Шлиссельбургская крепость – тюрьма-новостройка

В 1762 году по приказу Петра III в крепости началось строительство первого тюремного здания — Секретного дома. Проект постройки разработал архитектор Петр Патон. В результате дворцового переворота Петр III был свергнут и убит в Ропше. Строительные работы в Шлиссельбургской крепости приостановились на несколько лет. Только в 1798 году строительство Секретного дома было закончено. Это тюремное здание вошло в историю революционного движения в России под названием Старой тюрьмы Шлиссельбургской крепости (так оно стало называться после того, как в 1884 году на большом крепостном дворе построили еще одно тюремное здание — Новую тюрьму, узниками которой были народовольцы).

Старая тюрьма находилась в цитадели, отделенной высокими каменными стенами от большого крепостного двора. Обоими торцами здание упиралось в крепостные стены, разделяя в направлении с запада на восток двор цитадели на две неравные части. Так образовался большой двор цитадели (к югу от тюрьмы) и малый двор (к северу от нее).

Старая тюрьма имела простую планировку: вдоль прямоугольного в плане здания проходил сквозной коридор, по обе стороны которого размещались десять одиночных камер. На большой двор цитадели выходили три камеры, отделенные друг от друга пустыми промежутками (№ 8, 9, 10). Остальные семь камер выходили окнами на малый двор цитадели. В четырех камерах (№ 1, 4, 7, 9) было по два окна, в остальных — по одному. Камера № 9 предназначалась для дежурного офицера. Кроме одиночных камер в здании была кухня (рядом со Светличной башней) и солдатская караульня (в торце здания — у крепостной стены, обращенной к Ладожскому озеру). Со стороны большого двора цитадели было два входа в тюрьму, со стороны малого двора — один.

В окна камер были вставлены матовые стекла и железные решетки. Стены их были окрашены охрой, панели — темно-серой краской. В каждой камере стояли деревянные кровать и столик, металлический умывальник, окрашенный зеленой краской.

Секретный дом стал местом заточения декабристов, русских и польских революционеров 1830—1860-х годов, народовольцев. О них рассказывает музейная экспозиция, которая открыта в восстановленном здании тюрьмы в 1983 году.

Декабристы открыли историю русского революционного движения. Вооруженные выступления 14 декабря 1825 года на Сенатской площади в Петербурге, а затем в Черниговском полку на Украине ознаменовали собой начало первого этапа революционно-освободительного движения в нашей стране. Место и роль декабристов в революционной истории России с исчерпывающей полнотой определил В. И. Ленин в статье 1914 года «Из прошлого рабочей печати в России»:

«Освободительное движение в России прошло три главные этапа, соответственно трем главным классам русского общества, налагавшим свою печать на движение: 1) период дворянский, примерно с 1825 по 1861 год; 2) разночинский или буржуазно-демократический, приблизительно с 1861 по 1895 год; 3) пролетарский, с 1895 по настоящее время.

Самыми выдающимися деятелями дворянского периода были декабристы и Герцен».

Ненависть к самодержавию и крепостничеству, любовь к угнетенному народу объединили декабристов и привели их к патриотическому подвигу, который стал высоким примером для последующих поколений русских революционеров. Первое революционное, с оружием в руках выступление против самодержавия потерпело поражение. Пятеро руководителей движения — Пестель, Рылеев, Бестужев-Рюмин, Муравьев-Апостол, Каховский — были казнены на кронверке Петропавловской крепости в ночь на 13 июля 1826 года, 121 декабриста сослали в Сибирь на каторжные работы и «вечное поселение».

Некоторые декабристы в 1826—1834 годах, до отправки в Сибирь, были узниками Шлиссельбургской крепости.

Уже 9 января 1826 года комендант крепости получил предписание представить «в собственные его величества руки сведения, сколько в ней находится мест для содержания арестантов, сколько их, кто именно содержится в крепости и сколько имеется свободных мест».

После суда над декабристами крепость приняла в свои стены 17 заключенных: трех братьев Бестужевых — Михаила, Николая и Александра, В. А. Дивова, Я. М. Андреевича, А. П. Юшневского, А. С. Пестова, И. И. Пущина, И. И. Горбачевского, М. М. Спиридова, А. П. Барятинского, В. К. Кюхельбекера, Ф. Ф. Вадковского, В. С. Норова, П. А. Муханова, А. В. Поджио и И. В. Поджио. В ожидании отправки в Сибирь они провели в крепости от нескольких дней до нескольких лет.

Для последующей отправки в Сибирь декабристов свозили в Шлиссельбургскую крепость из Кексгольмской, Свеаборгской, Петропавловской и других крепостей. Их доставляли сюда и отправляли отсюда по на-значению всегда закованными в ножные кандалы.

О пребывании в Шлиссельбургской крепости оставил воспоминания М. А. Бестужев. Он описал коменданта крепости Плуталова как вора и казнокрада. Только после смерти этого коменданта его преемник Фридберг выдал арестантам все, что полагалось, а именно: халаты, белье, тюфяки, постельное белье; заключенные получили возможность иметь табак и чай, камеры начали ремонтировать.

М. А. Бестужев рассказал о своем первом дне в камере Секретного дома: «Погода стояла теплая, окно открыто. Я подошел к нему и оцепенел от восторга, услышав в едва слышных постукиваниях вопрос (как я узнал после) Пущина, который спрашивал Пестова: «Узнай, кто новый гость в твоем соседстве?» Не помня себя, позабыв обычную осторожность, я бросился к окну, начал стучать и тем чуть не испортил дела. Меня вовремя остановили, и я, узнав все законы их воздушной корреспонденции, часто разговаривал даже с братом Николаем, который сидел в крайнем нумере, так что между нами находилось 6 комнат».

Известно впечатление от пребывания в Шлиссельбургской крепости декабриста И. И. Пущина. Он написал о нем в письме к родным, положившись на жандарма, отвозившего его в Сибирь, который обещал передать корреспонденцию по назначению. Но жандарм, спрятавший письмо в фуражку, случайно обронил ее по дороге, и письмо попало в III отделение. В этом письме Пущин писал: «Комендант на чудо отделал наши казематы, однако я благодарю бога, что из них выбрался, хотя с цепями...»

В другом письме Пущина, к отцу, которое жандарм, получивший его для секретной передачи адресату, представил своему начальству, также есть несколько строк о пребывании в Шлиссельбургской крепости: «В Шлиссельбурге я ужасно сдружился с Николаем Бестужевым, который сидел подле меня, и мы дошли до такого совершенства, что могли говорить через стену знаками так скоро, что для наших бесед не нужно было лучше языка».

Неизвестно, чем руководствовался царь, оставляя одних приговоренных в Петропавловской крепости, а других пересылая в иные места заключения.

Так, Иосифа Поджио, приговоренного к 12 годам каторги со снижением срока до 8 лет, отправили после объявления приговора в Свеаборгскую крепость, откуда в апреле 1828 года перевели в Шлиссельбургскую. Здесь его продержали шесть с половиной лет в условиях полного одиночества. О том, в каких условиях жил Поджио в Шлиссельбурге, известно из «Записок М. Н. Вол-конской»: «За все эти годы он видел только своего тюремщика да изредка коменданта. Его оставляли в полном неведении всего, что происходило за стенами тюрьмы, его никогда не выпускали на воздух, и когда он спрашивал часового: «Какой у нас день?» — ему отвечали: «Не могу знать». Таким образом, он не слыхал о Польском восстании, об Июльской революции, о войнах с Персией и Турцией, ни даже о холере; его часовой умер от нее у двери, а он ничего не подозревал об эпидемии. Сырость в его тюрьме была такова, что все его платье пропитывалось ею, табак покрывался плесенью, его здоровье настолько пострадало, что у него выпали все зубы».

Высочайшее повеление о заточении Иосифа Поджио в Шлиссельбург последовало после просьбы сенатора Бороздина. Поджио был женат на его дочери, которая хотела поехать за мужем на каторгу вопреки воле отца.

Место заточения Поджио держалось в строжайшем секрете. Периодически III отделение посылало коменданту крепости «уведомление» — «доставить приложенные при сем письмо и посылку находящемуся в Шлиссельбургской крепости Осипу Поджио...» Только в январе 1829 года Поджио получил разрешение отвечать на письма, но по-прежнему запрещалось указывать место его нахождения. Через шесть с половиной лет пребывания в Шлиссельбургской крепости, 10 июля 1834 года, по распоряжению военного министра Поджио был отправлен в Сибирь.

Тяжелая судьба выпала на долю В. К. Кюхельбекера. Почти десять лет он провел в заключении в пяти царских крепостях. Арестованный 25 января 1826 года, он был доставлен в Петропавловскую крепость, из нее перевезен в Шлиссельбургскую, а оттуда — в Динабургскую. Из Динабурга через четыре года его перевели в Ревельскую цитадель, а из нее — в Свеаборгскую крепость, оттуда, наконец, в 1835 году отправили на поселение в Баргузин, в Восточную Сибирь.

Во время одного из таких переездов, на пути из Шлиссельбургской крепости в Динабургскую, 14 октября 1827 года на почтовой станции Залазы, недалеко от Боровичей, Кюхельбекера увидел Пушкин, возвращавшийся из Михайловского в Петербург. На следующий день Пушкин записал об этой встрече: «Один из арестантов стоял, опершись у колонны. К нему подошел высокий, бледный и худой молодой человек с черною бородою, в фризовой шинели... Увидев меня, он с живостию на меня взглянул. Я невольно обратился к нему. Мы пристально смотрим друг на друга — и я узнаю Кюхельбекера. Мы кинулись друг другу в объятия. Жандармы нас растащили. Фельдъегерь взял меня за руку с угрозами и ругательством — я его не слышал. Кюхельбекеру сделалось дурно. Жандармы дали ему воды, посадили в тележку и ускакали».

Игнатьева Г.П., Казакова С.А., Казаковский Ф.З., Климов В.А. Шлиссельбургская крепость. Очерк-путеводитель. Л., Лениздат, 1986, с. 26-31.