

Британское правительство сначала просто отказалось санкционировать вводимые в австралийских колониях законы, ограничивающие въезд азиатских иммигрантов. Лишь в 1880 г. оно согласилось отнести иммиграционные вопросы к компетенции правительств австралийских колоний.

Но когда в мае 1887 г. китайское правительство послало своих уполномоченных в Австралию для ознакомления с положением там китайских иммигрантов и после этого через своего посла в Лондоне направило британскому правительству ноту протеста, в которой указывалось, что введенные в Австралии иммиграционные ограничения противоречат нормам международного права и нарушают англо-китайский договор, британский министр колоний лорд Натсфорд обратил внимание правительств австралийских колоний на необходимость действовать по крайней мере более тактично. Он предложил ввести ограничения иммиграции из всех иностранных государств, предусмотрев при этом возможность временной приостановки или прекращения их действия.

Правительства колоний отказались выполнить эту рекомендацию, заявив, что никаких ограничений в отношении европейских иммигрантов они вводить не будут, а, напротив, намерены всячески поощрять их приезд на континент.

В июне 1888 г. состоялась общеавстралийская конференция, посвященная вопросу о китайских иммигрантах. Конференция подтвердила, что правительства всех австралийских колоний считают необходимым ввести жесткую систему ограничений въезда китайцев в Австралию. Спустя восемь лет, в марте 1896 г., была проведена еще одна конференция по этой же проблеме, где главное внимание было обращено на усиление японской иммиграции в Австралию в связи с англо-японским торговым договором 1894 г. Дело в том, что этот договор предусматривал предоставление подданным обоих государств права пребывания, ведения торговых операций, приобретения земельных участков на территориях, подвластных этим государствам. Послав 31 декабря 1894 г. правительствам австралийских колоний копии договора, британский министр колоний лорд Рипон одновременно сообщал, что, если они пожелают, они могут прислать свои ноты о присоединении к договору до 25 августа 1896 г. [196, с. 6]. И опять правительства колоний вопреки настойчивым рекомендациям британского правительства заняли непримиримо отрицательную позицию, отказавшись присоединиться к англо-японскому договору 1894 г. Более того, колонии приняли новые законы об ограничении иммиграции из Азии.

В силу указанных причин и некоторых других обстоятельств с самого начала 80-х годов предпринимаются попытки создать общеавстралийские органы, целью которых являлось бы постепенное сплачивание колоний. В конце 1880 г. премьер Нового Южного Уэльса Г. Парке предложил создать Федеральный совет, который занимался бы делами, представлявшими интерес для всех колоний, и в то же время содействовал бы распространению идей федерализма среди населения колоний.

В меморандуме, разосланном в январе 1881 г. правительствам колоний, Г. Парке предлагал подвергнуть широкому обсуждению следующие вопросы: 1. Не пришло ли время создать федеральную конституцию и австралийский федеральный парламент? 2. Не более ли эффективно общие дела всех колоний решать с помощью федеральной власти, а не самостоятельно? 3. Не следует ли учредить организацию, которая способствовала бы распространению идей федерации и служила бы инструментом образования федеральлого правительства? [42, т. 2, с. 451]. Тогда идеи, высказанные Парксом, не получили практического воплощения.

На общеавстралийской конференции, созванной в Сиднее в конце 1883 г., вновь был рассмотрен вопрос о создании Федерального совета. В законопроекте, одобренном конференцией, указывалось, что совет должен быть законодательным органом, к компетенции которого следует отнести такие вопросы, как отношения Австралии с тихоокеанскими островами, недопущение доставки в Австралию уголовных преступников и др. Законы, принятые Федеральным советом, должны быть обязательны для тех колоний, которые предварительно рассмотрели и одобрили их проекты. Предполагалось, что совет может начать свою деятельность после того, как не менее четырех колоний дадут на это свое согласие. Законопроект о создании Федерального совета был утвержден британским парламентом в 1885 г. Виктория, Тасмания, Квинсленд, Западная Австралия согласились принять участие в его работе.

Правительства этих колоний назначили в состав Федерального совета, который должен был собираться раз в два года, по два представителя. Местом его пребывания была избрана столица Тасмании Хобарт. К компетенции совета формально были отнесены следующие дела: отношения Австралии с тихоокеанскими островами; недопущение транспортировки заключенных в Австралию; рыболовство в пределах австралийских территориальных вод; обеспечение исполнения судебных приговоров за пределами отдельных колоний. С согласия двух или более колоний к компетенции совета могли быть отнесены также вопросы обороны, введения карантинов, патентного права, авторского права, натурализации, брачно-семейного права и др.

Новый Южный Уэльс отказался послать своих представителей в совет на том основании, что считал этот совет лишенным реальных прав и потому неэффективным. «Я считаю неправильной основу, на которой построено это дело,— заявил премьер Нового Южного Уэльса Г. Парке.— Учреждение, конституционно более слабое, чем парламент колоний, не может вводить законы вопреки воле общественности... Для того чтобы Федеральный совет обладал высшей властью... он должен избираться представителями всего народа» [42, т. 2, с. 457]. Автор одной из статей, опубликованных в 1885 г. в журнале «Макмилланс мэгэзин», так охарактеризовал Федеральный совет: «Он во всех отношениях слабее правительств колоний, ибо не может вынести каких-либо постановлений как орган исполнительной власти, не имеет права санкционировать введение налогов. Он не может получить и пенни на федеральные расходы; совет не обладает никакими правами, которые позволили бы оду решать конфликты, возникающие между федеральной и местной властью. Таким образом, это правительство без ответственности, без власти, без средств» [193, с. 163]. Действительно, деятельность Федерального совета, существовавшего до 1899 г., практически не ощущалась в Австралии.

9 июля 1889 г. Г. Паркс обратился к премьеру Виктории Д. Гиллису с конфиденциальным письмом, в котором вновь поставил вопрос о создании «федерального парламента и правительства, наделенных всеми правами по типу доминиона Канада». В ответном письме от 12 августа Д. Гиллис писал, что считает это предложение одновременно и химерическим и ненужным. Химерическим потому, что он «не видит реальной перспективы его осуществления», и ненужным потому, что «Федеральный совет уже обладает необходимым механизмом для выполнения таких действий». В своем контрпредложении Д. Гиллис указывал на целесообразность участия Нового Южного Уэльса в работе Федерального совета, что придаст последнему «более представительный характер и может привести к тому, что законодательные органы колоний наделят его специальной компетенцией в области разработки предложений для расширения федерации» [194, с. 2].

9 октября 1889 г. в Австралии был опубликован доклад упоминавшегося уже нами генерала Б. Эдвардса, направленного британским правительством в Австралию для разработки предложений по организации ее обороны. В докладе указывалось, что необходимо создать общие вооруженные силы всех австралийских колоний, подчиненные единому командованию, а также построить стратегические дороги и опорные пункты в различных частях континента. Все это невозможно было осуществить без централизованной власти.

«Объединенные действия в обороне более экономичны и эффективны, чем нынешняя система чисто локальной обороны...— писал в своем докладе генерал Эдварде.— Железные дороги являются сейчас таким важным фактором в войне, что никакая объединенная операция, проводимая в широких масштабах, без них невозможна. Существование разной ширины колеи железных дорог в колониях роковым образом отразится на быстроте маневрирования; эта разница помешает Виктории и Южной Австралии прийти на помощь Новому Южному Уэльсу и Квинсленду и по тем же причинам не даст возможности двум последним колониям оказать эффективную помощь Виктории и Южной Австралии... Не может быть создано никакой общей обороны Австралии до тех пор, пока отдаленные ее части не будут соединены с более населенными колониями на юге и востоке континента... Общая система обороны может быть осуществлена только при объединении вооруженных сил колоний... Для инспектирования вооруженных сил в мирное время и командования ими во время войны должен быть назначен офицер в ранге генерал-лейтенанта» [42, т. 2, с. 464—466].

Воспользовавшись докладом генерала Эдвардса, Г. Парке послал 15 октября премьерам всех австралийских колоний телеграммы, в которых приглашал их на конференцию для обсуждения предложений Б. Эдвардса. От имени всех премьеров ответил Д. Гиллис. Он указал на нецелесообразность создания нового общеавстралийского органа, да еще с компетенцией, ограниченной лишь вопросами обороны, когда существует Федеральный совет. Далее он не без сарказма отметил, что если Парке так заинтересован в развитии австралийского федерализма, то он должен был бы способствовать присоединению Нового Южного Уэльса к Федеральному совету.

Через несколько дней после получения ответа от Д. Гиллиса Г. Парке предпринял секретную поездку в Брисбен, где провел переговоры с премьером Квинсленда Б. Маурхедом и лидером оппозиции С. Гриффитом. Но и в Квинсленде он не получил поддержки. На обратном пути Парке выступил с большой политической речью в городе Тентерфилде, стоящем на границе Нового Южного Уэльса и Квинсленда. И в этой своей речи, и в выступлении на заседании Законодательного совета Нового Южного Уэльса по возвращении из поездки он говорил о слабости Федерального совета, который некоторые «колониальные деятели» рассматривают в качестве уже действующего общеавстралийского органа, и снова предлагал создать центральный парламент, законодательная власть которого распространялась бы на всю Австралию.

«Федеральный совет,— говорил он,— не является избираемым органом, это орган, назначаемый правительствами отдельных колоний, поэтому он слаб... ибо может предлагать, но не может исполнять». Следовательно, важнейший вопрос, требующий немедленного решения, заключается в том, «настало ли время для создания на Австралийском континенте австралийского парламента, отдельного от местных парламентов, и австралийского правительства, отдельного от местных правительств... Это означает самостоятельную исполнительную и самостоятельную парламентскую власть, правительство для всей Австралии... Австралия имеет сейчас население три с половиной миллиона, а американский народ насчитывал только три или четыре миллиона, когда образовал великое содружество — Соединенные Штаты. Численность населения была почти такая же. Но нельзя ли то, чего американцы добились ценой гражданской войны, получить мирным путем? Откладывать это дело,— заключил Г. Парке,— значит увеличивать трудности, стоящие на его пути» [194, с. 6—8].

Еще до конца октября Г. Парке разослал письма всем премьерам австралийских колоний, в которых выдвинул предложение созвать специальную конференцию по этому вопросу. «Федеральное правительство,— писал Г. Парке,— должно... быть того же типа, что и правительство Канады... При разработке конституции, несомненно, нужно использовать богатый источник политических знаний, заключенный в истории создания конституции Соединенных Штатов...» [194, с. 10—13].

Премьеры австралийских колоний не торопились с ответом. Тогда Г. Парке направил им 4 ноября новое послание, в котором предлагал парламентам всех австралийских колоний рассмотреть разработанный им проект резолюции о создании федеральной конституции. Парламент колонии, было записано в проекте, считает целесообразным и желательным провести конференцию австралийских колоний с целью подготовки законопроекта о федерации колоний, предусматривавшего назначение генерал-губернатора, а также создание тайного совета, верховного суда, федерального парламента, состоящего из сената и палаты общин; определения функций и прав федеральных органов; установления взаимоотношений между федеральными и местными органами; принятия обращения к британской королеве с просьбой представить законопроект о создании федерации австралийских колоний, разработанный общеавстралийской конференцией, на рассмотрение британского парламента.

На этот раз Г. Парке получил ответы от правительств австралийских колоний, однако весьма неутешительные. Премьер Виктории Д. Гиллис возражал против проведения конференции по выработке федеральной конституции, считая нецелесообразным создание федеральной армии, и вновь призывал Новый Южный Уэльс к участию в Федеральном совете. Единственной его уступкой было предложение организовать встречу представителей Нового Южного Уэльса с представителями Федерального совета для «обсуждения и, если это будет необходимо, разработки соответствующей схемы федерального правительства» [194, с. 21]. Ответы премьеров Квинсленда — Маурхеда, Тасмании — Фиша, Южной Австралии — Кокберна и колониального секретаря Западной Австралии. Фрейзера по существу были такими же.

Казалось, что и эта попытка Г. Паркса окончилась полной неудачей. «Сидней морнинг геральд» в номере от 7 ноября 1889 г. писала: «Невероятно, чтобы конференция, предлагаемая сэром Генри Парксом, состоялась» [194, с. 21].

Однако потребности экономического и политического развития австралийских колоний все настойчивее требовали их объединения и создания централизованной власти. Движение за федерацию нашло поддержку британского правительства, надеявшегося таким: образом не только укрепить свое отдаленнейшее владение, но и возложить на него заботу о внутреннем развитии и защите от нападения извне. Поэтому в конце 1889 г. ярыми поборниками идеи создания федерации выступили губернаторы австралийских колоний, наибольшую активность среди которых проявил губернатор Нового Южного Уэльса лорд Кэррингтон, позднее получивший титул маркиза Линкольншира. Их энергичное вмешательство привело к тому, что премьеры колоний согласились на созыв конференции, предлагаемой Г. Парксом. Она открылась в Мельбурне 6 февраля 1890 г.

Работа конференции показала, что правительства колоний отнюдь не сняли своих прежних возражений в отношении создания федерации. На конференции довольно четко определились три направления. К первому принадлежали сторонники сильной федеральной власти, «федералистов любой ценой», как их называли позднее, такие, как Парке (Новый Южный Уэльс) и Макроссен (Квинсленд). Представители второго направления, такие, как Плейфорд (Южная Австралия) и Кларк (Тасмания), настаивали на сохранении у колоний широких прав при объединении их в федерацию. Третье — промежуточное между двумя крайними направлениями. Его выражал, в частности, Гриффит, являвшийся тогда лидером оппозиции в парламенте Квинсленда.

После оживленных дебатов удалось достичь соглашения о создании общеавстралийских законодательных и исполнительных органов. Было принято обращение ко всем парламентам колоний, в котором предлагалось выделить представителей на австралийскую национальную конференцию для выработки проекта федеральной конституции [42, т. 2, с. 479—480].

Эта конференция начала работу в Сиднее 2 марта 1891 г. Председателем ее был избран Г. Парке. Из-за расхождения во взглядах у представителей колоний принятый ею проект конституции имел компромиссный характер.

По предложению Г. Паркса и А. Дикина новое федеральное государство получало название Австралийский Союз. Федеральный парламент должен был состоять из двух палат: сената и палаты представителей. Предполагалось, что члены сената будут избираться парламентами штатов, члены палаты представителей — путем всеобщего голосования. В компетенцию федерального парламента вошли вопросы обороны, он наделялся правом избрания федерального верховного суда. Финансовые вопросы, контроль за таможенными тарифами, налогообложением, торговлей между штатами, сформулированные весьма спорно и противоречиво, были отнесены к компетенции федеральной власти [42, т. 2, с. 481—483].

Проект конституции, принятый конференцией, должен был получить одобрение парламента колоний и лишь после этого мог быть передан на рассмотрение британского парламента. Парламенты Виктории и Южной Австралии поддержали его, Нового Южного Уэльса и Квинсленда — нет; парламент Тасмании отложил рассмотрение проекта до тех пор, пока Новый Южный Уэльс не примет окончательного решения. Западная Австралия, лишь год назад получившая самоуправление, не была заинтересована в создании федерации и не поддержала проект федеральной конституции.

Экономическая депрессия, обострение классовой борьбы в начале 90-х годов несколько ослабили движение за образование федерации. Но во второй половине 90-х годов оно получило новое развитие.

На конференции премьеров австралийских колоний, состоявшейся в Хобарте в феврале 1895 г., после довольно острых дебатов было принято решение созвать новую конференцию по выработке федеральной конституции. Предполагалось, что участники ее будут избираться путем всеобщего голосования, а не назначаться парламентами колоний. Проект конституции, подготовленный конференцией, было решено передать на всенародное обсуждение и в случае его одобрения населением не менее трех колоний — на утверждение британского правительства [42, т. 2, с. 501—502]. Решение конференции получило поддержку парламентов всех австралийских колоний, кроме Квинсленда.

В четырех колониях делегаты на конференцию были выбраны путем всеобщего голосования, как предусматривалось в решении хобартской конференции 1895 г., в Западной Австралии их избрал парламент, Квинсленд вообще не проводил выборов.

22 марта 1897 г. в Аделаиде начала свою работу первая сессия конференции. Подготовленный ею проект конституции был передан на рассмотрение парламентов колоний, а затем возвращен на новое обсуждение второй сессии конференции, которая проходила в Сиднее в сентябре того же года. Но сессия не смогла достигнуть согласованных решений и прервала свою работу. Возобновлена она была лишь 20 января 1898 г. в Мельбурне. В июне 1898 г. в Новом Южном Уэльсе, Виктории, Тасмании и Южной Австралии был проведен референдум по поводу проекта федеральной конституции.

В Виктории 100 520 человек из 122 619 голосовавших высказались за проект конституции, в Южной Австралии и Тасмании — соответственно 35 803 из 53 123 и 11 706 из 14 422. В Новом Южном Уэльсе обстановка сложилась иначе. Парламент колонии принял решение о том, что проект конституции будет считаться одобренным, если в процессе референдума он получит поддержку не менее 80 тыс. голосовавших. Когда же стали известны результаты голосования, проведенного 18 июня 1898 г., то оказалось, что за проект конституции было подано 71 595 голосов, против — 66 228. Пришлось в проект конституции вносить поправки, чтобы сделать его приемлемым для Нового Южного Уэльса. Наибольшие споры вызывали вопросы компетенции федеральных органов власти, бюджетно-финансовые вопросы, тарифная политика, порядок внесения изменений в конституцию. Квинсленд по-прежнему стоял в стороне от этого движения, а в Западной Австралии проведение референдума было отложено на год.

В 1899 г. был проведен новый референдум, в результате которого проект федеральной конституции одобрили пять колоний: Виктория, Новый Южный Уэльс, Южная Австралия, Тасмания и Квинсленд. По поводу проекта не высказалась лишь Западная Австралия (табл. 11).

В Англию направилась делегация представителей австралийских колоний, которая должна была представить проект федеральной конституции на утверждение британского парламента. В ее состав вошли: Э. Бартон (Новый Южный Уэльс), А. Дикин (Виктория), Д. Диксон (Квинсленд), Ч. Кингстон (Южная Австралия) и Ф. Фиш (Тасмания). Западная Австралия послала в Лондон своего представителя С. Паркера, поручив ему добиваться изменения ст. 95 проекта конституции, которая гласила, что Западная Австралия может сохранять существующий тариф на товары, импортируемые из других колоний, лишь в течение одного года после* образования Австралийского Союза. В последующие четыре года она должна сокращать его размер (каждый год на Vs), с тем чтобы к концу пятого года совсем его отменить. Западная Австралия настаивала на полном сохранении тарифа в течение первых пяти лет существования федерации.

Таблица II

Результаты референдума 1899 г. *

* Т. А. С о g h l a n, T. Y. E w i n g. The Progress of Australasia in the Nineteenth Century, 432.

Однако, имея в виду отрицательное отношение остальных ко-лоний к ее домогательствам и боясь не попасть в число первоначальных членов — учредителей Австралийского Союза, Западная Австралия сообщила британскому правительству в меморандуме от 30 марта 1900 г. о том, что немедленно соберет свой парламент для одобрения проекта федеральной конституции [42, т. 2, с. 526— 527]. Это было сделано за три дня до начала его рассмотрения британским парламентом. Референдум, проведенный в Западной Австралии в конце июля 1900 г., дал следующие результаты: из 64 491 голосовавшего за проект федеральной конституции высказалось 44 800, против — 19 691 человек [42, т. 2, с. 517].

Надо сказать, что проект конституции, привезенный австралийской делегацией, встретил серьезные возражения у британского министра колоний Д. Чемберлена. По его мнению, документ предусматривал слишком большую самостоятельность Австралии. Он внес пять поправок, в одной из которых указывалось, что Великобритания должна сохранить право контролировать законодательную деятельность федерации и отдельных ее штатов. В результате переговоров была найдена компромиссная формулировка, после чего проект конституции поступил на рассмотрение британского парламента и получил его одобрение. Королевским указом в июне 1900 г. закон о федеральной конституции Австралии был введен в действие. Австралийское правительство сформировалось в конце года, а 1 января 1901 г. было официально провозглашено создание Австралийского Союза. В мае того же года в Мельбурне герцог Йоркский от имени британской королевы открыл первую сессию парламента. Акт о конституции Австралийского Союза, принятый британским парламентом, определял структуру и функции государственного механизма новой федерации.

К компетенции федеральной власти были отнесены вопросы, касающиеся внешних отношений, торговли с иностранными государствами, налогообложения, почтово-телеграфной и телефонной связи, морской и сухопутной обороны, отношений с тихоокеанскими островами, мореплавания, железнодорожного строительства и контроля за существующей сетью железных дорог, ирригации, иммиграции и эмиграции, деятельности иностранных компаний, рыболовства в территориальных водах Австралии, банковской системы, валюты, мер и весов, страхования, авторских прав, брачно-семейного права, трудовых конфликтов, выходящих за рамки отдельных штатов, пенсий по старости и инвалидности, натурализации и др. В случаях возникновения каких-либо противоречий между федеральными законами и законами штатов преимущество давалось первым.

В течение двух лет после создания Австралийского Союза федеральное правительство должно было ввести единый таможенный закон и тариф и установить абсолютную свободу торговли между штатами.

Австралийская конституция, как и конституция США, предусматривала три вида власти: законодательную, исполнительную и судебную. Но в соответствии с британским образцом в австралийской конституции не было четкой грани между первыми двумя видами власти. В преамбуле конституции говорилось о том, что народы австралийских штатов объединяются «в единый нерасторжимый федеральный союз под властью британской короны». «Законодательной властью в союзе,— говорилось в ст. 1 конституции,— облечен федеральный парламент, в состав которого входят королева (во время принятия Акта о конституции Австралийского Союза в 1900 г. на британском престоле была королева Виктория.— К.М.), сенат и палата представителей... Исполнительной властью наделена королева, и эта власть осуществляется генерал-губернатором — представителем королевы и заключается в применении и защите конституции и законов суда». Таким образом, по конституции законодательная и исполнительная власть в Австралийском Союзе формально принадлежала британскому монарху, действовавшему через генерал-губернатора, назначавшегося им на пять лет.

Генерал-губернатор открывал сессии парламента, имел право распустить и продлить срок его работы, утверждал принятые парламентом законы, имел право аннулировать любой закон в течение одного года после его принятия парламентом, если этот закон противоречил интересам Британской империи. В то же время генерал- губернатор возглавлял Исполнительный совет, в состав которого первоначально входили кроме премьера семь «королевских государственных министров»: иностранных дел, финансов, юстиции, внутренних дел, торговли, обороны, почт и телеграфа. В дальнейшем число министров и соответственно число управляемых ими министерств значительно возросло. Формально назначение министров производил генерал-губернатор, фактически же состав правительства определялся, так же как и в Англии, соотношением сил в нижней палате парламента.

Федеральный парламент состоял из двух палат — сената и палаты представителей. В состав сената входили шесть представителей от каждого штата, избиравшиеся населением штата на шесть лет. Каждые три года половина членов сената переизбиралась.

Право быть избранным в сенат предоставлялось лицам не моложе 21 года, не менее трех лет прожившим в Австралии и являвшимся британскими подданными по рождению или получившим подданство путем натурализации не менее чем за три года до выборов.

Члены палаты представителей избирались на три года населением Австралийского Союза из расчета один представитель от 50 тыс. избирателей. Предусматривалось, что членов палаты представителей должно быть вдвое больше, чем сенаторов. Сенат и палата представителей получали одинаковые права законодательной инициативы, с тем лишь исключением, что законопроекты по бюджетно-финансовым вопросам должны были вноситься только нижней палатой. Сенат получал право отвергнуть любой законопроект, принятый палатой представителей. В этом случае законопроект возвращался на новое рассмотрение нижней палаты. Если сенат отказывался одобрить законопроект, вторично принятый палатой представителей, генерал-губернатор распускал обе палаты и назначал новые выборы. После избрания парламента законопроект в третий раз передавался на рассмотрение сената, и в случае отказа сената одобрить его созывалось совместное заседание обеих палат, которым практически и завершался спор, поскольку число членов палаты представителей вдвое превышало число сенаторов, что давало им подавляющее преимущество при голосовании.

Высшая судебная власть в федерации, согласно ст. 71 конституции, передавалась федеральному верховному суду, который стал называться Высшим судом Австралии. Он состоял из верховного судьи и такого числа судей, какое определялось парламентом. Члены суда назначались пожизненно. К его компетенции было отнесено право толкования конституционных законов, рассмотрение споров между властями отдельных штатов или их гражданами, касавшихся вопросов, отнесенных к компетенции федеральной власти. Суд являлся также высшей апелляционной инстанцией в решении дел, рассматривавшихся в судебных инстанциях отдельных штатов.

Принятие федеральной конституции и образование Австралийского Союза знаменовало собой завершение лишь первоначального периода долгой и сложной внутриполитической борьбы за создание единого государства на пятом континенте.

Цитируется по изд.: Малаховский К.В. История Австралии. М., 1980, с. 127-141.