Бретань

Стоит, конечно, частично опровергнуть суждения о вышеупомянутых организациях: мы говорили уже о «Бретонской национальной партии», о которой, или о том, во что она превратилась во время немецкой оккупации, Ламбер и Ле Марек 22 в очень спорной, но иногда полезной своей работе используют формулировки, время от времени, по меньшей мере, странные; говоря о не удавшемся, даже провалившемся, провозглашении Бретонской республики в июле 1940 года, они пишут, и глазом не моргнув, что «упущенная раз возможность больше не представилась» (sic), и еще «после Монтуара (октябрь 19

Продолжала существовать языковая проблема, даже этническая, а для некоторых и национальная. Поскольку коммуне Плозеве немало досталось от светского образования и масс-медиа. Это была шоковая терапия: коммуна безболезненно, но не без ущерба для себя, рассталась с использованием бретонского языка, который искореняли учителя начальной школы (сами бретонцы), а с течением времени и телевидение 16.

Можно ли говорить о бретонских крестьянах наших дней и даже предыдущих эпох (первая служба «Ландерно» была в эпоху модерна), упоминая лишь об их синдикализме, насколько бы он ни был горячим? В общем, речь идет только о «надстроечной структуре» со всеми свойственными таким структурам достоинствами и недостатками. Для любителей нижеследующих структур монография нисколько не потеряла своей привлекательности, а деревня — своего блеска.

После Первой мировой войны, повлекшей за собой огромное количество жертв, но не больше и не меньше, чем в других аграрных регионах Франции, не говоря уже о наших парижских и других высших учебных заведениях, в которых ряды слушателей также заметно поредели, так вот, после 1914-1918 годов наступили «славные одиннадцать лет» (одиннадцать лет экономического процветания — 1919-1929), в которые оживились и восстановились различные воинствующие организации, как профсоюзные, так и региональные, имевшие часто религиозные и правые истоки.

Сама провинция в своих внутренних областях превратилась в лагерь достаточно настойчивого военного присутствия королевской армии, направленной против иностранной угрозы, но также неминуемо ...против местного населения. Если выражаться по-военному, то полуостров был «пришвартован» к Франции по второму разу, привязан теснее, чем в прошлом. «Куеснона больше нет». Однако этому появился досадный противовес: за близость с Францией пришлось платить ценой регионального упадка, относительная

[087]

Обновление... и традиция: из этого родился (в противовес, конечно!) в эпоху модерна такой неоспоримо бретонский персонаж, по меньшей мере, сначала, как Бекассин. Официально ее следов практически не видно в современной Бретани, даже если и осталась маленькая доля нежности к ней хотя бы в самых огрубевших сердцах ирредентистов с полуострова. Однако стоит упомянуть здесь об этой героине, хотя бы в целях поношения, поскольку она во Франции представляется как один из самых негативных образов Бретани для многих...

Развитие Бретани основывается также на ее хозяйстве: конечно, производство продовольственных культур, а также перевозка по морю вин из Аквитании до прибрежных территорий Ла Манша, рост, начиная с 1300 года, производства и экспорта тканей — «они дают кораблям паруса, рубашки живым и саваны мертвым». Языковой самобытности региона нет угрозы из-за роста французского владычества, граница диалектов остается стабильной; франкоговорящие светские власти и говорящие на латыни церковные с уважением относятся к самобытности говорящего на кельтском языке населения...

Самостоятельная история Бретани началась в период между 460 и 570 годами нашей эры. Именно на это время пришелся процесс миграции островных бретонцев, происходивших из Уэльса, а также некоторых из Корнуолла и Девона, на Армориканский полуостров. Что касается дольменов, менгиров, аллеи менгиров с Карнаке, этих памятников эпохи неолита, они могут вызвать некоторую мечтательность у прогуливающихся туристов; на самом деле, в них нет ничего специфически бретонского — просто полуостров следовал той же судьбе, что и Галлия: здесь, как и в других местах, история делилась на докельтскую, затем кельтскую, наконец, галло-романскую; недавняя выставка (в 2000 году) в Ренне, посвященная древнему городу Кондат...

Был ли все-таки в Бретани «золотой век» или даже два столетия процветания? Если и правда был, то эти прекрасные двести лет пришлись, удивительная вещь (?), на период во время и после политического процесса французской аннексии, на тот период, о котором мы только что рассказали [см. статью «Кристиан-Ж. Гийонвар'ч»], и который современные местные националисты рассматривают как источник всех бед и несчастий их региона. На самом деле, в этот период попали в основном шесть или семь поколений, живших с 1465 по 1675 годы (в этот последний год произошло восстание Красных колпаков, что послужило поворотной датой, надолго обусловившей политическую ситуацию)...

Бретань (Bretagne). Историческая область Франции, заселенная в основном потомками кельтских племен. В Бретани, как нигде во Франции, ощутимо, как живучи прошлое и традиции. В маленьких городах и деревушках, мостовые которых выложены булыжником, до сих пор нередко можно встретить женщин в национальных костюмах. Многие жители говорят на местном диалекте.

Северное и северо-западное побережье Бретани отличаются большим разнообразием ландшафта. Скалы и утесы поразительных красок (розовый и лиловый гранит) ограждают от волн прекрасные пляжи, усыпанные мелким песком. Благодаря Гольфстриму здесь очень мягкий климат...